- Больные иногда доставляют много хлопот.
Лессуэйс понимающе покивал головой.
- Мне здесь не нравится, - обратился я к коронеру. - Мне колют наркотики... Дверь в конце коридора всегда заперта, а на окнах решетки...
Это не лечебница, а тюрьма.
- Дорогой мой, - мягко заговорил Зальцер, прежде чем коронер успел раскрыть рот. - Вы скоро поправитесь, и мы отпустим вас домой. Мы ведь
не станем держать вас, если увидим, что вы полностью выздоровели.
Я мог бы еще многое сказать, но и так уже Керман знал, что у меня нет шансов на побег.
- Пойдем дальше, - сказал коронер. - Здесь очень даже неплохо! Вы согласны, мистер Странг?
- О да, - лениво отозвался Керман. - Если доктор Зальцер не возражает, я хотел бы побывать здесь еще раз.
- Боюсь, что это против правил, - Зальцер направился к двери. - Слишком частые визиты возбуждают наших пациентов.
Я услышал, как Керман спросил, есть ли еще кто-нибудь на этом этаже.
- Сейчас нет, - ответил Зальцер. - Недавно мы выписали несколько человек.
Голоса удалились. Блэнд закрыл дверь и ухмыльнулся.
- Неплохая работа, а, бэби? Я же говорил тебе, что лучше помалкивать.
Трудно изображать из себя разочарованного человека, когда у тебя появилась искра надежды, но мне пришлось сыграть и эту роль.
Глава 21
Зальцер оказался прав, говоря, что посетители возбуждают его пациентов. Когда доктор с посетителями ушли, Хоппер продолжал лежать, глядя в
потолок. На его лице было написано презрение ко всему происходящему. Он не обращал внимания на мои слова, и я решил оставить его в покое. Но
когда Блэнд принес ленч и поставил поднос на столик, Хоппер неожиданно швырнул поднос на пол. Он сидел на постели, и я едва узнавал его, так он
переменился.
Его лицо стало худее и старше, на нем появились морщины, глаза яростно сверкали.
- Успокойся, бэби!.. - пробормотал Блэнд.
Он начал собирать черепки с пола, не обращая внимания на Хоппера.
- Видишь? - обратился он ко мне. - Но все будет о'кей! Тебя он не достанет, не волнуйся. С ним это бывает. Если он попытается лезть на
стенку, нажми на кнопку звонка. Дежурит Квелл. Только зря не звони, ясно?
- Не знаю, - с сомнением пробормотал я, глядя на Хоппера. - И долго нам быть наедине?
- Квелл будет заходить. Мне сейчас сменяться, и до завтра меня не будет, - нетерпеливо сказал Блэнд. - Если я сейчас не смоюсь, Зальцер
заставит меня остаться, потому что только один я могу утихомирить Хоппера. А мне надо уходить!
Мне пришла в голову одна мысль. Я не хотел оставаться с Хоппером: ведь если даже у меня будет ключ, я не сумею им воспользоваться. Я
попросил Блэнда убрать от меня Хоппера, но из этого ничего не вышло. Тогда я принялся за еду, но вздохи и всхлипы Хоппера действовали мне на
нервы, и я оттолкнул поднос.
- Боишься, что еда отравлена? - поинтересовался Блэнд.
Он зашел уже без униформы, и я едва узнал его.
- Нет, я не голоден. Дай мне лучше сигарету, я хочу курить. - И действительно, больше всего на свете мне хотелось закурить.
- Я хочу курить, - повторил я. - Если ты не дашь мне сигарету, я подниму страшный шум.
- Тебе нельзя давать сигареты, нельзя доверять спички, - привычно, но не очень убежденно возразил он.
- Мне не нужны спички, я хочу курить. Зажги мне одну сигарету и оставь. Прибавь парочку на потом, а я буду прикуривать одну от другой,
иначе я на самом деле свихнусь.
Он неохотно достал сигареты, закурил одну для меня и пошел к двери.
- Скажи Квеллу, чтобы подальше держался от него, - он кивнул в сторону Хоппера. - Что бы он ни делал, позвони не раньше, чем через пять
минут. Дай мне спокойно уйти.
Хоппер неожиданно бросился к нему, но Блэнд был настороже и успел отскочить. Он явно испугался. Я, впрочем, тоже. Блэнд ушел.
Это был самый длинный день в моей жизни. Я не отважился на попытку добраться до ящика с ключами, так как понятия не имел, когда может
появиться Квелл, и к тому же меня беспокоил Хоппер. Я не знал, как он себя поведет, если я встану с кровати. Но шанс был, и упускать его не
стоило. Я решил попытаться ночью, когда Хоппер уснет, а Квелла не будет.
Это значило, что я должен избежать укола. Но как это сделать?
Как только Блэнд ушел, Хоппер успокоился. Он тихо лежал на постели, что-то бормоча себе под нос. Я пытался разобрать его слова, но мне они
казались сплошной тарабарщиной. Я старался не делать лишних движений, чтобы не привлекать внимания Хоппера.
Мои мысли занимал Керман. Что он сейчас делает? Как ему удалось убедить коронера взять его с собой, доказав, что он - писатель? Наверное,
Паула тоже приложила к этому делу руку. По крайней мере, хорошо, что они теперь знают, где я. Они также знают, что Юнона Фридлендер находится
здесь, знают о двери в конце коридора и решетках на окнах. Они спасут меня. Я пока не знал, как им это удастся, но в том, что они меня спасут, я
был уверен.
Примерно в пять часов распахнулась дверь и появился тощий, нескладный парень в белой униформе. В руках у него был поднос с едой. На его
длинном худом лице было такое выражение, словно он о чем-то сосредоточенно думает. Большие губы, мокрые и оттопыренные, а также выступающие зубы
делали его похожим на лошадь. Правда, лошади гораздо симпатичнее. Он был несколько удивлен, увидев меня. Но ржать, во всяком случае, не стал.
Вместо этого он смешно улыбнулся.
- Я Квелл, - представился он, ставя поднос на столик. - А вы мистер Сибрайт, не так ли?
- Нет, - ответил я. - Я - Шерлок Холмс, а рядом лежит доктор Ватсон.
По его напуганному лицу я понял, что он еще не привык иметь дело с психами и старается как можно реже бывать с ними.
- Но это же мистер Хоппер, - терпеливо пытался он втолковать мне.
Услышав, что о нем говорят, Хоппер сел на кровати, сжимая и разжимая кулаки. Квелл с опаской посмотрел на него.
- Я думаю, мистер Хоппер не будет пить чай, - обратился я к Квеллу. - Так что тебе лучше не трогать его и дождаться Блэнда. Уходи отсюда!
- Не могу, - сказал он неуверенно. - Доктор Зальцер ушел, а Блэнд вернется только после полуночи.
- И все же, братец, тебе лучше убраться. Если ты принесешь мне к обеду немного виски, то я буду только приветствовать.
Он сказал, что больным не полагается выпивка, и ушел, красный от испуга и смущения.
Хоппер пристально посмотрел на меня, и я не выдержал его взгляда. Я боялся, что ему удастся освободиться от ножного наручника, и тогда мне
наступит конец.