Если бы меня мой папа столько лет обучал, я бы стал настоящим гонщиком.
Я глянул на спидометр — стрелка прыгала возле отметки 40. Тоже мне — несчастные сорок километров. Скорость для дошкольников. На велосипеде и то быстрее можно промчаться. Я совершенно забыл, что никогда не катался на велосипеде, который мне не покупали из-за моего зрения. Лишь в далеком детстве освоил трехколесный велосипед. Вот и весь мой водительский опыт.
— А можно побыстрее? — спросил я.
— Можно, — ничуть не удивился Наташин отец. — Переключи скорость.
Я переключил, и «Жигуленок», словно спущенный с привязи щенок, помчался вперед. Я вцепился в руль. Покосился на спидометр — 60 километров. Вот это другое дело — вполне приличная скорость. В эти минуты мне казалось, что я всю жизнь вожу машину. Для полного счастья мне не хватало лишь кожаного пиджака, и я был бы заправским гонщиком.
Внезапно впереди появилось нечто неопределенного, серо-буро-малинового цвета и неопределенных очертаний.
— Сбрось скорость, — посоветовал Наташин отец.
Не глядя, я взялся за ручку, и машина, вместо того чтобы покатить медленнее, взревела и помчалась быстрее.
— Сбрось скорость и нажми на тормоза, — скомандовал Наташин отец.
А я вцепился в руль и ничего не соображаю. И только вижу, как чуть ли не перед носом у меня переходит дорогу стадо коров. А одна — черная, с белыми пятнами — остановилась, подняла голову и задумчиво, словно автоинспектор, глядит на приближающуюся с бешеной скоростью машину. Мол, что за нарушение правил дорожного движения?
Наташин отец выхватил у меня руль и нажал на тормоза. «Жигуленок» резко замер перед самой коровой.
Та кивнула головой, мол, вот так бы давно, и неторопливо понесла через дорогу вымя. А следом за ней потянулись и другие коровы.
Я почувствовал, что спина у меня мокрая. А когда еле-еле отлепил руки от баранки, то увидел, как противно они дрожат, и поспешно спрятал их в карманы куртки.
— Для первого раза сойдет, — в устах Наташиного отца эти слова звучали высшей похвалой. — Если хочешь, завтра продолжим.
Я кивнул, мол, с удовольствием. Он сел за руль и съехал с дороги в лес. На поляне остановился, вылез из машины, потянулся так, что хрустнули кости. А потом снял пиджак, остался в свитере. Мускулы так и заиграли. Открыв рот, я глядел на него.
— Давай поборемся, — предложишл Наташин отец. — Ты не бойся, я вполсилы.
— Я не боюсь, — ответил я и сбросил куртку.
Я и вправду не испытывал ни капельки страха, хотя Наташин отец был сильнее меня, наверное, в тысячу раз.
Мы сошлись, и не успел я опомниться, как очутился на земле. Быстро поднялся и снова кинулся на Наташиного отца, и тут же приземлился.
Нечто подобное со мной уже происходило. Но когда? Вспомнил — во сне, в том самом сне, где я видел Наташу.
— Смотри, как надо, — Наташин отец показал, как проводить захват, как делать подсечку.
Я поднатужился, но, чтобы опрокинуть его на землю, у меня не хватало силенок.
— Ты мужчина или тряпка? — бросил мне в лицо Наташин отец.
Я разозлился и повалил соперника, и сам улегся на него. Так, отдав все силы борьбе, падают в изнеможении победители Олимпийских игр.
Тяжело дыша, я поднялся на ноги.
— А Наташа, знаешь, как… — начал отец.
Я перебил его.
— Знаю.
Наташин отец протянул мне пачку сигарет. Мне неудобно было отказываться, и я вытащил дрожащими пальцами сигарету, прикурил и, конечно, закашлялся. Потому что эту гадость, как выражался мой папа, никогда не держал в зубах.
Но стоило Наташиному отцу посмотреть на меня с недоумением, как мой кашель сразу пропал, словно его и не было. Я затягивался и смалил, как заправский курильщик.
Мне вспомнилась папина сказочка о том, что Наташу околдовал злой волшебник.
Раньше я считал, что злой волшебник — это Наташин братец, а его и на свете не существовало.
Теперь я твердо знал, что Наташу околдовал, вернее, научил всему ее отец. Он явно волшебник, но вовсе не злой. Чему только не научил меня Наташин отец и всего за один день — и машину водить, и бороться, и курить.
Ну, впрочем, дымить мне совсем не нравилось, и когда мы сели снова в машину, я потихоньку, чтобы не видел отец, загасил сигарету и спрятал ее в карман куртки.
А мой папа? Чему он меня научил? Произносить монологи о добре и справедливости?
Когда мы возвращались в город, Наташин отец продолжил прерванные воспоминания.
— Итак, я хотел сына, а у меня появилась дочь. И в один прекрасный день на меня снизошло. Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача. Слыхал такие слова?
— Нет, не слыхал, — покачал я головой.
— Верно, сейчас они не в моде. А в нашем детстве они были у всех на устах. И я решил — сделаю из дочки сына. Наперекор природе. Назло судьбе. Машины я умею конструировать, неужто человек потруднее? И я принялся за дело. Вот скажи, что дарят девчонкам на день рождения, на Новый год?
— Куклы разные, — неуверенно ответил я.
— Верно, куклы и прочие финтифлюшки, — подхватил Наташин отец. — А я дарил сам и всех родственников и знакомых заставил, чтобы дарили машины, пистолеты, клюшки, футбольные мячи. В общем, годам к пяти моя Наташка была вооружена до зубов, как настоящий парень.
Он счастливо засмеялся. Машина уже въехала в город, и Наташин отец покатил медленнее, поглядывая по сторонам. На улицах загорались фонари.
Вот это настоящий папа! Не то что мой! Сколько раз я его просил — купи боксерские перчатки, ничего не получалось. Наташин папа купил бы без всяких просьб.
— Да Наташка ни в чем не уступала мальчишкам, — рассказывал отец. — Я ее и звал, как мальчишку — Николаем, Колькой, а мать и все остальные — Наташей.
Он замолк, а я подумал: ну и чудеса! До сих пор я знал, что у одного известного писателя было два имени — мужское и женское — Эрих через черточку Мария. Поэтому одни читатели были вполне уверены, что заливаются смехом над страницами писателя (см. Эрих), а другие читательницы не испытывали никаких сомнений, что льют слезы над творениями писательницы (см. Мария).
У нашего подъезда Наташин отец затормозил.
— Спасибо за поездку, — поблагодарил я и взялся за ручку дверцы.
— Тебе — спасибо, — ответил отец и попросил: — Найди мне Наташку. Вы же все быстрее узнаете. У вас свой беспроволочный телеграф. Я тебе разрешу дружить с Наташей, хоть каждый вечер к нам приходи и никогда не обзову тебя Ромео, честное слово. И отца твоего даже пальцем не трону. Ну, договорились?
Наташин отец протянул мне свою могучую длань.
— Договорились, — мы обменялись крепким мужским рукопожатием.
Дома меня встретила настороженная мама.
— Почему так поздно?
— Прокатились за город и назад, — небрежно ответил я. — Мам, а почему мы не покупаем машину?
— Не знаю, — ответила мама, потому что голова ее была занята другим. — Кир, я хочу тебе сказать, что в нашем доме все остается по-старому. Будем считать, что папа поехал в командировку.
— Длительную? — спросил я.
— Не знаю, — пожала плечами мама.
Моей маме, кажется, ведомо все на свете, а сегодня, когда ушел папа, она столько раз произнесла «не знаю».
Что это они с папой одними словами говорят? Сговорились что ли?
Искусство перевоплощения
Утром я проснулся в отличном настроении. С удовольствием сделал зарядку. После вчерашней тренировки с Наташиным отцом слегка побаливали мышцы, но это ощущение было новым и приятным. Я чувствовал, как мышцы наливаются силой. А потом постоял под душем и растерся мохнатым полотенцем.
Мама поглядывала на меня с удивлением, но, как обычно, молчала.