Он иронически поклонился.
- Я пришла к тебе, Гарри, чтобы убедить уехать. Я пришла, потому что...
потому что я тоже хотела сказать тебе... то, что ты собирался сказать мне. Я
сегодня тоже собиралась принести в жертву мои убеждения.
- Миртль... - Сердце Лэтимера замерло. Он уже готов был поверить ей, но
что-то ему по-прежнему мешало.
- Теперь ты веришь, что... то,чтоты видел, было... не тем, о чем ты
подумал?Я тоже тосковала, я была несчастна с тех пор,какотправила тебе
кольцо. Ваш ужасный скандал с папойчуть не свелменя сума. А Роберт был
добр. Он добрый, Гарри, что бы ты о нем ни говорил. Он поддержал меня, а мне
так нужна была поддержка. Я чувствовала себя такой одинокой и покинутой, что
если бы меня по-дружески обнял Римус, я и то была бы благодарна. Это правда,
Гарри. Ты должен мне поверить.
Лэтимерподошел, осторожно прижалее к груди и поцеловал в каштановые
волосы.
- Моя дорогая! Дорогая моя!
Миртль опустила голову ему на плечо, сердце еепереполнилось радостью,
и слезы навернулись на глаза.
- Ты веришь мне, Гарри, - всхлипнула она.
- Я верю тебе, дорогая, - ответил он, исолгал, потому чтотолько еще
силилсяповерить.Онхотел,страстнохотелверить, но,сознаваясвое
желание, становился от этого лишь более недоверчив, потому что перед глазами
его так и стояла проклятая картина- алый, шитый золотомрукав, обнимающий
плечи в сиреневом, и ее лицо, обращенное к склоненному лицу соперника...
Миртль приподняла голову:
- Мой милый Гарри, мне было так плохо.
Слезынаеересницахрастопилилед.Лэтимеробнялеекрепчеи
поцеловал. Она глубоко вздохнула и улыбнулась робко и нежно.Видение аллеи,
испещренной солнечными пятнами, наконец, померкло.
- Гарри, пожалуйста, - произнеслаона, - теперь тебе надо уезжать. Как
можно скорее уезжать.
И тут же в егодуше вновь проснулся бес ревности и засмеялся каркающим
смехом. Снова откуда-то выплыло проклятоевидение, а с ним и желчные слова,
однажды сказанныеТомомАйзардом: "Женщины!Отнихправдынежди. Они
умоляютизаискивают и льстят и лгут -лишьбыдобитьсясвоего.И так
продолжается,пока исами они не начинают,как ихжертвы,верить в свою
ложь".
Лэтимер резко отстранился от Миртль и отступил назад.
- Так мыопять взялисьза старое,- недобро усмехнулсяон. -Когда
прямые пути недоступны, мы всегда отыщем кружной. Я мог бы раньше догадаться
о твоих целях.
- Гарри! - Миртль была потрясена,оскорблена. - Гарри, ты сомневаешься
во мне? После всего, что я сказала?
- Нет, - Лэтимер ударил еще больнее, - сомнений не осталось абсолютно.
Онистояли, пристально вглядываясь друг в друга, с бескровными лицами,
со стиснутыми зубами. Затемона молчаповернуласьи направиласьк двери,
машинально надевая на ходу капюшон. Лэтимер бросился вперед и оказался перед
ней.
Лэтимер бросился вперед и оказался перед
ней.
- Миртль!
- Дверь, будьте любезны, - холодно потребовала она.
Он открыл дверь и посторонился. В холле был Джулиус.
Шагиее стихли, Лэтимер прислонился кдверному косяку ипростоял так
несколько минут.
Затем,опустивголову,медленнопересекбиблиотекуиопустился в
кресло.Он оперсяподбородкомнасцепленные ладони ислепо уставилсяв
пространство,пытаясь найтисебе оправдание, ноиспытывал лишь всеболее
тяжкую муку.
Глава XIII. Dea ex machina[28]
"Страшносебепредставить,-писалавсвоем дневнике ледиУильям
Кемпбелл, -что бедняжка Миртль выйдетзамужзаРоберта Мендвилла. Более
печальной участия не пожелалабы злейшему врагу". И,разужмы взялись
цитироватьеесветлость,присовокупимтакжееесуждениеоМендвилле:
"Мендвилл- монотеист, поклоняющийся единственному божеству, и божество это
- сам Мендвилл. Ему нужна не столько жена, сколько жрица".
Невозможночитатьэтидневники,неподдаваясь обаяниюличности их
автора. Исписанные аккуратным мелким почерком странички даютгораздоболее
живоепредставлениеоледиКемпбелл,нежелипортретработыКопли,
завершенный через несколькомесяцев после ее свадьбы.На холсте изображена
дама яркойкрасоты, с пухлыми губами, уверенным взглядом и гордым поворотом
головы; весь ее облик говорит о твердости характера и живости ума. Но лишь в
дневниках полностью раскрывается ее незаурядная натура, сила любви к друзьям
иненавистик врагам,смелостьмыслии поступков,юморинеотразимое
очарование.
Когда она просто и откровенно беседует снами через пропасть в полтора
века, возникает желаниезайти к ней, как к доброй знакомой, будто она живет
где-то рядом, и провести долгиечасы за беседой,но увы...Впрочем, потом
неосуществимость этой мечты воспринимается с некоторым даже облегчением, ибо
подобное знакомствобыло бы сопряженос благоговейной растерянностью перед
такой женщиной.
Обида и негодование Миртльмало-помалу растворялисьв беспокойстве за
судьбуЛэтимера.Она понимала, что резкостьинепреклонность Гаррибыли
горькимиплодами ревностина древелюбви.Нопомеретого, какросло
беспокойство,ейвсебольшенедоставалосочувствияисовета.Виных
обстоятельствах онаобратиласьбык отцу, хотяпо характеруоннебыл
склоненк состраданию. Но при теперешнем положении вещей отец был последним
из тех, к кому следовало обращаться за помощью.
ПопутикТрэдд-стритносилкипересекалиМитинг-стрит,иМиртль
вспомнила о своей подруге Салли Айзард. Сама мысль о Салли согревала, и дело
тут было вовсене в том, чтоСалли стала женой губернатора ивсеми теперь
командовала.
Должнобыть, сам ангел-хранитель направилстопы Миртль за утешением и
поддержкой к еесветлости.