Полуденный вор - Лаврова Ольга 11 стр.

– Ты ж говорил, можно без документов, – пыхтит на ходу Пузановский.

– И не отказываюсь. Человек купил списанную железку. Доку­менты есть – тачки нет. Но вот без доверенности, дорогой, нельзя. Как он без доверенности в Ростов погонит?

– Ладно, договоримся – будет доверенность. В обмен, между прочим, на деньги.

– А я думал – в кредит! – Томин подталкивает Пузановского кулаком в бок и покатывается, дескать, остроумно пошутил. Тот одышливо похохатывает в ответ.

Они подходят к новенькой «Волге». (Той самой, что Пузановс­кий купил у своих компаньонов).

– Во, гляди! – хвалится Пузановский. – Экспортное исполне­ние, шипованная резина, все любоваться будут! – Он отпирает машину и приглашает Томина за руль, а сам садится с другой стороны и вставляет ключ зажигания. – Обрати внимание: па­нель, обивка.

И в этот миг взявшиеся буквально из-под земли люди в мили­цейской форме окружают «Волгу».

– Выйти из машины, предъявить документы! – командует старший по званию, капитан.

Томин выскакивает резво, Пузановский пыхтя и наливаясь страхом.

– Документы! – повторяют Томину. Он роется для виду по карманам, придумывая, как быть.

– Ничего с собой нету, – говорит он. – Да вы зря думаете, мы случайно сели, дверца была открыта, – это он кидает Пузановскому ориентир на первое время.

– Молчать! – обрывает капитан.

– Я его вообще не знаю, у него плохо с сердцем стало, – частит Томин и с этими словами вдруг рывком выдирается из рук придер­живавшего его милиционера и пускается наутек.

– Стой! Буду стрелять! – кричит капитан.

Томин начинает выписывать зигзаги, будто не замечая, что один из милиционеров бежит ему наперерез. Инспектор бросает­ся в сторону, и тут его сшибает с ног дюжий милиционер. Пока они катаются по земле – достаточно далеко от всех, – Томин спокойно говорит:

– Повозись со мной… Я инспектор угрозыска. Томин… Да не отпускай руку, балда, заломи… Ой!.. Позвони на Петровку следо­вателю Знаменскому. Только чтобы толстый не догадался. В отделение нас надо доставить порознь. Понял?.. Теперь пошуми на меня!

– Ты еще поговори тут! – подыгрывает милиционер. – А ну вставай! А ну пошли! – И, как положено, ведет беглеца назад с заломленной за спину рукой.

* * *

В той же одежде, что и при задержании, Томин торопливо подкрепляется в буфете Управления. Видит Кибрит, окликает:

– Зинаида, подсядь к арестованному!

– Шурик! О тебе страшные слухи, пойман с поличным, бежал из-под стражи… – смеется Кибрит.

– Пытался, – усмехается он и мнет плечо. – Мм… Крепкие есть ребята в отделениях.

– Я не пойму, это было запланировано?

– Что ты! Злодейская шутка судьбы! Участковый засек угнан­ную машину, отделение устроило засаду. А я работал с Пузановским под своей легендой. В итоге мы оба задержаны, и вся опера­ция накануне срыва.

– Ну что за непруха! – огорчается Кибрит.

– Пересеклись две случайности, – он опять трет руку. – Н-да, хороший парень… Слушай, в трудные минуты мы всегда мыслили коллективно. Пошли со мной к Пал Палычу, а?

Знаменский расхаживает по кабинету. Постучав, заглядывает Кибрит – один ли он – и входит вместе с Томиным.

– Допросил? – спрашивает Томин.

– Допросил… – кивает Пал Палыч. – Пузановский – солид­ный, уважаемый человек. Закружилась голова, ухватился за дверцу, она открылась, он сел в машину отдышаться. Вдруг явился незнакомый брюнет. Возможно, хотел обчистить карманы – недаром потом удирал. Все.

– Молодец! – удовлетворенно говорит Томин. – С лету понял подсказку! Трусил сильно?

– Больше возмущался: «Больного человека – на Петровку!» Пришлось намекнуть, что ты по приметам похож на одного бан­дита.

– Браво! Все гораздо лучше, чем я боялся!

– Да чего хорошего?! – взрывается Пал Палыч.

 – Мы оба в идиотском положении! Что, по-твоему, дальше?

– Отпускать за недоказанностью!

– Вас обоих?

– Если ты не решил меня упечь!

– А ты понимаешь, чем это пахнет?

– Ну… не впервой же, Паша, вывернусь.

– Пузановский его подозревает? – догадывается Кибрит.

– Не знаю, Зина. Этот трюк с побегом…

– Боюсь, именно это и растолкуют Пузановскому его прияте­ли!

– Побег я объясню, не беспокойтесь, – возражает Томин. – Хуже, что все у них до меня шло гладко, а со мной – сразу забрала милиция. Хоть тут я как раз ни сном ни духом, однако… немножко нехорошо.

– Словом, если Пузановского освобождать – тебя надо выво­дить из операции, – резюмирует Знаменский.

– И все труды кошке под хвост?! – взвивается Томин. – А новый человек будет начинать с нуля? Не пойдет!

– А как пойдет?

– Почему его не посадить, раз невыгодно отпускать? – вмеши­вается Кибрит.

– Рано, Зинаида, рано! Я даже не знаю полного состава шайки и кто делает документы!

– Посадить непросто, – возражает и Знаменский. – Это только кажется, что Пузановского взяли чуть не с поличным. На поверку доказательств – с гулькин нос.

– Но если Шурик предстанет в форме, с майорскими погона­ми… неужели он не дрогнет?

Знаменский пожимает плечами. Это, скорее, вопрос к Томину, он общался с Пузановским и точнее предскажет его реакцию.

– Дрогнет. Но не признается, – качает головой Томин. – Тяжесть улик, понимаешь, должна возрастать на килограмм живого веса… Паша, нам с Пузановским надо уйти отсюда в обнимку! Только сложились нужные отношения – и родная милиция вдарила под дых! – Томин страдает, как может страдать опера­тивный работник, у которого рухнула тщательно обдуманная операция. – Докажи ему, что я не ваш человек!

– Доказать не моту… – Знаменский снова начинает ходить.

– Можно показать на очной ставке, – подает голос Кибрит.

– Очная ставка? Про что?

– Какая разница, Пал Палыч? Придумай. В чем-нибудь да есть у них разногласия!

Знаменский останавливается, и они с Томиным некоторое время смотрят друг на друга.

– Хм, – произносит Знаменский.

– Хм, – откликается Томин.

Чувствуется, что обдумывают одну и ту же идею.

– Ну, Томин, держись! – говорит с веселой угрозой Пал Палыч и хлопает его по плечу…

И вот очная ставка. Пузановский заканчивает свои показания.

– Я принял валидол, сердце начало отпускать. И тут окружает милиция. Верите, чуть не начался второй приступ!

– Верю, верю, – говорит Знаменский. – Но давайте уточним: стало плохо рядом с машиной или на расстоянии?

– Знаете, в такой момент уже слабо воспринимаешь… как бы в тумане… Возможно, гражданин сам подвел меня и усадил… не могу утверждать.

– Понятно. Ну, теперь что вы скажете? – меняя тон, обраща­ется Пал Палыч к Томину.

– А что, начальник? Вижу – человек сомлел, а спереди маши­на открытая. Ну подвел – чего такого? Пускай, думаю, посидит, очухается.

– А сам за руль?! – беспощадно обличает Пал Палыч. – Тоже сомлел?

– Зачем, у меня здоровье приличное. Думал это… к врачу его отвезти, если будет загибаться.

– Вы не крутите! – Знаменский вскакивает, наклоняется через стол и трясет указательным пальцем перед носом Томина. – Имя-фамилию почему скрываете, а?

– Нну-у… ммм… – тянет Томин, и это по интонации близко к «сам толком не знаю».

– А почему от милиции побежал? – энергично напирает Знаменский.

– Да так… – мямлит Томин.

– Из-ви-ни-те! От милиции просто так не бегают! Молчите? По часам засекаю, сколько молчите! – Знаменский гневно бара­банит по циферблату на руке.

– Живот схватило! – тонким голосом выпаливает «додумав­шийся» Томин.

Завершая очную ставку, Пал Палыч говорит извиняющимся тоном:

– От ошибок мы не застрахованы, товарищ Пузановский.