Сразу стало уютнее. Сдерживая дрожь нетерпения, Птенчиков коснулся тяжелой крышки:
- Книги здесь? - прошептал он.
- Да, - так же глухо отозвался Иоанн.
- Почему бы не поднять их наверх? В подвале сыро, книги могут испортиться.
- Я думал об этом. Велю изготовить свинцовые плиты и запаять ими пол, стены и свод, чтоб не пропускали влаги. А наверх этакое сокровище поднимать не след... - Глаза Иоанна недобро сверкнули. - Ну, мудрые странники, цените оказанную милость. Не многие видели сию Либерею.
Он повернулся к сундуку и снял замок.
Да, там были книги. Увесистые тома и скромные свитки. Кожаные переплеты и богатые оклады, отделанные самоцветами и жемчугами. Аристотель, Тацит, Коммодиан...
- О-о-о... - выдохнул Птенчиков, опускаясь на колени и бережно извлекая на свет утерянные в веках сокровища человеческой мысли.
- Я хочу, чтобы перепиской манускриптов вы занимались здесь. Верный человек будет приносить вам пищу. Прежде всего, меня интересуют книги отсюда и оттуда. - Иоанн указал несколько сундуков.
- Да, да, - согласно закивал Птенчиков: ситуация складывалась на редкость благоприятно. Их с Егором запрут в подвале, и они смогут спокойно, безо всяких помех отсканировать содержимое Либереи.
- Но я не желаю ждать окончания вашей работы. Сейчас ты, Ивашка, почитаешь мне прямо с листа. Осилишь ли?
Вот незадача! Кажется, сканирование откладывается. Птенчиков переглянулся с учеником и удрученно кивнул:
- Как не осилить? Осилю.
Ястребиный взор Иоанна подернулся мечтательной дымкой:
- С чего же начать... А давай-ка, возьмем Аристофана! Веселый был человек и с ядовитостью.
Он достал из сундука древнюю комедию и торжественно передал Птенчикову.
- Ну, Ивашка, дерзай!
Учитель литературы снова ощутил, как по телу пробегают мурашки. Неизвестная комедия Аристофана! В подлиннике! Да за одну возможность к ней прикоснуться можно было пойти на любой риск. Не зря он спорил с паникером Сапожковым! Да черт с ним, с этим сканированием, сейчас он будет ЧИТАТЬ!
Иван вспомнил, как сотрудники ИИИ готовили их с Егором к экспедиции. Шарманка шарманкой, но, чтобы читать с листа древние тексты, необходимо обладать немалыми знаниями. К счастью, методика образования людей XXII века изрядно продвинулась по пути эволюции. И если родной язык малыши теперь впитывали с молоком матери (учебный материал подсыпали прямо в бутылочку, и к полутора годам детишки начинали не только хорошо говорить, но и грамотно писать, пользуясь клавиатурой компьютера), то для изучения иностранных языков требовалось основательное погружение в языковую среду. Иван пришел в восторг, когда ему впервые приготовили ванну с языковым экстрактом. Греческий весьма тонизировал, покалывая кожу мелкими пузырьками, которые весело лопались от прикосновения. Идиш оказался более едким, арабский расслаблял, навевая лень и негу. Наибольшее наслаждение Ивану доставило погружение в глубины древнерусского. Несмотря на все уговоры, Егор от «русской бани» отказался, сославшись на дурноту и головокружение после предыдущих купаний. Организм учителя литературы оказался несравнимо крепче. Единственное, чего не хватало Птенчикову, так это возможности хлебнуть пивка в промежутках между водными процедурами.
Иван поправил хитон, положил Аристофана на колени и благоговейно открыл первую страницу.
Грозный слушал артистично. Выразительное лицо отражало всю гамму эмоций. Он хмурился, смеялся и переживал, как дитя, поминутно переспрашивая и комментируя услышанное. Егор между тем времени не терял: тихонько перебирал содержимое сундуков, нежно оглаживая старинные фолианты, будто мурлычущих котят.
Егор между тем времени не терял: тихонько перебирал содержимое сундуков, нежно оглаживая старинные фолианты, будто мурлычущих котят. Грозный не знал, что на ладони «мудрого странника» закреплен портативный экспресс-сканер, позволяющий скопировать весь объем книги прямо сквозь переплет и через ультразвуковую антенну «шарманки» сразу же передать в Центр Управления ИИИ. Благодаря этому изобретению Егор сумел добиться разрешения на участие в экспедиции, куда его так не хотели пускать старшие товарищи.
Когда несколько осипший Птенчиков перелистнул последнюю страницу, Иоанн сладко потянулся, разминая затекшую спину:
- А не прикатить ли сюда ту бочку с мальвазией, прежде чем мы возьмемся за Аристотеля? Что-то я смотрю, друг Ивашка, голос тебе начал изменять.
- Отличная идея! - Птенчиков вопросительно взглянул на Егора.
- Мне и так хорошо, - отозвался тот, нежно обнимая очередной томище, который с трудом удерживал в руках.
- Пойдем, Иоанн свет Васильевич. Парень, видать, не в себе от счастья - уж больно книги любит, - вздохнул Птенчиков.
- Пусть тешится, - согласился Иоанн, нагибаясь, чтобы не стукнуться о низкую притолоку.
Бочка оказалась тяжелой. Иван с Иоанном попытались было перекатить ее в библиотеку, но вскоре отказались от этой идеи.
- Слышь, Ивашка, найди-ка, чем черпать. Выпьем прямо здесь, - решил Иоанн, ловко вышибая затычку. Учитель вернулся в книгохранилище, растерянно озираясь по сторонам. Ничего, напоминающего стаканы, в сундуках не было.
- Иван Иванович, я уже обработал десятую часть материала, - гордо доложил Егор.
- Молодец! Хорошо бы еще придумать, из чего напоить нашего самодержца, тогда я смогу подключиться к сканированию и дело пойдет быстрее.
- Возьмите подсвечник, - предложил Егор. Учитель оглядел заплывшую воском бронзовую чашу.
- Парень, а ты и правда гений! Я тебе уже об этом говорил?
- Только ты меня понимаешь, - Иоанн смачно отхлебнул из литого подсвечника, - все остальные - псы смердящие!
- Да ладно, Василич, ты преувеличиваешь, - отмахнулся Птенчиков, облокачиваясь о дубовую бочку, - Кстати, давно хотел спросить: ты зачем собачек с колоколен сбрасывал? Как-то это не по-божески.
- Ну... - Грозный задумался о своем поведении. - Детство у меня было трудное. Родители померли, а бояре - псы псами! - стали меж собой собачиться и глотки друг дружке перегрызать. Вот представь: сплю я, дитя малое, во своей кровати, вдруг врывается в спальню митрополит Иоасаф, молит укрыть его и спасти. Следом - бояре Шуйские. Митрополита схватили, изорвали на нем церковное облачение... - Иоанн содрогнулся. - Ну, не псы?
- Псы, - убежденно подтвердил Птенчиков.
- Хорошо, псалмы петь перед распятием меня в тот раз не заставили. А то ведь было дело... - Иоанн опустошил подсвечник. - Как тут не осерчать?
- Да, Василич, я тебя понимаю, - признал Птенчиков.
- А ув-важаешь? - икнул Грозный.
- Уважаю. Только ты лучше не серчай. Учись держать себя в руках. Вот я, если что, сразу на голову становлюсь. Очень утешает! Поза называется Саламба Сарвангасана, из комплекса асан индийской хатха-йоги. Ты попробуй, попробуй!
- Не пристало царю пятками кверху из земли торчать, - насупился Грозный.
- А ты на царство еще не венчался, - резонно заметил Птенчиков.
- Эко дело! Вот возьму и повенчаюсь. И реформы затею, поядренее. Как этот твой Салтан.
- Э, Василич, ты что-то путаешь. Салтан реформами не баловался.