Эта испанская провинция всегда была более самостоятельной, чем
остальные. Король Кастилии мог стать правителем Арагона лишь после того, как
принесетклятвупередВерховнымсоветомАрагона.Клятватасодержала
обязательство свято чтить обычаи и привилегии этой страны. Нарушение королем
этой клятвыразожгло бы пламявосстания по всему Арагону, и затушить пожар
было бы куда как непросто. Ни один испанский король до сих пор неосмелился
пойтина это. Верховный суд Арагонаявлялсявысшим по отношению клюбому
королевскому трибуналу. Каждый испанец мог обратитьсяв этот суд, известный
всей Европе своей беспристрастностью и справедливостью. Все мои надежды были
связаны именно с арагонским судом.
В ожидании суда меня поместили в городскую тюрьму, гдея находился под
надежнойохраной.Опасалисьнемоегопобега, атого, что людиФилиппа
попытаются убить илипохититьменя. И действительно, как-торазв тюрьму
ворвалисьвооруженныедо зубовкастильцы и, перебив охрану, выволкли меня
оттуда. И лишь гнев возбужденнойдо предела толпы спас мнежизнь. Судебный
процессбурно обсуждали по всей Испании, даи в Европе внимательно следили
за его ходом. А он проходил очень неторопливо, с длинными паузами. В одну из
таких пауз я отослалФилиппу письмо, в котором предлагалему отступиться и
предоставить свободу мне и моей семье. Япредупреждалкороля,что вмоих
руках по-прежнему находится грозное оружие - несколько его писем. В ответ он
бросил за решетку моюсемью, а все кастильские суды заочно приговорили меня
к смертной казни.
Суд в Арагонетем временем шел своим чередом.Я подготовил записку, в
которойподробноизложил все фактыдела и вкачестве свидетельства своей
невиновности ссылался на письма короля.Записка былазачитана на одномиз
заседаний суда. Итут-то Филипп,наконец, испугался. Он осознал, что меня,
без сомнения,ждет оправдательныйприговор. Король попыталсяспасти лицо,
приказавпрекратитьначатоедело.Онутверждал,чтонасудебудут
обнародованыбумаги, содержащие государственную тайну.Аэтогодопустить
никак нельзя. В результате меня незамедлительно оправдали,и ябыл отпущен
на свободу.Но король на этом не успокоился, и против меня тут же выдвинули
новоеобвинение- в смерти двухмоих слуг.Нообвинение было совершенно
нелепо: те слуги умерлиестественной смертью, и доказатьэто не составляло
труда.Затем вспомнили дело омздоимстве, по которому яуже был осужден и
наказан. ВнароденачалираздаватьсянасмешкивадресФилиппаиего
маниакального стремления погубить меня.
У короля оставалосьлишь одно средство, самое страшное - Палата Святой
Инквизиции. Суд,передкоторымотступают исклоняются все мирскиесуды.
Филиппнатравил наменя инквизиторов.Меняобвинили в самомстрашном из
человеческих грехов - в неверии в Бога.Мне припомнили неосторожныеслова,
вырвавшиесяуменяподпытками.Когда физическоестрадание становилось
непереносимым, яосыпалпроклятиями моих мучителейи короля.
Когда физическоестрадание становилось
непереносимым, яосыпалпроклятиями моих мучителейи короля.А однажды я
вскричал:"Богспит,ежелиондопускаеттакую несправедливость!"На
основанииэтихиподобныхимсловСвятойСудсоставилобвинительное
заключение и потребовал от Верховного суда Арагонанемедленно передать меня
в руки инквизиции.
СудьиАрагонаотказалисьвыполнитьэтотребование.Инквизиторы
оштрафовалиихнатысячудукатовипризваликпослушанию,пригрозив
отлучением от церкви и этим сломив, наконец, сопротивление. Верховный суд не
осмелился так открыто противостоять Святой Инквизиции. Меняпередали святым
отцам. Весть об этом мгновеннооблетела всю Сарагосу. Инквизиторов здесь не
любили. В городе вспыхнул мятеж; народвышел на улицы, чтобы защититьсвои
древние права и привилегии. Кроме того,жители Арагона симпатизировали мне,
считая, что я стал жертвой мстительной натуры короля. Едва только я оказался
втюрьмесвятой Инквизиции,как на улицахпослышался воинственныйклич:
"Contrafueros!"*, призывавший всех жителейСарагосыподняться соружием в
рукахпротивкороля-клятвопреступника.Повстанцыштурмовализдание
Верховного суда, требуянемедленного восстановлениясправедливости и моего
освобождения. Не добившись ничего, народ бросился ко дворцу Инквизиции с тем
же требованием.Святые отцыответили презрительныммолчанием. Но когда их
обительбылаобложенахворостом и мятежники запалили факелы,инквизиторы
отступили. Вид крови, пролитой в тот день на улицахгорода, испугалсвятых
отцов.Былубитспециальныйпосланниккороля,ранен губернатор города.
Святые отцы,нена шутку испугавшись за собственныешкуры, передалименя
обратно ВерховномусудуАрагона.Казалось,ябыл спасен.Но так только
казалось.
Филипппозволил толпе излить своюбуйнуюярость, выплеснуть гнев.В
первые дни мятежаоннепредпринял никаких действий.Нокогда мятежники
поутихли и всяСарагоса ликовала, празднуя победу, в город вошли регулярные
частииспанскойармии. Толпавзроптала,новидощетинившихсямушкетов
заставилеезамолчать.Ябылобречен.Святыеотцы,решивбольшене
рисковать, стали действовать очень быстро.В считанныедни меня осудилии
приговорили к смертнойказни через аутодафе за ересь, за убийство Эсковедо,
за клевету на короля, измену Испании и многое другое. Словом, мне припомнили
все мои истинные и вымышленные преступления. Меня могло спасти только чудо.
И чудо свершилось! Ядо сих пор с трудом верю в происшедшее. Палач уже
заковал меня в кандалы, меня уже возвели на эшафот и привязали к столбу, уже
помощники палача торопились связанкамихвороста, какраздаласьружейная
пальба, и дюжина всадников в масках ворвалась наплощадь. Лишь один человек
не прятал свое лицо - это был Хуан де Меза, мой самый верный друг! Он собрал
изарагонскихдворяннебольшойвооруженныйотряди,тщательно
приготовившись,напалнамощнуювооруженнуюохрану,котораяменя
сопровождала.