– Он лжет! – воскликнул Тернат. – Что могут предпринять скармеры? Посылать своих самцов по одному, через веревочный мост? Пусть попробуют! После того как мы прикончим сначала первого их воина, потом второго, а если потребуется, то и третьего, им надоест умирать, и их мечты о новых землях поутихнут.
– Мы придем, – упрямо продолжал Фральк, – и вам не устоять перед нашим напором. Можешь считать меня умалишенным, но не более чем через год мы будем полностью господствовать на этих землях, уверяю тебя.
– Исключительно ради продолжения нашей занимательной беседы и… возможно, нескольких лишних мгновений твоей собственной жизни предположим, что ты не умалишенный, – тихо проговорил Реатур. – Но зачем вам, скармерам, потребовалось объявлять о своих намерениях? Почему бы просто не напасть на нас в одну из тех ночей, когда на небе нет ни одной из лун?
– Потому что твое владение лежит на восточном краю Ущелья Эрвис, – терпеливо объяснил Фральк. – И вот мы подумали – а вдруг ты захочешь помочь нам продвинуться подальше на восток? Насколько мы знаем, ты недолюбливаешь своих соседей.
– Вам это известно?
«В сущности, – подумал Реатур, – Фральк прав. И в самом деле, Дордал – идиот, а Гребур – законченный маньяк. По сути, ни тот, ни другой не достойны носить звание хозяина владения. И все же.. »
– Почему я должен любить Хогрэма, отца твоего клана, или кого‑либо другого из скармеров больше, чем своих соседей? И потом, не слишком ли ты самонадеян? Как ты смеешь заявлять, что мое владение станет твоим? У меня старший сын – наследник. Это владение – наше, оно принадлежит великому клану Омало со времен первого почкования. С какой стати я должен уступать его самцам другого племени?
– Уступи покорно, и останешься здесь в качестве хозяина владения до конца дней своих. Твои сыновья и внуки не будут страдать. Единственное, чего они лишатся, – это права оплодотворять самок омало. Окажешь сопротивление – тогда я стану хозяином владения. Твой замок растает и превратится в воду. Ты и все твои сородичи умрете. Итак, выбор за тобой.
«Он очень уверен в себе, – подумал Реатур. – И, видимо, не без оснований. Скармеры – могущественное племя. Однако Фральк пока что не отец клана; он слишком молод, чтобы знать разницу между желаемым и действительным».
– Фактически, ты не оставляешь мне никакого выбора, – мрачно произнес Реатур. – В любом случае, мужская линия моего рода прерывается. И я буду защищать ее так долго, как только смогу.
– Благодарю тебя, отец клана, – тихо обронил Тернат, затем, свирепо пошевелив глазными стеблями, добавил: – Позволь мне теперь обойтись с этим… с этим надменным наглецом так, как он того заслуживает.
Посланник скармеров снова начал синеть.
– Вы будете жестоко наказаны, если причините мне вред, – пробормотал он.
– Судя по тому, что ты сказал, нам все равно несдобровать, – откликнулся Тернат. – Так что вряд ли мы что‑то потеряем, если подвергнем наказанию тебя за твои мерзкие слова, за твою…
– Пусть он уходит, старший из старших, – перебил сына Реатур. – На этот раз мы позволим ему уйти невредимым, – он отвел от Фралька глазные стебли, как бы заочно отказывая молодому самцу в праве на существование. – Но если он снова появится когда‑либо на нашей стороне ущелья, то пусть пеняет на себя. А теперь проводи его наружу.
– Как скажешь, отец клана, – Тернат не посмел перечить отцу, хотя явно горел желанием разделаться с чужаком тут же, на месте.
Он повел Фралька к выходу, а Реатур так и не удостоил скармера взглядом. «Хороший у. меня старший сын, – подумал хозяин владения. – В отличие от многих, он не ждет моей смерти или, как это иногда случается, не пытается приблизить ее. Лучше наследника не пожелать».
Реатур медленно вышел в большой зал. Тут и Тернат вернулся, на ходу втягивая когти на пальцах двух своих рук. Реатур догадался, что сын не очень‑то вежливо эскортировал Фралька, но не стал осуждать его за это.
– И что теперь, отец клана? – спросил Тернат.
– Не знаю, – откровенно признался Реатур. – Не пойму, почему он так уверен в победе скармеров над нами. А ты?
– Я тоже. Но он не вел бы себя столь нагло, не обладай скармеры какими‑то возможностями для нападения. Война с самцами с той стороны Великого Ущелья… – Глазные стебли Терната вздрогнули от отвращения.
Реатур испытывал те же чувства. Стычки с соседними владениями редко приводили к крайностям. В конце концов, все население на восточной стороне Ущелья Эрвис происходило от первого почкования Омало. Но скармерам на это наплевать, теперь они сами намерены оплодотворять местных самок – Фральк, будь он проклят, даже не скрывал этого.
– Нам нужно выставить дозор на краю Ущелья, – сказал Тернат.
– Хм‑м? Да, да, конечно, старший из старших, – погруженный в мрачные раздумья, Реатур едва расслышал слова сына. – Позаботься об этом немедленно. Кроме того, я полагаю, что мы должны послать весточку в остальные владения омало, дабы предупредить их о возможном нападении. Правда, если ничего не произойдет, я стану посмешищем и паникером в глазах соседей. Как ты считаешь?
– Я не смею давать тебе советы, отец клана. Решение должно исходить от тебя.
Реатур мысленно согласился с ним. До тех пор, пока Тернат находится в его власти, он не имеет – да и не может иметь – собственной ответственности. Ее несет только хозяин владения.
– Посылай курьеров к Дордалу и Гребуру, – твердо сказал он. – Лучше подготовиться к беде, которая может и не случиться, чем дать ей захватить себя врасплох. Действуй от моего имени.
– От твоего имени, отец клана, – гордо отозвался Тернат и поспешно вышел.
Реатур последовал было за ним, но передумал и направился по коридору к палатам самок. Как и всегда, они завопили от радости, едва он открыл дверь.
– Реатур! – заголосили они наперебой. – Привет, Реатур! Посмотри, что мы делаем!
– Привет, Ламра, Морна, Пери, Нумар… – Реатур не замолчал, пока не назвал по именам их всех и не приласкал каждую; он давно взял себе за правило запоминать имена своих наложниц. В отличие от многих отцов кланов, он, насколько это было возможно, старался заботиться о самках. Его даже коробило от древней сардонической поговорки «ведешь себя, как старая самка» – ведь самки умирали совсем юными. Ему нравилась их прямота и прелестная детская непосредственность, которую слишком быстро утрачивали молодые самцы.
– Посмотри, Реатур, посмотри, что я сделала. – Нумар гордо показала господину красные линии и кружочки, нарисованные ею на куске высушенной шкуры носвера мелким крошащимся камнем.
– Очень красиво, – угрюмо сказал Реатур.
– Похоже на Морну, правда?
– Конечно, похоже, – согласился он с некоторым облегчением: теперь не придется спрашивать, что означают эти каракули. Нумар могла обидеться на его недогадливость, а у него не было сейчас никакого желания и настроения успокаивать раскапризничавшуюся самку – все из‑за наглого западника и его угроз.
– Взгляни, как набухли почки у Байал! – воскликнула Ламра.