Так было на всех видах транспорта, начиная с каноэ. Сначала перевозят людей и немного груза, а не успеешь оглянуться, и грузы
начинают вытеснять человека. В авиации мы уже подошли к этому рубежу, хотя еще мало кто это сознает. Когда грузовые перевозки получат перевес -
а это произойдет в ближайшие десять лет, - наши нынешние представления о том, каким должен быть аэропорт, окажутся безнадежно устаревшими.
Хотите доказательства? Взгляните, куда стремится попасть молодежь, поступающая на работу в управленческий аппарат авиации. Еще совсем недавно
почти никто не хотел идти в отделы грузовых перевозок. Это рассматривалось как ссылка, возможность блеснуть была лишь у тех, кто занимался
пассажирами. А теперь это уже не так! Теперь все, у кого есть голова на плечах, хотят работать на грузовых перевозках. Они уже поняли, что в
этом - будущее и возможность быстрой карьеры.
Таня рассмеялась.
- Ну, значит, я старомодная, потому что я предпочитаю иметь дело с людьми. Грузовые перевозки как-то...
К их столику подошла официантка.
- Порционных уже нет, и если народ не схлынет, то скоро вообще ничего не останется.
Они заказали кофе, и к нему Таня - лимонный пирог, а Мел - сандвич с яичницей. Когда официантка отошла, Мел усмехнулся.
- Я, кажется, произнес что-то вроде речи. Извините.
- Наверное, захотелось попрактиковаться. - Она пытливо посмотрела на него. - В последнее время не так уж часто вам приходится произносить
речи.
- Да, я ведь больше не президент Совета руководителей аэропортов. Я не езжу ни в Вашингтон, ни в другие места. - Однако не только этим
объяснялось то, что Мел нигде больше не выступал и вообще стал менее заметной фигурой. И он подозревал, что Таня знает об этом.
Как ни странно, но именно на одном из выступлений Мела и свела их судьба.
Однажды на совместном совещании, какие изредка проводятся авиакомпаниями, Мел говорил о грядущих изменениях в авиации и об отставании
наземных служб от прогресса, намечающегося в воздухе. Он воспользовался совещанием как поводом для того, чтобы "обкатать" речь, которую
собирался произнести на общеамериканском форуме через неделю. Таня была там в числе представителей "Транс-Америки" и на другой день прислала ему
одну из своих "обезглавленных" записок:
"мр б. отличная речь, все мы назмники с удовлтврнием узнали чт творцы аэропортов заснули над чертежными досками. кто-то должен был это
сказать, можно прдложение? речь прзвчит живее, если поменьше тхнки побольше нечет члвков, пассажир в пузе (все равно самолета или кита - помните
иону?) думает только о себе, не о мироздании, уверена орвилл/уилбер именно об этом думали, как только оторвались от земли. верно? тл."
Записка эта не только позабавила Мела, но и заставила призадуматься. А ведь и в самом деле, решил он, все его внимание сосредоточено на
цифрах и системах машин, а люди оказались за бортом. Он пересмотрел набросок речи и переставил акценты, как предлагала Таня. В результате
выступление его имело огромный успех - как никогда. Ему горячо аплодировали и широко цитировали потом в газетах и журналах всего мира. Он,
разумеется, позвонил Тане и поблагодарил ее. С тех пор они начали искать встреч друг с другом.
Вспомнив об этом первом послании Тани, Мел по ассоциации вспомнил и о записке, которую он получил от нее сегодня вечером.
С тех пор они начали искать встреч друг с другом.
Вспомнив об этом первом послании Тани, Мел по ассоциации вспомнил и о записке, которую он получил от нее сегодня вечером.
- Спасибо, что вы сообщили мне насчет докладной комиссии по борьбе с заносами, хоть я и не очень понимаю, как вам удалось увидеть ее раньше
меня.
- В этом нет ничего таинственного. Ее печатали у нас в бюро "Транс-Америки". И я видела, как капитан Димирест просматривал ее и усмехался.
- Вернон показал вам докладную?
- Нет, просто листы лежали перед ним, а я умею читать текст вверх ногами. Кстати, вы не ответили на мой вопрос: почему ваш зять так вас не
любит?
Мел нахмурился.
- Должно быть, догадывается, что и я не слишком в восторге от него.
- Если хотите, можете ему сейчас об этом сказать, - заметила Таня. Великий человек здесь собственной персоной. - Она мотнула головой в
сторону кассы, и Мел оглянулся.
Капитан Вернон Димирест, высокий широкоплечий красавец, на голову выше всех окружающих, расплачивался по счету. Хотя он был в обычном
штатском костюме - твидовом пиджаке от Харриса и безукоризненно отутюженных брюках, - от всей его фигуры исходило удивительное ощущение
властного превосходства ("Ну прямо генерал в гражданском платье", - подумал Мел.) Его волевое, с правильными чертами лицо было замкнуто и
холодно, - оно не изменилось и тогда, когда он заговорил с другим пилотом "Транс-Америки", стоявшим рядом. Видимо, Димирест давал пилоту
указания, потому что тот выслушал его и кивнул. Димирест тем временем окинул взглядом кафе и, заметив Мела с Таней, слегка наклонил голову.
Потом посмотрел на часы, еще что-то сказал пилоту и направился к выходу.
- Видно, спешит, - заметила Таня. - Времени у него действительно не так уж много. Он летит сегодня рейсом два в Рим.
Мел улыбнулся.
- Рейсом "Золотой Аргос"?
- Вот именно. Я вижу, сэр, вы читаете нашу рекламу.
- А ее трудно не читать. - Мел, конечно, знал, как знали миллионы людей, любовавшихся четырехцветным разворотом в "Лайфе", "Луке", "Посте"
и других крупных журналах, что рейс два "Транс-Америки", именуемый "Золотой Аргос", является самым фешенебельным, самым рекламным рейсом этой
компании. Знал он и то, что выполняют такого рода рейсы лишь пилоты самого высшего класса.
- К тому же общеизвестно, - заметил Мел, - что Вернон на сегодня один из наиболее опытных наших пилотов.
- О да. Наиболее опытных и наиболее спесивых. - Таня помедлила и все-таки решилась:
- Если вы не прочь послушать сплетни, могу сказать, что вы не одиноки в оценке вашего зятя. Я слышала, как недавно один из наших механиков
сказал: жаль, что нет больше у самолетов пропеллеров, тогда хоть была бы надежда, что капитан Димирест попадет под лопасть.
- Не слишком-то гуманная шутка, - оборвал ее Мел.
- Согласна. Я лично больше склоняюсь к мнению президента нашей компании мистера Янгквиста. Насколько мне известно, он сказал про капитана
Димиреста так: "Держите этого надутого индюка от меня подальше, но летать я буду только с ним".
Мел усмехнулся. Он знал обоих: да, Янгквист мог сказать такое. Мел, конечно, понимал, что не следовало ему опускаться до обсуждения Вернона
Димиреста, но известие о докладной, составленной комиссией по борьбе с заносами, и мысль о неприятностях, которые она ему причинит, все еще
вызывали у него раздражение.