Хотя Изабелла старалась держать себя в руках, в ее словах, взвукеее
голоса нет-нет да и прорывалась затаенная злоба против гнусногосемейства
Диспенсеров,котороенетолькопревратиловпосмешищеанглийский
королевский двор, но ибеззастенчивозапускалорукувгосударственную
казну. Помимо тогочтоотециматьмолодогоДиспенсерапользовались
позорной страстью королякихсыну,самаженасынаподобройволе
соглашалась на эту скандальную связь и всяческиспособствовалаей.Леди
Диспенсер-младшая,вдевичествеЭлеонорадеКлэр,былактомуже
свояченицей покойного рыцаря Гавестона, другими словами, ЭдуардIIвыдал
замуж ближайшую родственницу своего казненноголюбимчиказатеперешнего
своего фаворита.
Элеонора Диспенсер с оскорбленным видомвыслушалаотповедькоролевы,
молча поднялась с места и, отойдя в угологромнойзалы,сталавозиться
там, искоса наблюдая за королевой и юным итальянцем.
Наконец-то Гуччо хоть отчасти обрел свой обычныйапломб,которыйбыл
одним из основных свойствегохарактераикоторыйсегоднявдругтак
некстати исчез, наконец-то осмелился он взглянутьвлицоИзабеллы.Или
сейчас, или никогда должен он был дать понятькоролеве,чтовсейдушой
предан ей, что скорбит о ее несчастьях и что самое заветное его желание-
служить ей. Но кровь застыла в его жилах, когда он увидел перед собойэто
ледяное, такое равнодушное лицо. Бесспорно, она была красива,нокрасота
ее отметала все мысли о желании, нежности или даже близостизаговорщиков.
Гуччо глядел на нее, и ему казалось, что перед нимнеживаяженщина,а
статуя Девы Марии. Прекрасные голубые глаза смотрели темжепристальным,
немигающим взглядом, как у ее отца - короля Филиппа. Нет, просто немыслимо
заявить такой женщине: "Мадам, мы почти ровесники, оба мы еще такмолоды,
и я так мечтал полюбить вас". Казалось, кровьпредков,королевскийсан,
священныйдолг-всеэтовоздвигалопреградумеждунейипрочими
смертными, и даже само время, даже сама ее плоть подчинялись иным законам,
чем те, что писаны для обычных людей.
Все, на что оказался способен наш Гуччо, - это снять с пальцажелезный
перстень, врученный ему Робером Артуа,украдкойотчересчурбдительной
леди Диспенсер протянуть его королеве.
- Ваше величество, не соблаговолите ли вы взглянуть наэтотперстень,
особенно на печатку?
Королева взяла перстень, молча кивнула головой, и на ее прекрасном лице
не дрогнул ни один мускул.
- Что ж, он мне нравится, - ответила она.-Надеюсь,увасестьи
другие предметы работы того же мастера?
Гуччо сделал вид, что роется вларце,дажепропустилсквозьпальцы
жемчужное ожерелье и, ловко вытащив зашитое в камзоле письмо, протянул его
королеве со словами:
- Тут указаны цены.
Изабелла поднялась, взором приказав Гуччо следовать за ней,подошлак
амбразуре окна, чтобы без помех прочесть письмо Робера.
- Когда вы возвращаетесь во Францию? - шепнула она.
- В ту самуюминуту,когдавамугоднобудетмнеприказать,ваше
величество, - тоже шепотом ответил Гуччо.
- Передайте его светлости Артуа, что явскоромвремениприбудуво
Францию и все пойдет так, как мы с ним условились.
Налицееевыступилалегкаякраскаоживления,онавнимательно
вглядывалась, увы, не в прекрасного посланца, а во врученное импослание.
И, движимая истиннокоролевскимжеланиемщедровознаградитьчеловека,
оказавшего ей услугу, она быстро добавила:
- Я скажу его светлостиАртуа,чтобыонотблагодарилвасзаваши
хлопоты, в данный момент я не в состоянии сделать это сама.
- Лучшая для меня награда - это счастье видеть вас и служить вам,ваше
величество.
Изабелла поблагодарила Гуччо легким наклонением головы, будто слугу,и
онсразупонял,чтомеждуправнучкойгосударяЛюдовикаСвятогои
племянником тосканского банкира лежиттакаяглубокаяпропасть,которую
ничто и никогда не заполнит.
Повысив голос, чтобы леди Диспенсер могла слышать их разговор, Изабелла
произнесла:
-ЯсообщувамчерезАльбиццисвоерешениеотносительноэтого
жемчужного ожерелья. Прощайте, мессир.
И она жестом отпустила Гуччо.
А Гуччо, вновь преклонив перед английской королевойколена,вышелиз
комнаты. Он радовался удачномузавершениюсвоеймиссии,носгоречью
вспоминал свои несбывшиеся мечтания.
4. ЗАЕМНОЕ ПИСЬМО
Хотя Альбицци любезноуговаривалгостяпобытьещенемного,Гуччо,
крайне недовольный самим собой, решил уехать из Лондона на заре следующего
дня.Какон,свободныйгражданингородаСиенны,он,которыйдо
сегодняшнего дня считал себя ровней любому дворянину, как мог он дотакой
степени потерять самообладание в присутствии королевы! Никогда он себене
простит. Ибо при всем желании забыть этот эпизод, всю, всю жизнь будетон
помнить, что язык у него прилип к гортани, сердце забилось чересчур сильно
и чтосамонелеустоялнаногах,когдаочутилсяпередкоролевой
английской, а она даже не соизволила ему улыбнуться. "В конце концов,она
такая же женщина, как и все прочие, чегоятакперетрусил?"-сердито
твердил он про себя. Но твердил он это, находясь далеко, ужоченьдалеко
от Вестминстерского дворца.
Обратный путь за неимением попутчиков пришлось совершить в одиночестве,
и Гуччо не переставал казниться иказнитьвсеився.Втакомхмуром
расположении духа он ехал всю дорогу и, чем ближе приближалсякФранции,
тем сильнее хмурился.
Вступив на французскую землю, он уже твердо верил,чтовсеангличане
просто варвары. Зачем английский двор не оказал ему, Гуччо,тогоприема,
на который он рассчитывал, зачем не воздали ему там королевскихпочестей?
Разве он их не заслужил?АчтодокоролевыИзабеллы,такежелиона
несчастлива, ежели супруг ею пренебрегает - значит, самавиновата.