Мысочлинеобходимымпредваритьэтимзамечаниямглаву, которая на
первыйвзглядможетпоказатьсянеуместнойпослетой,что читатель уже
прочитал,иникак не связанной с теми, которые последуют далее. Правда, он
оченьскоропойметсвоезаблуждение,но мы уже научены горьким опытом и
опасаемся,какбынаснестали судить поспешно, не успев ознакомиться с
целым. После такого объяснения вернемся к нашему рассказу.
Есличитательготовпройтисьвместеснамипо безлюдным и темным
парижскимулицам,описанным в конце предыдущей главы, мы перенесемся с ним
науголулицыКокийериулицыСежур.Едва очутившись здесь, мы тотчас
заметим,что из потайной двери дома герцога Туренского, ныне дома Орлеанов,
вышелчеловек;онбылзакутан в широкий плащ, капюшон которого полностью
скрывалотвзоровеголицо:человекэтотнежелалбытьузнанным.
Остановившись,чтобысосчитатьударычасов на башне Лувра, - они пробили
десятьраз,- незнакомец, должно быть, решил, что время опасное: на всякий
случайонвынулшпагуиз ножен, согнул ее, дабы проверить, достаточно ли
онапрочна,и,удовлетворенный,беспечнозашагалвперед, острием шпаги
высекая искры из мостовой и напевая вполголоса куплет старинной песенки.
Последуемжезанимулицей Дез-Этюв, однако не будем спешить, ибо у
Трагуарскогокрестаон останавливается и произносит краткую молитву, затем
вновьпускаетсявпуть,идетвдольширокой улицы Сент-Оноре, продолжая
напеватьсвоюпесенкустогоместа, на котором ее прервал, и постепенно
замолкаяпомереприближения к улице Феронри; отсюда он уже молча следует
вдольоградыкладбищаНевинноубиенных;пройдятри четверти ее длины, он
быстро,под прямым углом, пересекает улицу, останавливается перед маленькой
дверьюитрижды тихонько стучится в нее. Стук его, хоть и очень глухой, по
всей вероятности, был услышан, ибо на него последовал вопрос:
- Это вы, мэтр Луи?
Наутвердительныйответнезнакомцадверьотворилась и захлопнулась
вновь, едва только он переступил порог дома.
Хотяпоначалуказалось, что человек, которого назвали мэтр Луи, очень
спешит,он тем не менее остановился в сенях и, вложив шпагу в ножны, бросил
нарукиоткрывшей ему дверь женщины свой широкий плащ. Одет он был просто,
ноэлегантновкостюмконюшегоиз богатого дома. Костюм этот состоял из
чернойбархатной шапочки, такого же цвета бархатного камзола с разрезанными
откистидоплечарукавами,сквозькоторыевиднелась рубашка зеленого
шелка,и узких фиолетовых панталон; на них была вышита герцогская корона, а
пониже - гербовый щит с тремя золотыми лилиями.
Хотявсеняхнебылониогня, ни зеркала, мэтр Луи, скинув с себя
плащ,занялсясвоимтуалетом, и, лишь как следует стянув камзол, чтобы он
сиделпофигуре,иубедившись,чтобелокурые его волосы лежат гладко и
ровно, он ласково произнес:
- Добрыйвечер, кормилица Жанна.
Хотявсеняхнебылониогня, ни зеркала, мэтр Луи, скинув с себя
плащ,занялсясвоимтуалетом, и, лишь как следует стянув камзол, чтобы он
сиделпофигуре,иубедившись,чтобелокурые его волосы лежат гладко и
ровно, он ласково произнес:
- Добрыйвечер, кормилица Жанна. Ты надежный сторож, спасибо тебе. Что
поделывает твоя прелестная госпожа?
- Она вас ждет.
- Вот я и явился. Она у себя, не правда ли?
- Да, мэтр Луи.
- А ее отец?
- Уже почивает.
- Превосходно.
Вэтуминутуносокегобашмакакоснулся первой ступеньки винтовой
лестницы,ихотябылотемно,онуверенностал подниматься наверх, как
человек,хорошознающийдорогу.На втором этаже он увидел свет, падавший
черездверной проем, и, подойдя к двери и слегка толкнув ее рукою, оказался
в комнате, обставленной скромно и просто.
Незнакомецвошелнацыпочках, так что его даже не услышали, и потому
какое-товремямогнаблюдатьпредставшее его взору трогательное зрелище.
Околокровати с витыми колоннами, занавешенной зеленым узорчатым штофом, на
коленяхстояламолодаядевушкаимолилась;наней было белое платье с
ниспадающимидополарукавами,скрывавшимиполокоть округлые белые, с
изящнымитонкимипальцамируки,накоторых покоилась ее голова. Длинные
русыеволосы,падаяейнаплечи,подобнозолотистой вуали облегали ее
тонкийстан и касались самого пола. Легкое одеяние девушки было так просто,
таквоздушно,что,если бы не сдержанные рыдания, выдававшие в ней земное
существо,рожденное смертной женщиной и созданное для страданий, можно было
бы подумать, что она принадлежит иному миру.
Услышавэтирыдания, незнакомец вздрогнул; девушка обернулась. Увидав
ее печальное и бледное лицо, он остался недвижен.
Тогдаонавсталаимедленно пошла навстречу юноше, который молча, с
глубокимудивлениемсмотрелнанее;остановившись в нескольких шагах от
него, девушка опустилась на одно колено.
- Что это значит, Одетта? - удивился он. - Как вы себя ведете?
- Иначеинеможетвестисебябеднаядевушка в присутствии столь
знатного вельможи, как вы, - ответила она, покорно склонив голову.
- Уж не бредите ли вы, Одетта?
- Дайбог,сударь,чтобыэтобылбред и чтобы, очнувшись, я вновь
оказаласьтакой, какой была до встречи с вами: не ведающей слез, не знающей
любви.
- Давысумасошли, право, или кто-нибудь сказал вам неправду. Что
случилось?
Сэтимисловами он обвил стан молодой девушки и поднял ее с пола: она
отстранилаегообеимируками,однаковырватьсяизегообъятийей не
удалось.
- Нет,сударь,янесошла с ума, - продолжала она, более не пытаясь
высвободитьсяизегорук,-и никто не говорил мне неправды: я сама вас
видела.