Или я недостаточно прозорлив, чтобы соотнести свидетельства о ней с личностью нашей беглянки...
Птенчиков нервно сунул руку в карман, нащупывая старую зажигалку. Эта зажигалка приехала с ним из прежней жизни, из родного XXI века, и служила чем-то вроде талисмана, помогая в минуты душевной слабости вновь обрести веру в себя. Дело в том, что однажды щуплый и застенчивый Птенчиков, в тайне мечтающий походить на непобедимых героев телевизионных боевиков, решил воплотить мечту в жизнь, начав усиленно тренироваться и работать над собой. Первым подвигом на пути самосовершенствования стала победа над зависимостью от никотина. «Если я бросил курить, то смогу справиться с чем угодно!» - говорил себе Иван и, что удивительно, справлялся. Верная зажигалка побывала даже на Буяне, где с ее помощью начинающий детектив сумел спасти Егора от неминуемой расправы палача. Однако сейчас талисман был бессилен, волшебная формула аутотренинга не действовала.
- Что, если Соня погибла при перелете? - Иван пронзил учеников трагическим взглядом. - Заблудилась в коридорах времени, растворилась в бесконечности? Я не смог довести операцию по возвращению с Буяна до конца, допустил оплошность, не просчитав все возможные варианты развития событий...
- Может, пройдем на кухню и предложим учителю мультивитаминного шоколада? - обернулся к Варе Егор. Птенчиков осекся на полуслове.
- Да, ты прав. Самоедство положения не исправит. Расскажите-ка лучше о ваших успехах. Удалось узнать, что снится медведям долгими зимними ночами?
- О, чего только не снится! - Варя почему-то покраснела.
- Они грезят приближающейся весной, - спокойно пояснил Егор. - В том смысле, что ка-ак выберутся из берлоги, да ка-ак начнут обзаводиться семейством...
- Егор!
- Что - Егор? Будто не ты сканировала их сновидения. У нас даже кассета есть с видеозаписями.
- Эротические фантазии медведей? Думаю, на защите дипломов вы произведете фурор, - фыркнул Птенчиков.
- А вот и произведем. И незачем так ухмыляться. - Варя торжествующе прищурилась, - Знаете, что сделал Егор?
- Боюсь даже предположить, - поежился учитель.
- Он усовершенствовал наш считыватель сновидений, преобразовав его в зоотранслейтор. Теперь мы способны найти общий язык с любым из животных!
- Ну, надо же! Каким образом?
- В глаз вставляется передающая линза, с помощью которой можно грузить объект исследования информацией, а в ухо - воспринимающая мембрана с синхронным переводом, - объяснил гений технической мысли. - Да мы сейчас вам покажем.
Он извлек из дорожной сумки небольшую коробочку, «вооружил» свои органы чувств и пристально уставился на Птенчикова.
- Что-нибудь ощущаете? - прошептала Варя.
- Колено чешется, - доверительно сообщил учитель.
Егор покачал головой:
- Ничего не получается. Он даже глаз не отводит, а ведь ни одно из животных не выдерживало моего взгляда. И мембрана бездействует. Собственно, переводить нечего - объект не пытается издавать звуки незнакомого характера...
- Иван Иванович, миленький, помычите, пожалуйста! - взмолилась Варя. - Неужели наш зоотранслейтор сломался?
- Вы испытывали его на спящих медведях? - уточнил Птенчиков.
- Нет, для чистоты эксперимента пришлось разыскать бодрствующих животных. Мы проехали дальше на север и обнаружили стада диких оленей. Такой материал для исследования!
- Но я-то не олень, - развел руками Птенчиков.
- В этом и беда! - подхватил Егор.
- Нам с вами совершенно не о чем говорить. Я имею в виду - при помощи зоотранслейтора... - Парень смутился и замолчал.
- А о чем вы беседовали... гм... в стадах? - спросил учитель, пряча улыбку:
- Олени оказались высокоорганизованными существами с философским складом характера, - ответила Варя. - Егор даже утверждает, что у них существует поэзия, однако я испытываю на этот счет некоторые сомнения, так как сама ни разу стихов из их уст не слышала. Возможно, у Егора получилось вольное изложения подстрочника из-за осложнений после прививки, перенесенной несколько лет назад.
- Это когда группе добровольцев пытались привить любовь к литературе, а они начали сыпать рифмами? - вспомнил Птенчиков.
- Рифмами сыпали не все. Некоторые погрязли в метафорах и иносказаниях, так что ближайшие друзья до сих пор не всегда могут их речь расшифровать, - вздохнул Гвидонов.
- Это ужасно, - искренне согласился Иван - Так что там с поэзией парнокопытных?
Егор улыбнулся и нараспев прочитал:
Один престарелый олень
Повадился нюхать сирень.
Но ночью полярной
Завял куст коварный!
Теперь у оленя мигрень.
- Да это же лимерик! - в восторге вскричал учитель. - Помню, я в свое время читал детектив о долговязом магистре истории, прибывшем из Англии в Россию в поисках второй половины завещания своего далекого предка. Главный герой сочинял презабавнейшие лимерики. Как же там говорилось... «Один полоумный магистр был слишком в решениях быстр...». [1] Птенчиков вдруг побледнел, задохнувшись от необъяснимого волнения.
- Иван Иванович! Вам плохо? - всполошилась Варя.
- Либерея... Иванова Либерея, - прохрипел учитель.
Гвидонов схватил со стола чайник и плеснул остывшей заварки ему в лицо.
- Ты что, с ума сошел? - взвился Иван.
- Я - нет, - настороженно отозвался Егор, - а как вы себя чувствуете?
- Хватит ерничать. Тот магистр истории искал Либерею Ивана Грозного!
ГЛАВА 2
- Мэтр, извините, но кто все же такая эта Либерея Ивановна? - робко поинтересовалась Варвара, когда аэробот Гвидонова стремительно стартовал с заснеженной полянки, взяв курс на город.
- Не кто, а ЧТО, - поправил Птенчиков, в лихорадочном волнении подскакивающий на пассажирском сиденье. - А с чего это ты перешла на полицейский жаргон?
- В смысле? - совсем растерялась Варя.
- Мэтром меня называешь...
- Иван Иванович, вам же официально присвоили это звание как эксперту-аналитику по неразрешимым вопросам! - пришел на выручку невесте Егор. - Тогда вы закончили расследование на Буяне, а сейчас мы стоим на пороге нового расследования. Только я не совсем понял, с кого мы начнем: с английского магистра, Ивана Грозного или этой девушки со странным именем?
- С Олега и Аркадия, - усмехнулся Птенчиков. - Кстати, Либерея - это не девушка, а собрание книг. Иначе говоря - библиотека.
- Как у вас в пристройке? - догадалась Варя.
- Ясно, что не как у вас в аптеке, - фыркнул «мэтр», весьма критически относящийся к достижениям пищевой промышленности в области литературы. - К Грозному Либерея перешла по наследству, а как сложилась ее дальнейшая судьба - неизвестно. Может, сгорела при очередном пожаре, которые в те времена были для деревянной Москвы привычным явлением, а может, до сих пор хранится в каком-нибудь тайнике, ожидая своего часа. На протяжении истории периодически появлялись энтузиасты, пытавшиеся ее найти.