Ушел и не вернулся - Лаврова Ольга 14 стр.

– Ай да сюрприз в коробочке! – воскликнул он, прочтя листок. – Присядь, сама объяснишь. – Знаменс­кому понадобились секунды три-четыре, чтобы перева­рить новость и вернуться к прерванному разговору: – Да, действительно бывают так называемые «убийства без тру­па». Но в данном случае сам факт убийства нельзя считать установленным.

– Что?.. Я на вас удивляюсь… Человека же нет!

– Закон предусматривает подобные ситуации. Когда розыск не приносит результатов, дело передается, так сказать, гражданскому ведомству. Через год исчезнувшее лицо может быть признано безвестно отсутствующим, а через три года суд по гражданским делам может признать его умершим.

– С ума сойти… Зачем вы эти ужасы рассказываете? Ведь на рубашке была Сережина кровь, вы экспертизу делали!

– Простите, я вам о результатах экспертизы не док­ладывал. Откуда вы получили сведения?

Видя, что следователь уже в открытую уличает ее, Миловидова вскипела:

– Если человек исчез и нашли рубашку, в которой он из дому ушел, то дураку понятно, чья кровь и что вообще стряслось!

Пал Палыч хладнокровно переждал ее вспышку.

– Товарищ эксперт, прошу.

– В телефонограмме, которую я только что получи­ла… – начала Кибрит.

Продолжить ей помешало появление Томина.

– Минутку, – он взял телефонограмму, проглядел и возвратил: – Мило. Но с этим подождите, посмотрите, кого я вам привез.

Он вышел и вернулся с «хахалем» Миловидовой, привезенным из Лесных полян.

– Сережа! – отчаянно вскрикнула она.

– Спокойно, Алена, – глухо произнес тот.

– Рекомендую – Сергей Иванович Миловидов. Вот он, Алена Дмитриевна, жив-здоров. Странно: я так ста­рался, а вы и не рады?

– Прошу вас, побудьте в коридоре, – распорядился Пал Палыч, адресуясь к «вдове».

Миловидова вышла, зажав рот рукой, на шатучих, будто чужих ногах, и никто не поглядел вслед, кроме мужа.

– Как прикажете понимать? – обратился к нему Зна­менский.

– Как шутку. Хотел разыграть друзей.

– Необычайно смешно. Поскольку мы не принадле­жим к числу ваших друзей, не трудитесь нас дальше разыгрывать. Сядьте.

Миловидов опустился на стул, где только что сидела его Алена. Вероятно, сиденье было еще теплым, и снова он тоскливо оглянулся на дверь.

– Часто у вас идет носом кровь? – жестко спросил Знаменский.

Недавний покойник вздрогнул.

– Не обращал внимания.

– Что вы говорите! Можете наконец высказаться, товарищ эксперт.

Кибрит взяла телефонограмму.

– Кровь, изъятая с вашей рубашки, была проверена на биологические примеси. И вот заключение: «Проведенные анализы позволяют категорически утверждать по наличию специфических отслоений и слизи, что источ­ником крови явилось ее истечение из носа, каким страда­ет ряд людей».

– Благодарю. Итак, Миловидов, кто подбросил ру­башку Горобцу – вы или жена?

Тот понял, что проиграл окончательно и бесповорот­но. Долго молчал, обводя взглядом присутствующих. На­конец обратился к Знаменскому:

– Простите, забыл ваше имя-отчество.

– Понятно. Не думали, что понадобится. Пал Палыч.

– Пал Палыч… – Он всматривался в Знаменского, оценивал противника. – Вас ведь больше устраивает, чтобы я честно рассказал все как есть?

– Тонко подмечено. Вранье меня действительно не устроит.

– Тогда если я где-то оговорюсь и вместо «я» скажу «мы» – не ловите на слове. Мужики делают ошибки – им и расплачиваться.

– Покупаете на благородстве?

– Алена ни при чем. У вас против нее ничего ре­ального, кроме моих показаний, быть не может. А я их не дам!

Томин и Кибрит потихоньку вышли. Они свое сдела­ли, очередь за Пал Палычем. Из коридора Кибрит огля­нулась: ей импонировало, что в такой момент Милови­дов совершенно не думал о себе.

Пал Палыч тоже на глазок оценивал противника, взвешивал его решимость. Решимость была свинцовая. И, очевидно, родилась задолго до «гибели», со времен бла­гополучного сбыта «левака». Потому что риск есть всегда, и трезвый, не слабонервный человек планирует возмож­ность провала и свое поведение «в случае чего».

Миловидов был крепок, упорен и, судя по разрабо­танности «розыгрыша», умен. Либо сейчас, спасая жену, он раскроется и отдаст Знаменскому все нужное для окончания следствия, либо вступит в борьбу, где каждый факт и каждую деталь придется отвоевывать у него день за днем, неделя за неделей. Для Миловидова время теперь не имеет особой цены. Для Знаменского – в свете разъяс­нений Скопина – неожиданность захода на начальствен­ных покровителей фабричного воровства могла оказаться чрезвычайно ценной.

Отвергнуть этот торг, чтобы непременно покарать женщину, ложно обвинившую Горобца и обманувшую Знаменского и его друзей? Или стрясти с ушей навешен­ную лапшу и предоставить Миловидову ее судьбе?

– Ладно, – решил Знаменский, – не стану ловить вас на оговорках.

– Тогда спасибо, – Миловидов расслабился, сел по­удобней.

– Рассказывайте.

– Спрашивайте, Пал Палыч, так будет легче.

– Хорошо… Способ хищения в общем ясен. Состав группы тоже… Традиционный вопрос: с чего начинали, что толкнуло?

– А, давно толкало. Сколько можно мимо открытого амбара ходить? Вот однажды и перестал сдерживаться.

– Но был момент, когда вы решали: да или нет?

Сколько перевидал Знаменский людей, и все они ему интересны, самому порой удивительно.

Миловидов едко усмехнулся:

– Был, помню… Прихожу домой раньше обычного – Алена что-то в тазу стирает. Хозяйственным мылом. И запах висит в кухне… не переношу его! Она знала и так виновато-виновато глянула. Вот в тот момент я понял: на все пойду, а этот рай в шалаше – побоку! Чтоб ей на мыле не экономить. Носков моих не штопать!

– Понял, – Пал Палыч слегка вздохнул. – А когда вас осенило «погибнуть» от руки Горобца?

– Надоело все. И захолустье это, и фабрика… Обозна­чать, будто что-то там меня волнует в производственной жизни. Торчи на собрании и слушай, как очередной дуб тебя экономике учит… а у самого до получки трояка не хватает. Ну а главное – вы, в смысле, следствие. Чув­ствую: пора обрываться. Я закурю?.. Спасибо. От районных проверяльщиков я бы, пожалуй, отмазался. А к вам су­нуться – вы бы ведь послали?

– Послал бы.

– То-то и оно. Пора было закругляться. Но – с умом. И как раз – бац! – кровь носом. И вот стою перед зерка­лом и размышляю: моя рубашка, моя кровь. Соблазни­тельно. Вызвать Горобца на угрозы, натаскать Алену… извиняюсь, оговорился. Ну и еще кое-что сошлось…

– Что влюбленный киномеханик подозрительно уехал?

– Значит, вам все известно?

– Теперь-то да. Задумка не лишена была оригиналь­ности. Дескать, если меня тут убили – это событие сугубо местного значения. Когда я где-нибудь за тысячу верст вынырну – там никто не удивится: вы, мол, гражданин, давно зарезаны… Но вы ведь собирались улизнуть не только от нас, но и от подельщиков! Угадал? Слишком они по вас сокрушаются.

До сей поры Миловидов был откровенен, теперь отвел глаза.

– Да им только на руку: свалили бы на меня вину, с покойника взятки гладки.

– Сергей Иванович, не будем недооценивать друг дру­га. Я отдаю должное вашей изобретательности, но и вы не считайте меня дурнем. Что вы прихватили под занавес?

Миловидов молчал, хрустел пальцами.

– «Черная касса» была?

– То есть? – сделал вид, что не понял.

– То есть средства на общие расходы по вывозу «лева­ка» и прочие расчеты. – Не дождавшись ответа, Пал Палыч продолжил: – Знаю, была, и держали ее вы. Вы были «верхний компаньон». Но «черная касса» – не вели­кий куш, а вам устраиваться на новом месте.