– А бывает другая?
– Нет.
– Тогда какие проблемы?
– Вода.
– Что вода?
– Она мокрая.
– А... кхм... сбой в матрице или дежа вю?
– Кого жую? – поинтересовался домовой.
– Не кого, а чего, – встрял в диспут Васька, – кого жуют каннибалы или людоеды.
– Ну грамотей, – удивился я.
Прокоп же пренебрежительно сплюнул и с классическим выражением типа «ой‑ей‑ёй, какие мы умные...» на сморщенной мордашке произнес:
– Сам толком не знает – те или другие, а туда же...
– Да я... – Шерсть на загривке кота поднялась от яростного негодования, но домовой прекрасно наловчился гасить подобные вспышки лихими затрещинами и оплеухами, так что этим все и ограничилось.
Подождав, пока восстановится хотя бы подобие перемирия, я приступил к выяснению отношений с парой спорщиков.
– Если вы хотите мне что‑то сказать – разумеется, за исключением того, что в озере вода и она мокрая, – то милости прошу... говорите.
Кот‑баюн поднялся на задние лапы, передние сложил за спиной и, выпятив грудь, откашлялся.
– Только не в стихах, – попросил я его.
– Разумеется, – согласился Васька. – Исходя из общей концепции естественного отбора, сформировавшего семейство кошачьих, ярчайшего представителя которого вы можете лицезреть в непосредственной близости, мы имеем возможность проследить процесс зарождения и постепенного формирования негативного отношения к неконтролируемым скоплениям дикой ШО. Исходя из очевидности этого факта, мы имеем самонапрашивающийся вывод. Первородная амеба – мать‑прародительница всех существ на свете, обитает, вернее обитала, в океане и была не умнее сперматозоида, но столь же упорна в своем стремлении достичь цели. В нашем случае – это создание под присмотром всех сил природы и божественного начала венца творения генной инженерии – меня, разумеется, как одного из целого ряда представителей семейства кошачьих...
– Кошко сапиенс, – вставил я.
– Кто?
– Кошка разумная.
– А что – звучит, – решил кот‑баюн. – Повтори еще...
– Кошко сапиенс.
– О да! Прямо в этот миг в моей душе зреет ода величию нашего рода.
Кошко сапиенс – венец творенья,
Не пьешь вина, не ешь варенья,
Но любишь сливки, молоко,
Творог, сметану, колбасу.
и...
– Стоп, стоп! – взмолился я. – Тайм аут. Ты заморочишь мозги кому угодно. Скажи мне просто и доходчиво, почему ты не хочешь перебраться на тот берег. Боишься?
– Я?!
– А здесь много котов‑баюнов?
– Мы вообще очень редко встречаемся в природе, поскольку являемся уникальными.
– Значит, боишься?
– Проявляю разумную осторожность.
– Ага. А ты? – Я посмотрел на притихшего домового. – Тоже?
– Мы домовые – не жабы, плавать не обучены.
– Понятно.
Создавшаяся ситуация требует неординарного решения, а в голову лезет одна ерунда.
– Давайте искать решение, которое будет приемлемым для всех.
– Верно мыслишь, необходим консенсус, – назидательно изрек кот Василий.
– Да где ты словечек таких нахватался? – Я всплеснул руками, пораженный схожестью данного высказывания с тем, что было модно в период правления последнего генсека.
– Товарищ волхв, я, понимаете, развиваюсь, углубляю и расширяю свой мозг. Читаю для этого, и еще... да и вообще...
– Понятно, в макулатуре рылся, – догадался я.
.. да и вообще...
– Понятно, в макулатуре рылся, – догадался я. Только там он мог найти статьи полуторадесятилетней давности. – Лучше бы Пушкина почитал, Ницше или кого‑нибудь из современников.
– Один араб, а фрицев я не люблю.
– Что так?
– Они меня постоянно на первом же уровне валят.
– Че... Кто тебе разрешил к компьютеру приближаться?!
– Я осторожно... – Васька поспешно отбежал и, уже оказавшись на безопасном расстоянии, огрызнулся: – А сам‑то? Весь винт играми забил, а на меня кричит. Я, между прочим, в срамные даже не заглядывал... там же пароль.
– Чайник чайником, а в хакеры лезет.
– Ну и пусть чайник, тоже мне – вундеркиндер.
– Вундеркинд, – автоматически поправил я. – Нужно переправляться.
– Ни... за... что... – одновременно решили представители местного фольклора.
– Не бросать же вас здесь?
– Не надо.
– Вот то‑то и оно... Была бы лодка.
– Возвращаюсь к предложению сделать плот.
– Ага, и паромную переправу или понтонный мост... Плот мы будем строить дольше, чем идти в обход.
– Пошли в обход, – ухватился за возможность увильнуть от водных процедур домовой, сделав широкий жест рукой. – Мы доедем, мы домчимся на оленях утром ранним.
– Больше в иной мир – ни ногой, я имею в виду вас обоих, а сейчас по коням!
Попытка организовать переправу заняла почти час, включая мое раздевание‑одевание, а поскольку за это время мы ни на шаг не приблизились к цели своей поездки, то можно считать, что до темноты мы точно не успеем добраться до избушки бабушки Яги Костеноговой. Видно, придется ночевать под кустом – не ломиться же в такой час к одинокой пожилой женщине, живущей в глухомани, да, ко всему прочему, совершенно незнакомой.
Уклоняясь от низкорастущих ветвей и прочих неприятных препятствий, которые встречаются в лесной чащобе, особенно когда твой конь мчится звериными тропами, а не человеческими дорогами, я вполуха слушал перебранку тех двоих, которые боятся воды.
В лесу темнеет быстрее, поэтому, увидев избушку в полный рост, я решил сначала, что это не иначе как прихотливая игра тени и мрака создала сие гротескное видение. Но вот я подъехал поближе и чуть не сверзился с Урагана – передо мной стоит самая настоящая избушка на курьих ножках.
А это значит... Баба Яга! Ну конечно, как я сразу не догадался?!
Рассудив логически, я пришел к выводу, что здесь меня не съедят и не выдадут врагам, иначе Аленка не посылала бы меня сюда за помощью.
Взбодрившись, я приблизился к избушке, которая стояла, как и положено, глухой стенкой ко мне, и рявкнул голосом молодецким:
– Избушка, избушка! Стань ко мне передом, а к лесу задом.
– Как ты заклинание узнал? – поинтересовался баюн, когда избушка нехотя, со скрипом в пораженных артритом коленях, явила свое крыльцо.
Скромненькое такое крылечко из пяти трухлявых, косо прибитых досок, ко всему еще и обросших мхом. Впрочем, данного представителя флоры с избытком хватало и на стенках избушки, а уж про крышу и говорить смешно...
Кот и домовой проворно юркнули мне за спину и притихли.
Со смешанным чувством страха и любопытства я обозрел архитектурные достопримечательности сказочной хатки не менее сказочной Бабы Яги – Костяной Ноги. В особенности взгляд притягивала прибитая над входом голова какого‑то мутанта: по строению черепа – человек, по наличию ветвистых рогов – олень или лось.
– Хозяюшка! – молодецки крикнул я.
– Юшка... юшка... – отозвалось горное эхо, неведомо как попавшее в дремучий лес и заблудившееся на веки вечные.
Нервно вздрогнул за спиной домовой.