Он открыто появлялся на скачках, балахи других
развлечениях со своей, как писал мистер Иннес, колониальной женой и закрывал
глаза на все, что попахивало антиправительственной деятельностью.
Мистер Иннес- этопрослеживаетсяпо его посланиям - в концеконцов
пришел к пониманиючего-то подобного,и не исключено, что свои открытия он
начал делатьвовторник, июльскимутром рокового1775 года,когда около
восьмичасовутраклорду Уильяму явился капитанМендвилл,конюший его
светлости.
КапитанМендвилл,квартировавшийвгубернаторскойрезиденциина
Митинг-стрит,вошел бездокладавсветлую, просторнуюверхнююкомнату,
служившуюлорду Уильяму кабинетом.Егосветлость развалилсявкреслев
стеганомхалатебагровогоатласа;егопарикмахерДюмергвфартуке
священнодействовалгребнем,щипцамиипомадойнадгустымикаштановыми
волосами молодого губернатора.Мистер Иннессиделзаписьменным столом в
середине комнаты.Письменныйстолс изогнутыминожками, инкрустированный
позолоченнойбронзой,представлял собой великолепныйобразецфранцузской
мебели.
Лорд Уильямприветствовал своего конюшего вялым кивком. Прошлойночью
его светлость допоздна танцевал в доме своего тестя, старого Ральфа Айзарда,
что вполне объясняло его утомленный вид.
- А, Мендвилл! Доброе утро! Вы сегодня чуть свет.
-На тоестьпричины,- угрюмо, едва ли негрубоответил капитан,
затем, спохватившись, отвесил поклон и добавил спокойнее: - Доброе утро.
Лорд Уильям взглянул на него с любопытством. Не былочеловека, который
владел бысобой лучше РобертаМендвилла, ибоондотошноследовал первой
заповедихорошовоспитанногоджентльмена:всегда,вездеиприлюбых
обстоятельствах держать себя в руках и не выставлять напоказ свои чувства. И
этотМендвилл, образец поведения, позволилсебе пренебречьэтикетом!Его
волнениевыдавалнетолькоголос- на чистовыбритом,обычно довольно
надменном лице проступил румянец, а во вьющихся светлых волосах были заметны
крупинки пудры. Всегда тщательно следящий за своей внешностью капитан на сей
раз явно очень спешил.
- Почему... Что за причины? - поинтересовался губернатор.
Капитан Мендвилл посмотрел наИннеса, неотвечая на его поклон, затем
на слугу, занятого прической его светлости.
- Дело может подождать, пусть Дюмерг закончит, - Он прошелся по комнате
ивыглянул вокно,распахнутое наширокий балкон,украшенный, наподобие
портика, колоннами. С балкона открывался виднапышный сад и широкую гладь
залива за ним.Вода сверкала на утреннем солнце, лучи которогопробивались
сквозь шатром раскинувшиеся кроны великолепных магнолий.
Егосветлостьпроследовалвзглядомзастатнойфигуройофицерав
ярко-алом мундирес золоченымиэполетами и шпагой на перевязи -скорее по
последнеймоде,нежелиповоенномууставу.
Вода сверкала на утреннем солнце, лучи которогопробивались
сквозь шатром раскинувшиеся кроны великолепных магнолий.
Егосветлостьпроследовалвзглядомзастатнойфигуройофицерав
ярко-алом мундирес золоченымиэполетами и шпагой на перевязи -скорее по
последнеймоде,нежелиповоенномууставу.ЛюбопытстволордаУильяма
разгоралось,и вместес ним нарастала тревога, непременно охватывавшая его
всякий раз, когда предстояло заниматься беспокойными делами провинции.
-Иннес, -сказал он, - пока капитан Мендвилл ждет, дайтеему письмо
лорда Хиллсборо,-и добавил, обращаяськ Мендвиллу, - котороечас назад
доставлено на берег капитаном шлюпа "Чероки".
Тут Дюмерг прервал его светлость, дав ему в руки зеркало и держа второе
у него за головой.
- Voyez, milor', - пригласил он. - Les boucles un peuplus serres qu'a
l'ordinaire[12].
Парикмахерморщиллоб, склонялголову кплечу, и взгляд его выражал
крайнюю степень беспокойства.
Двигаярукойсзеркалом,егосветлостьвнимательнообозрелсвой
затылок, отраженный во втором зеркале, и в конце концов милостиво кивнул.
- Да, так мне больше нравится. Очень недурно, Дюмерг.
Послышался облегченныйвздох. Дюмергубрал зеркало изанялся широкой
лентой черного шелка.
ЛордУильямопустилсвоезеркалоивозобновилнаблюдениеза
продолжавшим читать письмо конюшим.
- Итак, Мендвилл, что вы об этом думаете?
- Я думаю, это весьма своевременно.
-Своевременно!Божемилосердный!Иннес,онсчитает,чтоэто
своевременно!
Прилизанный юный мистер Иннесосторожно улыбнулся и даже позволил себе
слегка пожать плечами.
- Так и должнобыть, - осторожно ответил он. - Ведь капитан Мендвилл -
последовательный сторонник... м-м... сильных мер.
Его светлость фыркнул.
-Сильные меры хороши для сильных, а делать, как намприказывает лорд
Хиллсборо... - он оборвал себя, потому что капитанМендвилл предостерегающе
поднял руку с письмом.
- Когда будет закончен туалет вашей светлости...
- Очень хорошо, - согласился лорд Уильям. - Поторопитесь, Дюмерг.
Дюмерг недовольно запротестовал:
- O, milor'! Une chevelure pareille... une coiffure si belle...[13]
- Поторопитесь! - в голосе его светлости появилась непривычная для него
властная нота.
Дюмерг вздохнул. Напоследок он поспешно перевязал лентой косицу,потом
собралполотенце,ножницы,гребень, щипцы для завивки и помаду в глубокий
таз, поклонился и с оскорбленным видом удалился.
-Итак, Мендвилл?- его светлость возлег на дивани, закинув ногу за
ногу,принялсясамодовольно их рассматривать.Собственные стройныеноги,
затянутыев серые, с жемчужнымотливом,шелковыечулки, входили вчисло
очень ограниченного круга вещей, созерцание которых доставляло его светлости
ничем не омрачаемое удовольствие.