Цезарь. Гм. Сколько у тебя войска?
Ахилл. Когда я двинусь в бой, враги узнают это.
Руфий (воинственно). А воины у тебя-римляне?Еслинет,тоневажно,
сколько их у тебя, лишь бы не превышало пятьсот на десять.
Потин. Напрасно ты пытаешься запугать нас, Руфий.Цезарьтерпелпоражения
раньше. Он может потерпеть его и теперь. Всегонескольконедельтому
назад Цезарь, спасая свою жизнь, бежал от Помпея.И,можетбыть,не
пройдет нескольких месяцев, он побежит от КатонаиЮбыНумидийского,
царя Африканского.
Ахилл (с угрозой, подхватывая речь Потина). Что ты можешь сделать с четырьмя
тысячами человек?
Теодот (пискливым голосом, подхватывая слова Ахилла). Ибезденег?Уйдите
прочь!
Придворные (яростно кричат и толпятся вокруг Цезаря). Идите прочь! Египет-
египтянам! Убирайтесь!
Руфийжуетбороду, он слишком взбешен, чтобы говорить.
Цезарь сидит совершенно спокойно, точно он завтракает, а
к нему пристает кошка, выпрашивая кусочек рыбы.
Клеопатра. Почему ты позволяешь им так говорить, Цезарь? Ты боишься?
Цезарь. Почему же, дорогая? Ведь то, что они говорят, - истинная правда.
Клеопатра. Но если ты уйдешь, я не буду царицей.
Цезарь. Я не уйду, пока ты не станешь царицей.
Потин. Если ты не глупец, Ахилл, возьми эту девчонку, пока она не ушла у нас
из рук.
Руфий (вызывающе). А почему бы заодно не прихватить и Цезаря, Ахилл?
Потин (отвечая на вызов, словно ему пришласьподушеэтаидея).Неплохо
сказано, Руфий. Правда, почему бы и нет?
Руфий. Попробуй, Ахилл! (Кричит.) Эй, стража!
Лоджиянемедленнозаполняетсявоинами Цезаря; обнажив
мечи,они останавливаются на ступенях и ждут приказания
своегоцентуриона,которыйдержит жезл в руке. Сперва
египтяневстречаютвоиновгордыми взглядами, но затем
угрюмо, нехотя возвращаются на свои места.
Британ. Вы все здесь пленники Цезаря.
Цезарь (милостиво). О нет, нет! Ни в коем случае. Вы гости Цезаря, господа.
Клеопатра. А почему ты не рубишь им головы?
Цезарь. Что? Отрубить голову твоему брату?
Клеопатра. А что? Ведь он же отрубил бы мнеголову,еслибыпредставился
случай? Правда, Птолемей?
Птолемей (бледный и упрямый). И отрублю, когда буду большой.
Клеопатраборется в своем новообретенном величии царицы
снеудержимымжеланиемпоказатьязыкПтолемею. В
последующей сцене она не принимает участия, но наблюдает
слюбопытствомиизумлением;онавсядрожитот
детского нетерпения; когда Цезарь встает, она садится на
его треножник.
Потин. Цезарь, если ты попытаешься захватить нас...
Руфий. Он сделает это, египтяне. Будьте готовы к этому. Мы захватили дворец,
побережье и Восточную пристань. Дорога к Риму открыта. И вы пойдетепо
ней, если такова будет воля Цезаря.
Цезарь (любезно).Мненеоставалосьничегодругого,Потин,надобыло
обеспечить отступление моим собственным воинам. Но ты свободен и можешь
идти, как и все другие здесь во дворце.
Руфий (возмущенный этим милосердием). Как? И предатели? И вся клика?
Цезарь (смягчая его выражения). Римская оккупационная армия и все остальные,
Руфий.
Потин (вне себя). Да... Но... но ведь...
Цезарь. Что ты хочешь сказать, друг мой?
Потин.Тывыгоняешьнаснаулицуизнашегособственногодома.Ис
величественным видом заявляешь нам, что мы можем идти.Этовыдолжны
уйти.
Цезарь. Твои друзья на улице, Потин. Тебе там будет спокойней.
Потин. Это подвох. Я опекун царя. Я шагу отсюда не сделаю. Я здесь по праву.
А где оно - твое право?
Цезарь. Оно в ножнах Руфия, Потин. И мне не удержать его там, если ты будешь
слишком медлить.
Возмущенный ропот.
Потин (с горечью). И это римская справедливость!
Теодот. Но не римская благодарность, полагаю?
Цезарь. Благодарность? Разве я в долгу перед вамизакакую-нибудьуслугу,
господа?
Теодот. Разве жизнь Цезаря так ничтожна в его глазах, что он забыл,какмы
ее спасли?
Цезарь. Мою жизнь? И это все?
Теодот. Твою жизнь, твои лавры, твое будущее.
Потин. Он говорит правду. Я призову свидетеля, и он докажет, что, если бы не
мы, римская оккупационная армия под предводительством величайшего воина
мира держала бы ныне жизнь Цезаря в своихруках.(Кричитвлоджию.)
Сюда, Луций Септимий!
Цезарь вздрагивает, потрясенный.
Если ты слышишь меня, приди сюда и подтверди мои слова Цезарю.
Цезарь (содрогаясь). Нет, нет.
Теодот. Да, говорю я! Пусть военный трибун принесет свидетельство.
ЛуцийСептимий, подтянутый, чисто выбритый, выхоленный,
атлетическогосложениячеловеклетсорока,в одежде
римскоговоина, с правильными чертами лица, решительным
ртомитонкимкрасивымримским носом, проходит через
лоджиюистановитсяпередЦезарем,которыйнамиг
закрываетлицоплащом,нозатем,овладевсобой,
откидывает плащ и с достоинством смотрит на трибуна.