Мое положение ухудшалось деньото
дня.Я вновьобратился к королю с просьбойо помощи. Я даже былсогласен
оставить свой пост,если этохоть в какой-то мере успокоит завистников. Но
король этомувоспротивился.В конце концов нервымоиневыдержали,и я
заявил Филиппу,что хотелбы предстать перед судом.Никаких доказательств
моейпричастностикубийствуненашли,иямограссчитыватьна
оправдательный приговор.
- Ступайте к верховному судье Кастилии, - посоветовал мнеФилипп,- и
расскажите ему обовсех обстоятельствах, приведших к смерти Эсковедо.Я, в
свою очередь, постараюсь убедить его, что вы ни в чем не виновны.
Такяисделал. Верховнымсудьей былепископПати. Он внимательно
выслушал меня, а затем отправился к королю. На следующий день я был вызван к
епископу. У него я застал такжеПедро де Эсковедо иБаскеса. Предложив мне
место рядом с собой, судья обратился к Эсковедо:
- ДонПедро,у менянаходитсявашапетициякоролю,в которойвы
возлагаетевинуза убийствовашего отца на дона АнтониоПереса. Я прежде
всего хочу вас заверить, чтоубийце будет воздано по заслугам, кем бы он ни
являлся, и какое быположение низанимал.Есливынастаиваетена своих
обвинениях, то вамнеобходимо представить доказательства причастностидона
Антонио к означенному преступлению. Но если случится так, чтовы не сможете
доказатьеговину,тоделоможет обернутьсяпротиввас самих.Нельзя
безнаказаннобросатьтеньначеловека стольуважаемого, какимявляется
государственныйсекретарьегокатолическоговеличества.Яжесо своей
стороны ручаюсь, что дон Антонио ни в чем не виновен.
Епископ не лгал.С его точкизрения, я являлсялишь орудием вруках
своегогосподина-короля Испании. ПедроЭсковедо,оказавшисьвстоль
щекотливомположении,выгляделиспуганным.Унегобылвидчеловека,
обнаружившего вдруг, что он стоитнакраю пропасти,илюбой неверный шаг
грозит гибелью.
- Ваше преосвященство, - заговорил он дрожащим голосом, - у меня больше
нет сомнений. Заверяю вас, что ни я, ни моя семья больше небудут связывать
смерть моего отца с именем дона Антонио.
Разобравшись с Эсковедо, епископ обратился к Баскесу:
-Чтокасаетсявас,сударь, то выпревысилисвоиполномочия.Вы
вмешались не в свое дело, вы огульно очернили дона Антонио, не имеяникаких
доказательств. И если дона Педро можнопонять, то вас-нельзя! Ваша вина
усугбляетсяещеитем, чтовыносите сутанусвященника. Вам необходимо
полностью устраниться от этогодела, прекратитьобвинятьАнтонио Переса и
больше времениисил уделять Богу. Вы допустили всвое сердцезавистьи
злобу. Аэто нек лицучеловеку, имеющему сансвященника. Стыдитесь, сын
мой!
Япокинулепископаудовлетворенный.
Накакое-томгновениемне
показалось,чтомои враги отступили,отказалисьотсвоихобвинений. Но
вернымэтооказалось лишь в отношении Педро Эсковедо. Баскес жепродолжал
гнутьсвою линию,он продолжал обвинять менявезде, где только появлялся.
Зависть -слишкомсильное чувство, почти страсть;онаспособнапомутить
любой разум; онаглухаи слепа ко всему.Баскесне мог уже остановиться:
демон зависти излобы полностью овладел его душой.Один из нас должен быть
уничтожен - иного пути он не видел.
Близкие родственники под давлением Педро Эсковедо отказались от участия
в этом деле.Баскес разыскал дальних родственников убитого и через них стал
распространять утвержденияо том, что я являюсь убийцей,и причину на этот
разпрямо связывали с именем герцогини Эболи.И Анна,ия были награни
отчаяния.И тогдаАнна, ни словомнепредупредив меня,написалаписьмо
королю. Это было совершенным безумием. В письме она просила королязащитить
ееот дурных сплетен, распространяемыхвсюдуБаскесом и еголюдьми. Анна
оправдывалась, и это было ошибкой. После этогописьма началось наше падение
в пропасть.
Филипп,всеещенаходившийся в Эскуриале,немедленно вызвалменя к
себе. Онхотел знать более точно,вчем состоит суть обвинений, брошенных
мне и Анне. Я рассказалему, одновременно всеотрицая. Послеразговора со
мной Филипп обратился к герцогине,он хотел услышать,что скажет она. Анна
отрицалавсе,какия,ведьникакихдоказательствнашейсвязине
существовало.Казалось,что корольповерил нам, убедилсяв лживости этих
обвинений. И тем не менееонне наказалБаскеса. Я старалсяне придавать
этому особого значения, ибо хорошо знал медлительность Филиппа. "Время и я -
одно", - часто любил повторять король.
С этого дня началась открытая война между мной и Баскесом.Королевский
Совет разделился на два враждующихлагеря, и его заседания походилитеперь
на военные баталии. Высшей точки наше противостояние достигло в тотмомент,
когда по вызову короляя был вынужден уехатьв Эскуриал. Мнепонадобились
некоторые документы, находившиеся в тот момент уБаскеса. Я послал заними
нарочного.Средибумаг,доставленныхслугой, яобнаружил письмо, полное
злобных выпадови обвинений. Меня не задел бы этот пасквиль, если быв нем
не содержалось оскорбление, приведшее меня в бешенство. Баскес, в чьих жилах
текла мавританская кровь, посмел усомниться в моем кастильском просхождении!
Онутверждал,чтомоякровьнедостаточночистаимоепроисхожение
недостаточноблагородно!Вярости я обратился к королю, присутствовавшему
при чтении этого письма:
- Государь, взгляните,что позволяет себеэтот мавританскийпес! Это
переходит все границы! Оградите меня от подобных оскорблений, либо позвольте
мне самому постоять за себя!
Корользаверил меня,чтоон целикомна моей стороне.Казалось,он
разделяет мое негодование.