Наташа вновь перечитывает строки, которые пришлись ей по душе.
«Ты мне понравилась в ту же минуту, когда я тебя увидел. И с тех пор (уже целых семь дней!!!) я только о тебе и думаю. Ты являешься ко мне даже во сне. Значит, я вижу тебя и днем и ночью. Поэтому я самый счастливый человек.
Тебе сегодня было нелегко. Но ты держалась мужественно, я восхищался тобой. Знай, у тебя есть верный друг. В трудную минуту ты можешь на него, то есть на меня, опереться».
Между папой и мамой
Не отрывая глаз от газеты, папа несет ложку с супом ко рту. Затаив дыхание, мы с мамой следим за полетом ложки.
Особенно волнуюсь я, потому что сегодня у папы дебют. Дебют — это первое выступление на сцене.
Конечно, папа не новичок, не счесть его выступлений на нашей домашней сцене передо мной и мамой. Но сегодня папа впервые выступает в роли главы семьи.
Папа благополучно, не проронив ни капли супа, донес ложку. Я мысленно зааплодировал: «Браво, папа». Следом за первой вторая и третья ложки миновали мели и рифы и достигли места назначения.
Папа прочитал одну газету и, прежде чем взяться за другую, спросил:
— Как дела дома?
— Хорошо, — робко произнесла мама.
Папа поднял глаза на маму — почему такой неуверенный ответ? Мама заерзала на стуле и повернулась за подмогой ко мне.
— Отлично! — бодро ответил я.
Мой ответ успокоил папу, он вновь уткнулся в газету. А мама и я с волнением продолжали следить за полетом ложки.
Но папа уже освоился и чувствовал себя в новой роли как рыба в воде.
— Как дела в школе? — взгляд папиных очков остановился на мне.
— Замечательно, — я ни секунды ни промедлил с ответом. — Превосходно!
Папа одолел первое блюдо, и я накладываю ему и маме второе. Теперь я подвязался передником, вот чей он — мне трудно сказать.
Был он раньше мамин, а носил его папа, сейчас он папин, а ношу его я.
— Кир, а где Наташа? — в папином голосе прозвучало прежнее любопытство.
— Снова у мамы, — я обрадовался, что папа снова стал папой.
— Природа взяла свое, — философски заметил папа.
— Вертит Наташа родителями как хочет, — как истинный ученый, мама говорила только правду.
Папа строго посмотрел на маму. Как она может ему перечить?
— Папа мне друг, но истина дороже, — переиначив древнего мыслителя, сказала мама.
Папа смягчился. Он питал слабость к старинным изречениям, и мамины слова пролили бальзам на его душу.
Нет, роль главы семьи, то есть человека, который задает вопросы и получает на них известные ему заранее ответы, папе определенно не по плечу.
Когда мы приступили к третьему, к нам ворвался сияющий Наташин отец и громогласно объявил с порога:
— Она вернулась! Пойдемте к нам — разделите мою радость.
Помня о недавней стычке, мой папа неопределенно буркнул в ответ на приветствие Наташиного отца. Однако любопытство взяло верх — папа пошел вместе с нами взглянуть на блудную дочь.
Наташу мы застали висящей вниз головой на турнике. В такой необычной позе она глядела телевизор. Наверно, было ужасно смешно смотреть, как на экране танцевали дамы в пышных платьях и кавалеры во фраках.
Наташин отец с гордость продемонстрировал нам портативный телевизор.
— Подарок по случаю возвращения.
Мои родители переглянулись — а каков будет следующий подарок?
Наша команда встретила возвращение Наташи криками «ура». Даже Саня проворчал что-то приятное.
Но больше всех обрадовалась Глафира Алексеевна. С возвращением Наташи мы нашли свою игру. И сразу прибавилось болельщиков, которые приходили поглазеть на наши тренировки.
— Неплохо для любителей, — услышал я снисходительный голос.
Я обернулся и увидел Саниного папу. Значит, он вернулся со сборов на Черном море. И вместе с Саниной мамой пришли поглядеть нашу игру.
— Саня хорош, — не скрывал восхищения папа, — но мастерство не растет.
— Взял бы и потренировал ребят, а то бедная женщина надрывается, — подала голос Санина мама.
— И вон тот мальчишка в желтой майке прилично играет, — не отвечая на мамино предложение, заметил Санин папа.
Вот умора! И Санин папа принял Наташу за мальчишку. Но она сегодня и вправду в ударе, обмотала одного защитника, потом второго и забила гол.
Я всегда удивлялся, почему взрослые занятые люди так любят смотреть игры мальчишек. А теперь понял — из-за голов. На взрослом футболе зрителей держат на голодном пайке, футболисты забьют мяч-другой и уже радуются. А у нас счет 20:19 не редкость. Вот почему нет отбоя от болельщиков, когда играют мальчишки.
— Борис, — услышал я мамин голос, — ты опаздываешь на премьеру.
Я оборачиваюсь. Санины родители ушли, появились мои. Папа, как всегда, поддерживает маму под локоток.
— Ну разве может театр сравниться с футболом? — разразился папа монологом. — Матч держит тебя в напряжении все девяносто минут игры, ты не знаешь, чем она окончится. А в театре, бывает, посмотришь минут пять и тебе уже ясна развязка, и ты зеваешь… Я ухожу с болью в сердце. Наш-то хорош!
Последние слова папа прошептал маме на ухо, но я их услышал. Так громко шепчут актеры в театре, чтобы их слова долетели до тех, кто сидит на галерке.
Когда я вновь оборачиваюсь, то вижу, что мои родители ушли, а появился Наташин отец. Прислонившись к машине, он вертел в руках ключи и любовался дочкой.
— Перерыв, — объявила в рупор Глафира Алексеевна.
Мы не ушли далеко, а расположились тут же на скамейке. Наташа направилась к папе. Наверное, он предложил ей покататься, но Наташа осталась верна своему долгу и вернулась к нам. Наташин отец завел машину и уехал.
После перерыва с Наташей вновь стало твориться неладное. Я выкатил ей мяч в самые ноги, а она его не увидела. Стояла и задумчиво глядела куда-то вдаль. И мы все остановились, ждали, когда Наташа вернется из путешествия в маленький старинный городок.
— Вы что, меня не узнаете? — Наташа очнулась и удивленно оглядела нас.
— Не-а, — буркнул Саня.
— Узнаем, конечно, узнаем, — я поспешил утешить Наташу.
Глафира Алексеевна была так расстроена, что достала папиросы и спички и уже собралась закурить, но, увидев наши осуждающие взгляды, лишь чертыхнулась:
— Сколько можно измываться над ребенком!
Бабушка объявила, что тренировка окончена, и все разбрелись по домам. Остались мы втроем — Наташа, Саня и я.
Мы сели на скамейку и не знали, с чего начать разговор. Значит, завтра Наташа снова укатит к маме в маленький старинный городок. А когда вернется? Наверное, скоро. Если прежде Наташа уезжала на пять дней, то теперь возвращалась через день-другой. Но и в нашем городе она долго не задерживается, пару дней погостит и — прощайте.
— Ты поедешь к маме? — прервал тягостное молчание Саня.
— Не знаю, — пожала плечами Наташа.
— Тогда оставайся дома, — обрадовался я.
— Не знаю, — снова сказала Наташа.
Ну и ну! Наташа как тот витязь на распутье. Она не знает, какую дорогу ей выбрать — то ли отправиться к маме, то ли остаться у папы. А может, ей хочется покончить с кочевым образом жизни и перейти на оседлый? Но у Наташи нет дома, нет крыши над головой, ей негде найти приют. Значит, она бездомная и беспризорная?
— Наташа, я предлагаю тебе переехать в наш дом, — решительно начал я. — Мы предоставим в твое распоряжение отдельную комнату с балконом, откуда открывается прекрасный вид на парк.
Наташа даже не успела рта раскрыть, как в разговор вмешался Саня.
— Интересно, почему в твой дом? А чем мой хуже? Наташа, переезжай к нам. Мы предоставим тебе отдельную комнату с балконом, откуда открывается прекрасный вид на озеро.