-Сразутоварищемобзываешься!"Скорой"ненадо,тыбылучшечаю
сообразил. А еще лучше - кофе.
- Николай Андреевич, зовитеменяпоимени,-несколькосмущенно
предложил дхар. - "Скорой" и вправду не надо, мы как раз из госпиталя.
- Его на самом делезовутФроат,-вновьвлезКелюс,закуривая
сигарету. - Он из древнего и великого народа дхаров,репрессированногов
годы культа личности.
Дед никакнеотреагировалнаэтуреплику,ещеразвнимательно
посмотрел на Фрола, потом на внука, покачал головой и сел в кресло.
- Валидол, - шепнул Келюс, хорошо знавший старика,-написьменном
столе...
- Не надо, - остановил вскочившего было Фрола Лунин-старший. - Ятак
посижу... Фрол... или Фроат, как лучше?
- Все равно, - махнул рукою дхар. - Как больше нравится.
- Так вот, Фроат, - продолжал старик, закрываяглаза.-Расскажите
мне, пожалуйста, что с вашей рукой, и чтоуэтогозащитникаЗимнегос
его... Даже не знаю, как назвать эту часть тела...
- Кепкодержатель, - предложил внук, но дед и это оставил без ответа.
Фрол постарался рассеять все опасения Николая Андреевича, упомянуво
госпитале, экстрасенсе Варфоломее Кирилловиче, для убедительности добавляя
неизменное "в карету". Дед слушал молча, неоткрываяглаз,затемвновь
покачал головой и, с трудом поднявшись, направился на кухню варить кофе.
- Силен, - заметил Келюс. - Фрол, взгляни, многонастолевалидола
осталось?
- Одна штука, - сообщил дхар, - и две пустые упаковки, елы.
- Силен, - повторил Николай. - Жалко старика. Всю жизнь служилэтим,
бином... Но все-таки мы победили.
Кофе пили на кухне. Келюс, заявив, что уже выздоровел, добралсятуда
без посторонней помощи исудовольствиемпринялсясмаковатьароматный
напиток, доставляемый деду прямо из Бразилии. В разговор старика сФролом
Лунин-внук предпочел не вмешиваться, поскольку егопопыткаповедатьобо
всем случившемся была пресечена в корне, и рассказывать было велено дхару.
Фроат, в нерешительности почесав затылок, принялсянеособоскладно,с
упоминанием "елы" итойже"кареты",излагатьсобытияпрошлойночи,
сбиваясь,путаясьивсеболеесмущаясь.Ностарикслушалочень
внимательно, то и дело подливая Фролу кофе и качая головой.
- Ясно, -констатировалон,когдадхар,наконец,завершилсвое
повествование. - Раскололи армию... Недурно им историю партии преподавали!
Ну что, рады? За Корнилова, за родину, за веру?
- Ну,дед!-невыдержалКелюс.-Во-первых,неволнуйся.А
во-вторых, что ты о Врангеле, да о Корнилове? Мы же не белогвардейцы!
- А кто? - глаза старика блеснули.
- Мы за свободу, - не особенно уверенно ответил внук.
- Мы за свободу, - не особенно уверенно ответил внук.
- А ваш этот... Президент или как там его?
- Он... он тоже за свободу, - еще менее уверенно сообщил Келюс.
- Стыдись! - отрезал дед. - Историк, а мелешьчушь!Этогимназисты
были за "свободу", и то недолго! Сразу ставь вопрос - какой класс стоиту
власти! Эти, твои... Они-то знают, да вам пока не говорят. Но тебе не грех
было подумать об этом раньше.
- Ага! - загорелся внук. -Лучше,значит,танки,колхозы-совхозы,
Гулаг, Афганистан и ГПУ?
- Еще не знаю, - мотнулголовойЛунин-старший.-Поканесчем
сравнивать. Хотя могу догадываться. Трое ужепогибли.Вас,раненых,по
сути, бросили. Мы своих раненых не бросали.
- Нас не бросили, - вяло возразил Николай. -КнамдажеПрезидент
заходил... и телевидение...
- Бросили! - повторил старик. - Итак, снова победа на крови - как раз
то, в чем нас обвиняли. При штурме Зимнегомыпотерялитоженемного-
шестерых. Лиха беда начало, Келюс! Безоружные люди против танков - красиво
и безопасно... тем, кто за их спинами. А вдовы и сироты - это невпервой.
И хорошо, если те трое всамомделепогибливбою,анекак-нибудь
иначе...
Внук порывался возразить, но вдруг отчетливовспомнилокровавленное
тело в синей куртке и промолчал.
- Все! - заключил дед. - Переодеваться и отдыхать. Фроат, ядамвам
чистую рубашку, эту надо постирать. Я тоже полежу, не хочу бытьчетвертым
в этом списке... победителей...
Весь следующий день Лунин-внук отдыхал, стараясь поменьшедвигаться,
ограничивсвоюактивностьтелевизоромигазетами.Эйфорияпобеды,
захлестнувшая эфир, как ни странно, не очень радовала Келюса. Онприписал
эти последствия контузии, заставляя себя недуматьособытияхстрашной
ночи и омрачныхпророчествахдеда.Фролтакжепровелвесьденьв
квартире, изрядно скучая и тоиделопорываясьвыйтинаулицу.Рана
полностью затянулась, оставив лишь розовое пятнонакоже,чтопоразило
врача, вызванного старшим Луниным. Келюс также быстро поправлялся.Травма
напоминала о себе лишь легким головокружением и слабостью.
Ближе к вечеру деду позвонили по телефону.Старик,выслушавчей-то
долгий рассказ, накинул пиджак и вышел, обещаввернутьсячерезполчаса.
Отсутствовал он, однако, больше двух часов, и Келюс начал уже волноваться,
вспоминая, захватил ли старик валидол. Но дед вернулсявнешнеспокойный,
пояснив, что был в гостях в соседнем подъезде. Пройдя в кабинет, ондолго
сидел за столом, о чем-то размышляя, затем позвал внука.
- Келюс, - началон,усаживаяЛунина-младшеговкресло.-Надо
поговорить.
Николай взглянул на деда икивнул,сообразив,чторечьпойдето
чем-то важном.
- Я непрошутебядаватьчестноепионерское,комсомольскоеили
белогвардейское слово, - начал Николай Андреевич,-простоеслимыне
сохраним кое-что в секрете, могут быть неприятности.