Мое появление Саня принял как должное и, словно продолжая разговор, сказал:
— Нарочно не придумаешь — бабушка, пенсионерка и тренер по футболу. Попомни мои слова — матриархат возвращается.
Вот тогда во второй раз прозвучало это слово, будто вытащенное на белый свет из старинных бабушкиных сундуков.
Я не успел открыть рот, потому что к подъезду подкатило такси, и из него высунулся бородатый шофер.
— Мужики, 22-я квартира здесь?
— Здесь, — подтвердил я.
А Саня побледнел:
— Из 22-й такси заказывали?
— Ага, — кивнул таксист. — В аэропорт торопятся.
Саня в два прыжка взлетел по лестнице. По привычке всегда следовать за другом я устремился за ним.
Саня открыл дверь и увидел, что мама пакует папе чемодан, а папа подает маме вещи. С первого взгляда Саня обо все догадался.
— А я? — тихо, но четко произнес Саня.
Санина мама преспокойно продолжала заниматься своим делом. Санин папа за маминой спиной пытался руками, в которых он держал носки, показать, что во всем виновата мама, а он тут ни при чем, он бы всей душой, да ему не велят.
— А я? — Саня взял самую высокую ноту.
Тогда мама разогнулась, увидела сына и меня, мы с ней поздоровались.
— Мы же договаривались, — пошел в атаку Саня.
— Что ты будешь там делать, интересно знать? — мама запихивала последние вещи в чемодан.
— Играть в футбол, — с достоинством ответил Саня.
— Гонять мяч ты можешь и в нашем дворе, а пропускать два месяца учебы я тебе не позволю, — мама была неприступна, как ворота чемпионов мира.
— Там воздух, солнце, море, фрукты, — скороговоркой экскурсовода папа перечислил достоинства черноморского побережья.
— Хорошо, съездим летом на юг, — мама надавила на крышку и закрыла чемодан. — Я хочу, чтобы ты получил приличный аттестат, хотя бы наполовину такой, какой будет у твоего друга. И вообще хватит одного футболиста на семью.
Мама вынула из кармашка свисток и свистнула:
— Прекратите пререкания с судьей!
Санина мама была спортивным врачом и еще судила баскетбольные матчи, потому не расставалась со свистком.
Во дворе забибикало такси.
— Присядем на дорожку, — скомандовала Санина мама.
Мы посидели минуту в молчании, а потом стали прощаться. Папа пожал мне руку, обнял Саню и шепнул сыну на ухо:
— На следующий год железно возьму.
— Я тебя провожу, — мама взяла чемодан, папа подхватил спортивную сумку, и они пошли вниз, к такси.
Саня долго сидел, не подавая голоса. Я не прерывал его молчания, сочувствуя своему другу. Он так надеялся на эту поездку. Только ею и жил. И вдруг — осечка, так сказать, удар мимо ворот.
— Слушай, — ожил Саня, — твой отец пишет в газеты, выступает по телевизору?
— Да, а что? — я не мог понять, что задумал мой друг.
— Пошли к тебе домой, — подхватился Саня.
Долго унывать он не умел, потому что был человеком действия.
Саня больше не произнес ни слова. А мне показалось, что он хотел добавить вот что. Мол, мой отец не выдержал проверки. Посмотрим, осилит ли испытание твой отец.
Я был уверен, что мой папа не подкачает.
Первый мужской поступок
В тот же день Сане не удалось поговорить с моим папой — папу вызвали на студию телевидения.
Назавтра в школе меня остановила Наташа и стала взахлеб говорить о бабушке, которую, оказывается, звали Глафира Алексеевна.
— Ты знаешь, Глафира Алексеевна так здорово разбирается в футболе. Мы пару часов тренировались, а потом пили у нее дома чай.
Я понял, что Наташа изменила свое мнение о странной бабушке.
— Глафира Алексеевна очень огорчилась, что ты не остался на тренировку. Ты не бойся, она тебе и вправду ничего не сделает.
За себя я не боялся. Я боялся за Наташу. Но поскольку сегодня она была в школе, значит учительницы еще взвешивают все «за» и «против».
Девчонки сторонились Наташи.
Мальчишки поглядывали на нее с почтением, но близко не подходили. А Наташа вела себя так, словно ей все равно. Может, поэтому она так потянулась к удивительной Глафире Алексеевне?
После школы мы всем классом отправились на экскурсию на парниковый комбинат. Поэтому у нас дома мы с Саней появились с опозданием.
— Папа, Саня хочет с тобой посоветоваться, — сказал я.
— Ага, я хотел у вас узнать, — начал Саня, но папа его решительно остановил:
— О делах на голодный желудок не говорят. Руки мыть и за стол.
Саня уплел полную тарелку борща и крякнул от удовольствия. Потом он одолел отбивную и лишь тогда отвалился от стола.
— Съедобно? — ненароком поинтересовался папа.
— Это вы сами готовили? — восхитися Саня. — Потрясающе!
— Овладеваю смежной профессией, — розовея от похвалы, небрежно отшутился папа и тут же сменил пластинку. — Так о чем вы собрались потолковать?
— Саня считает, что возвращается матриархат, — хмыкнул я. — Помнишь, было такое первобытное общество во времена царя Гороха?
— Помню, — подхватил папа. — Но если точно придерживаться фактов, матриархат был еще в допотопные времена.
— А сейчас снова наступает матриархат, — мрачно произнес Саня, не принимая нашего с папой шутливого тона.
— Ну и какими же фактами вы, молодой человек, располагаете? — папа старался выглядеть серьезным, но ирония то и дело пробивалась в его голосе.
— Вы сами, что ли не знаете? — Саня стал загибать пальцы. — Дома всем заправляет мама, в классе верховодят девчонки…
— А я? — возмутился я. — Я — староста.
— В школе сплошные учительницы, — Саня не обратил внимания на мое замечание.
— И учитель один есть, — вставил я из чувства справедливости. — По физкультуре.
— Один не считается, — отрезал Саня. Он мыслил глобально. — А вчера — последняя капля. Бабуся, пенсионерка, стала тренировать мальчишек, стала футбольным тренером. Ну чем не матриархат?
Папа встал, откашлялся. Задумчиво прошелся по кухне. У папы это называлось разогреть мозги. Походив, он обычно садился за свои статьи.
— Ну что ж, Саня, — папа остановился. — Я должен признать, что твоя мысль не лишена интереса. Я бы даже сказал, парадоксальная мысль. На ум приходит театр абсурда. Но в твоих рассуждениях я нахожу гиперболу, то есть преувеличение. Женщины у нас равны в правах с мужчинами, поэтому бывший слабый пол так бурно проявляет всюду себя. Но, как и прежде, мужчина впереди, мужчина там, где трудно, где опасно…
С гордостью за мужчин папа выпятил живот, обтянутый передником. Восхищенный папиными словами, я посмотрел на Саню. Мой друг уставился на папин передник. Я тоже перевел взгляд на папу — передник как передник, желтые цветочки по голубому полю.
Как истинный актер, папа почуял неладное и сорвал передник.
— У нас дома самый настоящий матриархат, — тянул свое Саня. — мама командует папой как хочет. Папа обещал взять меня на сборы, на юг, а мама не разрешила, и он пошел попятную. Он попросту ее боится. Даже судьи на поле так не боялся.
— Ну ты зря так про своего отца, — примирительно заговорил мой папа. — Он был отважным футболистом. Как басстрашно делал подкаты! Какие головоломные акробатические прыжки совершал!
— Он лишь пробует ерепениться, а мама ему: «Я тебя по кусочкам собрала, могу и разобрать». У папы была очень серьезная травма, — объяснил Саня, — а мама его вылечила, учила ходить, бегать. А потом они поженились.
— Пигмалион, — умилился папа. — Твой отец, Саня, благодарен твоей матери за то, что она вернула его к жизни. Это глубокое искреннее чувство. Ни о какой трусости тут не может быть речи.
— А почему он побоялся взять меня с собой? — Саня был заядлым спорщиком.
— Ты знаешь, — задумался папа, — в данном случае твоя мама права.