Он присвистывал, причмокивал, осматривая меня, бинтовал и наконец с удовлетворением заметил, что процесс заживления идет быстро, но надо показаться ему на следующей неделе в это же время. Я пообещал приехать, хотя знал, что в это время мы уже будем держать курс на Танжер.
Когда мы вернулись в машину, Франческа сказала:
– А теперь поедем в гостиницу «Леванте».
– Мне нужно на верфь.
– По-моему, тебе не мешает выпить, несколько минут ничего не изменит.
Мы отправились в гостиницу, зашли в бар и заказали выпивку. Франческа повертела в руках бокал и неуверенно сказала:
– Есть еще кое-что… есть еще причина, почему я привезла тебя сюда. Мне хотелось, чтобы ты встретился тут кое с кем.
– С кем же? Кто здесь может быть?
– Мой отец живет в этой гостинице сейчас. Хорошо бы тебе встретиться с ним.
Для меня ее предложение было полной неожиданностью.
– Он знает о нас?
Она покачала головой.
– Нет. Я рассказала ему о золоте и драгоценностях. Он очень рассердился, и не знаю, что он собирается делать. О нас с тобой я ничего не говорила.
Похоже, мне предстоял трудный разговор. Ситуация уж очень необычная: будущий зять должен услышать от старого человека, что он вор, а потом попросить у него руки дочери, которая к тому же замужем за другим.
И я сказал:
– Мне давно хотелось познакомиться с твоим отцом.
Мы осушили бокалы и поднялись в номер. Отец Франчески сидел в кресле, укрытый до пояса шерстяным одеялом; когда мы вошли, он открыл глаза. Я увидел совсем седого дряхлого человека, борода его больше не топорщилась, волосы стали тонкими и редкими. Перед нами сидел усталый старик с погасшим взглядом.
– Это мистер Халлоран, – представила меня Франческа.
Я подошел ближе:
– Очень рад познакомиться с вами, сэр.
В глазах его зажглись искорки.
– Неужели? – сказал он, не замечая моей протянутой руки, и откинулся в кресле. – Значит, вы и есть тот самый вор, который вывозит золото, принадлежащее моей стране?
Я почувствовал, как мне сводит судорогой скулы, но возразил спокойно:
– Очевидно, вы не знаете законов своей страны, сэр.
– О! Быть может, вы просветите меня, мистер Халлоран?
– Эти ценности подпадают под статью закона об утраченной собственности, – сказал я. – В соответствии с итальянским законом, первый, кто заявит на них права, становится их владельцем.
Он задумался, потом отреагировал:
– Возможно, вы и правы, допускаю, но в таком случае, к чему вся эта конспирация?
– Большие ценности имеют притягательную силу. Стервятники уже слетелись, и, несмотря на конспирацию, нам приходится трудновато.
Он прищурился:
– Не думаю, чтобы приведенный вами закон так уж подходил к данному случаю, молодой человек. Ведь эти ценности не назовешь утраченными – они отбиты у немцев с помощью оружия. Какой материал для судебного процесса!
– Даже если мы выиграем процесс, все наши деньги уйдут на судебные издержки, – сухо заметил я.
– Впрочем, поступайте как знаете, – сказал он, – но мне это не нравится, особенно, что мою дочь втянули в подобное дело.
– Ваша дочь была втянута и в худшие дела, – сказал я, зная, что поступаю жестоко.
– Что вы имеете в виду? – требовательно спросил он.
– Брак с Эстреноли.
Он вздохнул и откинулся на спинку кресла, искорки, что плясал в его глазах, потухли, и перед нами снова был угасающий старик.
– Да, знаю, – устало произнес он, – позорная сделка. Я должен был запретить, но Франческа…
– Я должна была это сделать, – заявила она.
– Но вам больше не придется терзаться из-за него – теперь он от вас отстанет.
Граф снова оживился:
– А что с ним случилось?
Франческа слегка улыбнулась и сказала:
– Хал сломал ему челюсть.
– Неужели! Неужели вы это сделали?! – Граф кивнул мне.
– Подойдите сюда, молодой человек, садитесь поближе. Вы действительно ударили Эстреноли? Но за что?
– Мне не понравились его манеры.
– Многим не нравятся манеры Эстреноли, но никто до сих пор не пытался вразумить его таким образом. И здорово ему досталось?
– Один мой друг говорит, что я чуть не убил его.
– А! Жаль… – двусмысленно высказался Граф. – Но будьте осторожны, он сам влиятельный человек и имеет влиятельных друзей в правительстве. Вам надо поскорее уехать из Италии.
– Я сделаю это, но не из-за Эстреноли. Думаю, он сейчас достаточно напуган и для меня не опасен.
– Человек, который справился с Эстреноли, заслуживает моей благодарности… и моего глубочайшего уважения.
Франческа встала рядом со мной и положила мне на плечо руку.
– Я тоже собираюсь уехать из Италии, – сказала она. – С Халом.
Граф долго смотрел на нее, потом опустил голову и уставился на свои костлявые руки, сложенные на коленях.
– Поступай так, как лучше для тебя, моя девочка, – тихо сказал он наконец. – На родине ты ничего, кроме несчастья, не узнала, возможно, чтобы стать счастливой, тебе нужно жить по другим законам. – Он поднял голову. – Вы позаботитесь о ней, мистер Халлоран?
Я кивнул, не в силах говорить.
Франческа подошла к отцу, встала перед ним на колени и взяла его руки в свои.
– Мы вынуждены уехать, папа, ведь мы любим друг друга. Ты благословишь нас?
– Разве можно благословлять то, что считается греховным, девочка? Но, надеюсь, Бог мудрее служителей церкви и Он поймет. Так что я вас благословляю вас, и вы должны верить, что Бог тоже благословит.
Франческа склонила голову, плечи ее вздрагивали. Граф взглянул на меня:
– Я был против брака с Эстреноли, но она пошла на это ради меня. Такой уж здесь закон – подобные сделки нельзя расторгнуть.
Франческа вытерла глаза и сказала:
– Папа, у нас мало времени, а я должна сказать тебе еще кое-что. Кариачети – помнишь, маленького Кариачети? – будет заходить к тебе и приносить деньги. Ты должен…
Он прервал ее:
– Мне не нужны эти деньги!
– Папа, выслушай. Эти деньги не для тебя. Их будет много, и ты должен брать какую-то часть на свои нужды, но остальное надо раздать. Дашь денег Марио Прадели, у которого младший ребенок родился больным, дашь Пьетро Морелли – ему не на что послать сына в университет. Раздай деньги тем, кто воевал вместе с тобой, тем, кого, как и тебя, ограбили коммунисты, тем, кто просто нуждается в помощи.
– Моя доля золота теперь принадлежит Франческе, – сказал я. – И она может распоряжаться ею по своему усмотрению. Вырученные за золото деньги тоже можно раздать.
Граф надолго задумался.
– В конце концов из вашего дела может выйти что-то хорошее. Ладно, я приму деньги и распоряжусь ими так, как вы говорите.
– Пьеро Морезе поможет тебе, он знает, где живут твои старые товарищи, – сказала Франческа. – А меня здесь не будет, я отплываю с Халом через несколько дней.
– Нет, – сказал я, – ты останешься. А я потом вернусь за тобой.
– Я уеду с тобой, – настаивала она.
– Прошу, останься пока здесь. Я не хочу, чтобы ты плыла с нами на «Санфорд».
Вмешался Граф:
– Слушайся его, Франческа. Он знает свой долг, и, может быть, твое присутствие на яхте помешает ему выполнить его.
Все в ней бунтовало, и уступила она неохотно. Граф сказал ей:
– Франческа, я хочу поговорить с Халом… наедине.
– Я буду внизу.
Граф подождал, пока она уйдет.
– Вы производите впечатление человека порядочного, мистер Халлоран. Так отозвался о вас Пьеро Морезе, когда говорил со мной прошлой ночью по телефону. Каковы ваши намерения?
– Я намерен жениться на вашей дочери, – ответил я. – Сразу же после ее развода.