Последние слова банкир произнес тоном добродушной шутки, ноеголевый
глаз был по-прежнему плотно прикрыт веком.
"В конце концов,старикговоритчистуюправду,-подумалЖанде
Мариньи. - Его почему-тосчитаютхитрым,ноегохитростьграничитс
простодушием".
И он не колеблясь поставил под распиской свою подпись.
- Кстати, ваше высокопреосвященство, не знаете ли вы, как принял король
тех английских борзых, которых я ему вчера послал?
- Ах, так вотоновчемдело!Значит,этовыпрезентовалитого
великолепного огромного пса, который от короля нинашагнеотходити
которого его величество назвал Ломбардцем?
- Назвал его Ломбардцем? Приятно слышать. Король - человекостроумный,
- рассмеялся Толомеи. - Вообразите, ваше высокопреосвященство,чтовчера
утром...
Но банкир не успел рассказать историю о том, что произошло вчера утром,
- в дверь постучали. Вошедший слуга доложил, что граф РоберАртуапросит
его принять.
- Хорошо, сейчас приму,-сказалТоломеи,движениемрукиотпуская
слугу.
Жан де Мариньи помрачнел.
- Мне не хотелось бы... встречаться с ним, - пояснил он.
- Конечно, конечно, - мягко подхватил банкир.-ЕгосветлостьАртуа
любитель поговорить. Онповсюдубудетрассказывать,чтовстретилвас
здесь...
Банкирпозвонилвколокольчик.Тотчасжераздвинуласьстенная
драпировка, и в комнате появился молодой человек в узком полукафтане.Это
был тот самый юноша, который чуть не сбил с ног короля Франции.
- Послушай, племянник,-обратилсякнемубанкир,-проводиего
высокопреосвященство, только не через галерею, и смотри, чтобыегоникто
не увидел. А это донеси до ворот, - добавилон,подаваядвамешочкас
золотом. - До скорого свидания, ваше высокопреосвященство!
Согнувшись в низком поклоне, СпинеллоТоломеиоблобызалвеликолепный
аметист, украшавший руку прелата.Затемуслужливораздвинулпередним
драпировку.
Когда Жан де Мариньи исчез вместе со своим проводником, сиеннец подошел
к столу, взял подписанную бумагу и аккуратно свернул ее.
- Coglione, - пробормотал он.-Vanesio,ladro,mapurecoglione!
[Дурак. Честолюбец, вор, но еще и дурак! (итал.)] Теперьеголевыйглаз
был широко открыт. Спрятав документ в ящик стола, банкир вышел из комнаты,
спеша приветствовать второго посетителя.
Он пересек длинную светлую галерею, где стоялиприлавки,ибоТоломеи
занимался не только банковскими операциями, но и ввозил из заморских стран
и продавалврозницуредкиетоварывсякогорода-отпряностейи
кордовской кожи до фландрских сукон, от расшитых золотомкипрскихковров
до арабских благовоний.
Целый рой приказчиков занимался с покупателями, двери не закрывалисьс
утра до вечера; счетчики подбивали итоги, пользуясь для этой целиособыми
шахматными досками, на которых раскладывались кучками медные бляшки, - всю
галерею наполняло жужжание голосов.
Легко продвигаясь вперед, тучный сиеннецкланялсянаходузнакомым,
бегло просматривал цифры и тут же исправлялошибку,распекалнерадивого
приказчикаили,бросивкороткоеniente,нет,отказывалпросителюв
кредите.
Робер Артуа стоял у прилавка, где было разложено оружие, привезенное из
Леванта, и взвешивал на ладони тяжелый дамасский клинок.
Когда банкир дотронулся до локтя великана, тот резко обернулся,итут
же лицо его выразило то простодушие, ту веселость, какую Робер прислучае
охотно напускал на себя.
- Ну как, - спросил Толомеи, - опять ко мне?
- Уф! - тяжело вздохнул великан. - Хочу вас о двух вещах попросить.
- Догадываюсь, что первая - это деньги!
- Да тише вы! - проворчал Артуа. - И так весь Париж знает, чтоявам,
лихоимщику, целое состояние должен! Пойдем поговорим где-нибудь в укромном
местечке.
Они вышли из галереи. Очутившисьвсвоемкабинетеизакрывдверь,
Толомеи сказал:
- Если речь, вашасветлость,идетоновомзайме,боюсь,чтомне
придется вам отказать.
- Почему?
- Дорогой граф Робер, - степенно начал Толомеи,-когдаувасбыла
тяжба с вашей тетушкой Маго из-за наследства -яимеюввидуграфство
Артуа, - не кто иной, как я, оплачивал все расходы. Новедьтяжбу-товы
проиграли!
- Вы же прекрасно знаете, чтояпроигралеетолькоиз-заподлости
человеческой! - воскликнул Артуа. - Проиграл ее из-заинтригэтойдряни
Маго... Пусть она сдохнет!.. Шайка мошенников! И дали-то ей графство Артуа
лишь для того, чтобы Франш-Конте в качестве приданого ее дочки вернулось в
казну. Но если бы существовала на земле справедливость, я был быпэроми
самым богатым из всех баронов Франции! И я буду,слышите,Толомеи,буду
самым богатым бароном!
Он хватил по столу своим большущим кулаком.
- От души вамтогожелаю,дорогоймессир,-по-прежнемуспокойно
произнес Толомеи. - Но пока что вы проиграли процесс.
Куда делись елейные речи и плавные движения священнослужителя, которыми
щеголял во время беседы сархиепископомСанскимитальянскийбанкир!С
Робером Артуа он говорил фамильярным, развязным тоном.
- Однако ж я получил графство Бомон-ле-Роже,аонодаетпятьтысяч
ливров дохода, и замок Конш, где я живу, - отрезал великан.
- Не спорю, - согласился банкир. - И все-такивымнедажегрошане
вернули. Напротив того...
- Никак не могу добиться, чтобы мне выплатилимоидоходы.Казнамне
должна за несколько лет...
- Львиную долю этого долга вы взяли уменя.Вамтребовалисьденьги,
чтобы чинить крыши замка Конш и тамошние конюшни...
- Они же сгорели, - заметил Робер.
- Пусть так. Ипотом,вамнужныденьги,чтобыподдерживатьваших
сторонников в Артуа.
- А куда я без них гожусь? Ведь если я выиграю свой процесс, тотолько
благодаря им, благодаря Фиенну и прочим. А если понадобится,прибегнемк
оружию.