Не то что ее отец. С ним мы ладили.
Возможно, в один из приездов он приставал к ней и получил достойный отпор. А приставания Курце скорее всего были грубы и непристойны, как если бы исходили от гориллы.
– Часто она попадалась тебе на глаза в Италии?
Он подумал и сказал:
– Пожалуй. В каждый мой приезд хоть раз да попадалась.
– Понятно. Это все, что ей было нужно: засечь тебя, проще говоря. Похоже, она окружена весьма полезными друзьями и, сдается, они не из того общества, к которому ты ее причислил. Она перехватила сигналы Меткафа всем средиземноморским портам, правильно их расшифровала, так что у нее, кроме красивой внешности, есть и мозги.
Курце зафыркал:
– Красивая? Просто сука облезлая…
Она таки сидела у него в печенках.
– Неважно, но нас возьмет голыми руками. Мы ничего не сможем сделать, пока она следует за нами по пятам. Не говоря уже о Меткафе, который тоже идет следом. Странно, что он еще не проявил себя в Рапалло.
– Говорю тебе, он струхнул, – прорычал Курце.
Я даже отвечать ему не стал.
– Впрочем, не стоит ломать голову, пока мы точно не узнаем, чего она хочет. Я встречаюсь с ней завтра утром, после этого, вероятно, кое-что прояснится.
– Я пойду с тобой, – твердо заявил Курце.
– Она хочет видеть меня, а не тебя, – ответил я. – Она это специально оговорила.
– Чертова сучка! – взорвался Курце.
– И, ради Бога, подбери другое слово, надоело слушать, – раздраженно сказал я.
Он испепелил меня взглядом.
– Что, втюрился?
Я окончательно потерял терпение и ответил:
– Не знаю я эту женщину – видел ее всего пятнадцать минут. Отвечу тебе завтра.
– Она что-нибудь говорила обо мне? – спросил Уокер.
– Нет, – солгал я.
Не было смысла настраивать против нее обоих. Похоже, действовать нам придется вместе, и чем меньше неприязни, тем лучше.
– Но мне все же придется идти на встречу с ней одному.
Курце тихо ворчал, поэтому я счел нужным сказать:
– Не беспокойся: ни она, ни я не знаем, где находится золото. Ты нужен всем – и ей, и мне, и Меткафу. Кстати, мы не должны забывать о Меткафе.
* * *
На следующий день рано утром я отправился на поиски кафе «Три рыбки». Оно оказалось обычной портовой забегаловкой, каких полно в любом приморском городе. Приметив его, я пошел прогуляться около стоянки яхт, разглядывая элегантные прогулочные суда богатых европейцев. Среди них было немало больших судов, хозяева которых и гости вели беззаботную жизнь, пользуясь услугами наемного экипажа; но мне по вкусу были другие яхты – маленькие, удобные в управлении, где хозяева, не гнушавшиеся никакой работой, все делали сами.
С удовольствием погуляв часок, я почувствовал, что проголодался, и вернулся в кафе. Было ровно девять. Она еще не пришла, и я заказал завтрак, качество которого оказалось лучше, чем можно было предположить. Только я приступил к еде, появилась графиня и тихонько уселась напротив.
– Извините за опоздание, – сказала она.
– Ну что вы!
На ней были свободные брюки и свитер – наряд из числа тех, которые чаще встречаешь на страницах женских журналов, чем в реальной жизни. Свитер был ей к лицу.
Она заглянула в мою тарелку и сказала:
– Я уже завтракала, но, пожалуй, съем еще что-нибудь. Вы не против, если я присоединюсь к вам?
– Вы здесь хозяйка.
– Здесь хорошо кормят, – сообщила она и, подозвав официанта, сделала заказ итальянской скороговоркой. Я продолжал молча есть. Пусть заговорит первой.
Она тоже молчала и только смотрела на меня. Когда ей принесли завтрак, она набросилась на него так, словно неделю не ела. Здоровая женщина со здоровым аппетитом. Закончив, я достал пачку сигарет.
– Не возражаете? – спросил я.
В этот момент рот у нее был набит, и она только утвердительно кивнула головой. Я закурил.
Наконец она со вздохом отодвинула тарелку и взяла предложенную мной сигарету.
– Пробовали наш кофе-эспрессо? – спросила она.
– Пробовал.
– Ах да, я забыла, что эти автоматы успели проникнуть даже в вашу Черную Африку. Его полагается пить после обеда, но я это делаю весь день. Выпьете?
Я согласился, и она крикнула официанту:
– Два эспрессо. – И повернулась ко мне. – Так как же, мистер Халлоран, обдумали наш вчерашний разговор?
Я сказал, что обдумал.
– И что же?
– И что же, – повторил я. – Правильнее было бы спросить – так как же? Мне надо знать о вас гораздо больше, чтобы довериться вам, графиня.
Похоже, она обиделась.
– Не называйте меня графиней, – сказала она с раздражением. – Что вы хотите знать?
Я стряхнул пепел.
– Во-первых, как вам удалось перехватить послание Меткафа? Сомневаюсь, чтобы графиня случайно могла натолкнуться на что-то в этом роде.
– Я уже говорила: у меня есть друзья.
– Кто они, эти друзья?
– Мой отец и я были среди тех, кто боролся против фашистского правительства во время войны…
– Вы были в партизанах, я знаю.
Она махнула рукой.
– Ладно, пусть в партизанах, если вам так нравится. Только не приведи Бог моих друзей услышать, как вы их называете, – коммунисты испоганили это слово. Мои друзья тоже были партизанами, и я никогда не прерывала с ними отношений. Понимаете, в то время они считали, что я, маленькая девочка, приношу им счастье. После войны многие из них вернулись к своей работе, но были и такие, кто не знал другой жизни, кроме той, в которой они убивали немцев. Это забывается не скоро. Вы понимаете?
Я спросил:
– Хотите сказать, что у них появился вкус к приключениям и им стала нравиться такая жизнь?
– Да, приключений хватало и после войны. Некоторые из них, перестав убивать немцев, начали убивать коммунистов – итальянских коммунистов. Это было ужасно. Но и коммунисты не отставали, между прочим. Некоторые ударились в другого рода приключения – даже выходящие за рамки закона, – ничего серьезного, правда, немного контрабанды, иногда кое-что похуже… Оказавшись вне закона, они невольно вступают в контакт с людьми из этого мира.
Действительно, очень логично, подумал я.
– В Генуе заправляет Торлони, один из лидеров преступного мира, большой спец в таких делах. Это он дал знать во все порты – в Савону, Ливорно, Рапалло и дальше к югу до Неаполя, что интересуется вами и готов заплатить за любую информацию. Он указал имена и название яхты.
Я не сомневался, что источником такой информации мог быть только Меткаф. Возможно, Торлони чем-то ему обязан и теперь таким образом расплачивается.
Франческа продолжала свой рассказ:
– Мои друзья услышали имя Курце – редкое в Италии, а им известно, что я интересуюсь человеком с таким именем, и сообщили мне об этом. Когда я услышала, как зовут второго, я поняла: что-то готовится. – Она пожала плечами. – С ними некий Халлоран – вы. О вас я ничего не знала, пришлось выяснять.
– Ваши друзья передали Торлони сведения о нас?
– Я попросила их проследить, чтобы Торлони ничего не узнал. Влияние моих друзей на побережье очень велико – во время войны весь этот район контролировался нами, а не немцами.
Вырисовывалась следующая картина: Франческа – талисман и дочь любимого командира. Она Хозяйка Побережья, Молодая Госпожа, которую нельзя обижать. К тому же план Меткафа, похоже, провалился, хотя бы временно. Но я на приколе у Франчески и шайки ее пиратов, а они в своем деле доки.
Я задал второй вопрос:
– Вы говорили, что отец не знает ничего об истории с золотом. А как же письмо, которое написал ему Альберто Корсо?
– Я не отдала письмо отцу, – просто ответила Франческа.
Я насмешливо посмотрел на нее.