Нельзя же так сразу уйти и бросить нас, правда, Маркони? Camarada электротехник не подкачает.
Престон . Зато он уже достаточно накачался.
Дороти . Честное слово, милый, если ты будешь так острить, я уйду от тебя.
Марокканка . Послушайте. Все время разговор. Ничего, только разговор. Зачем мы тут?(Филипу.) Ты со мной? Да или нет?
Филип . Как ты резко ставишь вопрос, Анита.
Марокканка . Хочу ответ.
Филип . В таком случае, Анита, ответ будет негативный.
Марокканка . Как? Фотография?
Престон . Понимаете связь? Аппарат, фотография, негатив. Правда, она очаровательна? Такая непосредственность.
Марокканка . Зачем фотография? Ты думал, я шпион?
Филип . Нет, Анита. Пожалуйста, будь благоразумна. Я просто хотел сказать, что я больше не с тобой. Пока. То есть я хочу сказать, что пока это более или менее кончено.
Марокканка . Нет? Ты не со мной?
Филип . Нет, моя красавица.
Марокканка . Ты с ней?(Кивает на Дороти.)
Филип . В этом я не уверен.
Дороти . Да, это еще нужно обсудить.
Марокканка . О'кей. Я буду выцарапать ей глаза.(Подходит к Дороти.)
Монтер . Camaradas, tengo que trabaiar.
Дороти . Что он говорит?
Престон . Он говорит, что ему пора на работу.
Филип . Не обращайте на него внимания. У него вечно такие сумасбродные мысли. Это его ide'e fixe 10 .
Монтер . Camaradas, soy analfabetico.
Престон . Он говорит, что он неграмотный.
Филип . Camarada, знаешь, — нет, серьезно, если бы мы не учились в школе, все мы были бы такие же. Не расстраивайся, приятель.
Марокканка(Дороти) . О'кей. Ну, я думал, ладно. Не надо ссора. Веселый компания. Да, о'кей. Только одна вещь.
Дороти . Какая, Анита?
Марокканка . Вы должен снять надпись.
Дороти . Какую надпись?
Марокканка . Надпись на дверь. Все время работаю — нехорошо.
Дороти . Такая надпись висит у меня на двери со времен колледжа, и никогда это ничего не значило.
Марокканка . Вы будет снимать?
Филип . Ну конечно, она снимет. Верно, Дороти?
Дороти . Могу и снять.
Престон . Все равно ты никогда не работаешь.
Дороти . Нет, милый. Но я всегда собираюсь. И я непременно закончу статью для «Космополитен», как только чуточку разберусь в том, что происходит.
За окном на улице раздается грохот, затем приближающееся шипение и снова грохот. Слышен стук падающих кирпичей и железа и звон разбитого стекла.
Филип . Опять стреляют.
Он говорит это очень спокойно и деловито.
Престон . Негодяи!
Он говорит это злобно и взволнованно.
Филип . Бриджес, душа моя, откройте-ка окна. Стекол в Мадриде нет, а скоро зима.
Марокканка . Вы будете снимать надпись?
Дороти подходит к двери и снимает надпись, вытаскивая кнопки пилочкой для ногтей. Она отдает листок Аните.
Дороти . Возьмите себе. И кнопки берите.
Дороти подходит к выключателю и гасит свет. Затем открывает оба окна. Раздается звук, похожий на аккорд гигантского банджо, и приближающийся гул, словно налетает поезд метро или надземки. Затем снова оглушительный грохот, и сыплются осколки стекла.
Марокканка . Вы хороший camarada.
Дороти . Нет, но я бы хотела быть хорошим camarada.
Марокканка . Вы для меня о'кей.
Они стоят рядом в полосе света, падающей из коридора через открытую дверь.
Филип . Если бы окна были закрыты, все стекла разбились бы от сотрясения. Слышно, как вылетают снаряды. Подождем следующего.
Престон . Какая мерзость, эти ночные обстрелы.
Дороти . Сколько длился последний?
Филип . Больше часа.
Марокканка . Дороти, мы идем подвал?
Снова аккорд гигантского банджо — с минуту тишина, затем громкий нарастающий гул, на этот раз гораздо ближе, затем оглушительный взрыв, и комната наполняется дымом и кирпичной пылью.
Престон . К черту! Я иду вниз.
Филип . Эта комната очень удачно расположена. Серьезно. Я не шучу. С улицы я вам показал бы.
Дороти . Я, пожалуй, останусь здесь.
Не все ли равно, где дожидаться?
Монтер . Camaradas, no hay luz!
Он говорит эти слова громко и почти пророчески, стоя посреди комнаты и широко раскинув руки.
Филип . Он говорит, что света нет. Знаете, этот чудак становится страшен. Что-то вроде электрифицированного греческого хора.
Престон . Я уйду отсюда.
Дороти . Тогда будь добр, милый, возьми с собой Аниту и монтера.
Престон . Идемте.
Они уходят.
Опять раздается взрыв, на этот раз нешуточный.
Дороти(стоит рядом с Филипом и прислушивается к грохоту и звону, последовавшему за взрывом) . Филип, здесь в самом деле безопасно?
Филип . Здесь не хуже и не лучше, чем в любом другом месте. Серьезно. Безопасно — не совсем то слово; но в наше время безопасность как-то не в ходу.
Дороти . С вами мне не страшно.
Филип . Постарайтесь перескочить через эту стадию. Это самая ужасная.
Дороти . Ничего не могу поделать.
Филип . А вы постарайтесь. Будьте умницей.(Подходит к патефону и ставит мазурку Шопена си-минор op. 33 № 4.)
Они слушают мазурку, освещенные отблеском рефлектора.
Жидковато и очень старомодно, но все-таки очень красиво.
Раздается грохот орудий с горы Гарабитас. Снаряд разрывается на улице за окном, окно ярко освещается.
Дороти . Ой, милый, милый, милый.
Филип(поддерживая ее) . Не можете ли вы называть меня иначе? Вы при мне стольких людей так называли.
Слышны гудки санитарной машины. Потом, в наступившей тишине, опять звучит мазурка.
Занавес
Акт I, сцена 3
Номера 109 и 110 в отеле «Флорида». Окна раскрыты, и в них льется солнечный свет. В середине стены, разделяющей оба номера, — дверь, завешанная с одной стороны большим военным плакатом, так что, когда она отворяется, проход остается закрытым. Но отворять дверь плакат не мешает. Сейчас она отворена, и плакат образует нечто вроде бумажного щита между обеими комнатами. Он фута на два не доходит до полу. На кровати в номере 109 спит Дороти Бриджес. На кровати в номере 110 сидит Филип Ролингс и смотрит в окно. С улицы доносится голос газетчика, выкрикивающего названия утренних выпусков: «El Sol»! Libertad»! «El ABC de Hoy»! Слышен гудок проезжающей машины, затем где-то вдалеке тарахтит пулемет. Филип снимает телефонную трубку.
Филип . Пришлите, пожалуйста, утренние газеты. Да. Все, какие есть.
Он смотрит по сторонам, потом в окно. Потом оглядывается на висящий на дверях плакат, сквозь который просвечивает утреннее солнце.
Нет.(Качает головой.) Не стоит. В такую рань.
В дверь стучат.
Adelante.
Снова стучат.
Войдите. Войдите!
Дверь отворяется. На пороге управляющий с пачкой газет.
Управляющий . Доброе утро, мистер Филип. Чувствительно благодарен. Доброе утро, доброе, доброе утро. Страшный вечер — вчера, не правда ли?
Филип . Теперь все вечера страшные.
Он улыбается.
Дайте-ка мне газеты.
Управляющий . Скверные вести из Астурии. Там очень плохо.
Филип(просматривая газеты) . Здесь об этом ничего нет.
Управляющий . Да, но я знаю, что вы знаете.
Филип . Допустим. Кстати, когда я переехал в эту комнату?
Управляющий . Вы не помните, мистер Филип? Вы не помните вчерашний вечер?
Филип . Нет. Представьте себе — нет. Подскажите мне что-нибудь, может быть, я и вспомню.
Управляющий(с искренним ужасом) . Вы в самом деле ничего не помните?
Филип(весело) . Решительно ничего. В начале вечера как будто легкий обстрел. Потом Чикоте. Да. Привел сюда Аниту, просто так, для смеху. Она ничего не натворила, надеюсь?
Управляющий(качая головой) . Нет, нет. Тут не Анита. Мистер Филип, вы совсем ничего не помните про мистера Престона?
Филип . Нет. А что случилось с этим мрачным идиотом? Уж не пустил ли он себе пулю в лоб?
Управляющий . Не помните, как вы его выбросили на улицу?
Филип . Отсюда?(Не вставая, поворачивается к окну.) И что же — он и сейчас там?
Управляющий .