Но он ожидал, что я сделаю то, чего опасался мой желудок; ему хотелось, чтобы я это сделал. И еще он хотел, чтобы я попытался его ударить или броситься на него.
Однако я не сделал ничего подобного. Я просто сказал:
– Вы слишком велики, чтобы быть трусом. Джерри громко захохотал и похлопал меня по плечу.
– Вот это да! – радостно воскликнул он. – А ты как думаешь, Бен?
– Сопляк, – ответил Бен и сплюнул в сторону.
– Ну что ты, Бен, он же учится в колледже! Не так ли. Пол?
– Это верно.
– А знаешь, ты мне нравишься, Пол, – сказал Джерри. – Ты мне очень нравишься. А тебе он не нравится, Бен?
– Сопляк, – снова буркнул Бен.
Джерри пожал плечами и сделался вдруг серьезным.
– Ну, ладно, Пол, – сказал он. – Я вот что тебе скажу. Ты сейчас отдай ключи от машины Бену, а сам поедешь со мной.
– Зачем?
– Поедем к капитану Уиллику, – изрек он, как будто бы это все объясняло.
– Эй, постойте минуту, – сказал я. Бен подтянул брюки, бормоча:
– Ну вот. Сопротивление при аресте.
– Да ладно, Бен, – сказал Джерри. – Пол собирается быть хорошим мальчиком.
– Надеюсь, вы постараетесь не сломать мне сцепление, – сказал я, передавая ему ключи.
Бен молча взял их и направился к “форду”. За ним стоял бледно-голубой “плимут” без опознавательных знаков, и Джерри повел меня к нему. Мы сели в него и поехали вслед за “фордом” в сторону центра.
Некоторое время спустя я сказал:
– Кстати, как вы узнали, что я здесь?
Он повернулся ко мне улыбаясь:
– Так мы же следили за тобой, Пол. Наблюдали, как ты завтракал и так далее. Мы питаем к тебе интерес, мальчик.
– Ох...
Я отвернулся и стал смотреть в окно. Как я дошел до жизни такой? Я не принадлежал к категории людей, за которыми требуется постоянная слежка полиции. Так почему же меня то и дело волокут в полицейское управление, где безмозглые прагматики вроде Бена творят надо мной произвол? Я студент, служащий, честный человек. Как я докатился до этого?
Меня снова привезли к мрачному зданию полицейского управления. На автостоянке Бен молча вернул мне ключи от “форда”, и все втроем мы вошли в уже знакомую мне дверь со ржавой табличкой. На этот раз мы не поднялись выше первого этажа, а прошли в длинную узкую комнату со скамьей вдоль стены.
– Ты посиди здесь, – сказал мне Джерри. – Я сейчас вернусь.
Я сел. Бен привалился к стене у двери и курил сигарету, глядя в пустоту.
Через минуту Джерри появился из другой двери и помахал мне рукой.
– Капитан ждет тебя, – объявил он.
Я пошел за ним, а за мной следом шествовал Бен. По всей видимости, меня привели в кабинет капитана, совсем маленький – в нем помещался лишь письменный стол, заваленный всякими бумагами, да два шкафа для документов. Окно выходило на улицу.
Капитан Уиллик, сердитый и угрюмый, сидел за столом.
– Отлично, – сказал он, обращаясь ко мне. – И как ты это объяснишь?
Мне ничего не оставалось, как сказать правду. Я не умею хитрить и изворачиваться. Поэтому я сказал:
– Миссис Гамильтон солгала вам. Я пошел к ней, чтобы узнать почему.
– Ты пошел к ней, хм?
– Да. И она сказала мне почему. Она побоялась упоминать о профсоюзе и о письме, которое написал ее муж. Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал о связи ее мужа с нашим профсоюзом. А позже, когда она поняла, что это уже не имеет никакого значения, то побоялась признаться во лжи.
Джерри покачал головой в шутовском восхищении и с присущим ему ехидством воскликнул:
– Ну и оратор!
– Помолчи, Джерри, – сказал Уиллик ровным голосом без каких-либо эмоций и даже не взглянув в его сторону. Тем же голосом он продолжал, уже обращаясь ко мне:
– Так уж случилось, что я руковожу здесь полицией, молодой человек. У меня есть значок и власть.
Когда приходит время допросить свидетеля, я делаю это или приказываю, чтобы это сделал кто-нибудь другой. – Он нацелил в меня свой грубый палец. – У тебя нет власти и нет положения. Ты просто молодой умник из Вашингтона, вообразивший, что ему все сойдет с рук. Мы будем держать твоего дружка-гангстера под стражей, пока он не захочет сотрудничать с нами, и по-настоящему не должны бы были тебя отпускать. Но ты молод и, по-видимому, ничего не понимаешь, поэтому я с тобой обошелся снисходительно, я выпустил тебя. Но если я узнаю, что ты болтаешь с кем-нибудь из города, не важно с кем, и суешь свой нос не в свое дело, ты окажешься в “холодильнике” так быстро, что у тебя голова закружится. Я понятно выражаюсь?
Я кивнул.
– Вот и отлично, – сказал он. – Тогда все. Я должен бы был уйти. И я хотел уйти. Но я немного задержался. Уиллик напомнил мне об Уолтере, который все еще находился в тюрьме, а я был единственным, кто мог ему помочь. И мне показалось, что я смогу побудить Уиллика выпустить Уолтера, если скажу, что сумею доказать, кто на самом деле убил Чарлза Гамильтона. Но для этого мне была необходима соответствующая информация.
Поэтому я набрался смелости и сказал:
– Я бы хотел задать вам вопрос.
Он посмотрел на меня и поджал губы.
– Я вижу, тебе не терпится оказаться в камере, – сказал он. – Ну да ладно, валяй, спрашивай.
– Я не пытаюсь прибегнуть к какой-то хитрой уловке, я просто хочу знать. Если вы не захотите ответить на мой вопрос, просто скажите мне об этом, и я уйду.
– Кончай предисловие.
Я сделал глубокий вздох, чувствуя, что уже прямиком устремляюсь к камере, но вместе с тем понимая, что судьба Уолтера зависит от этого вопроса.
– Вообще-то вам не безразлично, кто убил Чарлза Гамильтона?
Казалось, вопрос удивил его. Он не разозлился и ответил не сразу. Он посмотрел на меня. Нахмурился и после небольшой паузы спросил:
– А как ты думаешь?
– Вы приказали двоим вашим людям следить за мной. Другие ваши люди доставляют неприятности Уолтеру. Но мы с Уолтером не имеем никакого отношения к убийству Гамильтона, и, я полагаю, вам это известно.
Некоторое время Уиллик молчал, пощипывая щеку и глядя на лежащие перед ним документы, а потом заговорил:
– Я отвечу на твой вопрос. Вчера пополудни, в пять часов, Гамильтон вышел из здания цеха и вместе с другими рабочими направился на автомобильную стоянку рядом с цехом. Когда он подошел к своей машине, прозвучали четыре выстрела, и он был убит наповал. На стоянке в тот момент находилось около ста пятидесяти человек. Добрая половина из них даже не поняла, что произошло, многие просто сели в машины и уехали. Но все до единого служащего были опрошены. Поверь мне, пришлось основательно поработать. Но это ничего не дало, потому что никто ничего не видел. На стоянке была уйма народу, и любой мог достать револьвер из своей коробки для завтрака, выстрелить в Гамильтона, сунуть его обратно в коробку и продолжать идти как ни в чем не бывало. Все, что ему требовалось, – это быть одетым как все.
Он вздохнул, посмотрел на Джерри и Бена, снова уставился на стол, и продолжал:
– Пули были извлечены из тела Гамильтона, все четыре, и посланы в Олбани. Шкафчик Гамильтона на фабрике был осмотрен, равно как и его машина, и был произведен обыск у него дома. Все его дружки-приятели были опрошены, включая бармена в баре, где он обычно торчал. Допросили его подружку, допросили его жену. В результате допроса миссис Гамильтон мы узнали о вас двоих. Ваши действия показались нам подозрительными, поэтому мы арестовали вас. Когда мы узнали, что твой дружок – служащий профсоюза, нам показалось, что у нас есть возможность прояснить возникшую ситуацию, поэтому мы и стали возиться с вами несколько дольше, чтобы посмотреть, что будет дальше. В то же время мы продолжаем всестороннее расследование.