Семейство де Крессэ окружило незнакомца, мать и сыновья, не помнясебя
от радости, наперебой благословляли своего спасителя. А прекрасная Марив
неудержимом порыве схватила руку юноши и поднесла ее к губам,нотутже
сама испугалась своего предерзостного поступка.
Гуччо уже вошел в новую роль, он искренне восхищалсясамимсобой.Он
вел себя совсем так, как полагалось рыцарю, томурыцарю,которогоюноша
взял себе за идеал: вот он, странствующий рыцарь, являетсявзаброшенный
замок, чтобы спасти молодую девушку от беды, защитить от злых людейвдову
и сироток.
- Но скажите же, мессир, кто вы такой, кому, наконец, мы обязанысвоим
спасением? - спросил Жан де Крессэ, тот, что был с бородой.
- Зовут меня Гуччо Бальони, я племянник банкира Толомеи иявилсясюда
по поводу заемного письма.
При этих словах в зале воцарилось молчание, а лица вдруг окаменели.Де
Крессэ растерянно и боязливо переглянулись. А Гуччо почудилось, что с него
сорвали все его прекрасные рыцарские доспехи.
ПервойопомниласьмадамЭлиабель.Быстрымдвижениемонасхватила
золотые монеты, оставленные прево, и, сменивледяноевыражениелицана
довольно-таки натянутую улыбку, неестественнооживленнымтономзаявила,
что еще будет время потолковать, а сейчасонапросит,нет,настаивает,
чтобы их благодетель оказал им честь - разделилбыснимиихскромную
трапезу.
Она засуетилась, разослала своих домочадцев с различными поручениями, а
потом, созвав их всех в кухню, наставительно произнесла:
- Помните, дети, чтоонвсе-такиломбардец.Аломбардцевнадлежит
остерегаться,особенноеслиониоказываютвамуслугу.Дочегоже
огорчительно, что вашему покойному батюшке пришлось прибегать к их помощи.
Так дадим же понять этому юномуломбардцу,укоторого,впрочем,очень
милая мордашка, что денег у нас нетнигроша,носделатьэтоследует
тонко,чтобыоннезабывался-ведьпереднимлюдиблагородного
происхождения.
Надо сказать, что мадам деКрессэимеланевиннуюслабостькичиться
своимзнатнымпроисхождением.Впрочем,слабостьэтасвойственна
большинству небогатых деревенских дворян. Кроме того,онасчитала,что,
сажая с собой за столчеловеканеродовитого,оказываетемувеличайшую
честь.
К счастью, братья де Крессэ вчера вечером вернулись с охотысбогатой
добычей; кроме того, птичница спешносвернулашеюдвумгусямиодной
курице, так что вполне можно было, согласно принятому вгосподскихдомах
этикету, сделать две перемены, по четыре блюда каждая.Напервуюрешили
подать похлебку по-немецки сваренымияйцами,гуся,рагуиззайцаи
жареного кролика; вторая перемена должна была состоять из кабаньего хвоста
в соусе, жирного каплуна, молока с салом и бланманже.
Скромный, весьма скромный обед, однако настоящийпирпосравнениюс
обычной их трапезой - мучнойпохлебкойичечевицейссалом,которыми
семейство де Крессэ, равно как и местные крестьяне,довольствовалисьизо
дня в день.
Все это требовалось еще приготовить.Изпогребадосталивино;стол
взгромоздили в зале, напомосте,противоднойизскамей.Белоснежная
скатерть пышными складками спадала до полу, дабы обедающие моглиположить
ее конец себе на колени и в случае надобностивытиратьобнееруки.В
хозяйстве имелись всего две оловянные миски - однанадвоихсыновей,а
однавличномпользованиимадамЭлиабель,чтоуказывалонаее
привилегированное положение в семье.Блюдапоставилипосредистола,и
каждый брал рукой приглянувшийся ему кусок.
В покои потребовали трех крестьян, которые обычно выполняли обязанности
скотников, и велели имприслуживатьзастолом.Отнихслегкаразило
свинарником и крольчатником.
- Наш хлебодар, - произнесла мадам Элиабель извиняющимся инасмешливым
тоном, указывая нахромоногогопарня,которыйусерднорезалхлебна
толстенные, словно жернова, куски - на них полагалось класть жареное мясо.
- Надо вам сказать, мессир Бальони, что его обычное занятие - рубкалеса.
Поэтому не взыщите...
Гуччо ел и пилсотменнымаппетитом.Увиночерпиятожеоказалась
тяжелая рука, и вино он разливал с таким видом, будто подносил конюведро
воды.
Семейство де Крессэ сумело вызвать гостянаразговор,что,впрочем,
было не так уж трудно. Он рассказал своим слушателям о буре, застигшейих
судно в Ла-Манше, и рассказал так,чтохозяеваотизумленияистраха
пороняли куски кабаньего хвоста в соус.
Он коснулся всего - последнихсобытий,состояниядорог,тамплиеров,
упомянул о лондонском мосте, об Италии, о системе управленияМариньи.По
его словам, он был своим человеком у королевы Изабеллы итакподчеркивал
секретный характер своей миссии, что слушатели испугались, уж неначнется
ли завтра война между двумя державами... "Нет, нет, ничего большесказать
вам не могу, это государственная тайна, и я не вправе ее выдавать".Когда
человек хвастает перед слушателями, он сам начинает себе верить,иГуччо
уже искренно верил, что путешествие его удалось на славу, хотя утром думал
совершенно противоположное.
Братья де Крессэ были славные малые, но уж очень неразвитые, и врядли
они хоть раз отъезжали от замка дальше чем на десять лье,поэтомуонис
восхищением и завистью смотрели на этого юношу, который хоть и былмоложе
их, но успел столько повидать и столького добиться.
Мадам Элиабель, на которой чуть не лопалось нарядное платьеикоторая
от вкусной и обильной пищи вдругпочувствовалатяготысвоеговдовства,
нежно поглядывала на юного тосканца; ее высокая грудьподымаласьрезкими
толчками, чему она сама немало дивилась, ивопрекипредубеждениюпротив
ломбардцев не могла не восторгаться очаровательным гостем,егокудрявыми
волосами, его ослепительно белыми зубами, его чернымиглазами,взглядами
исподлобья, даже его Итальянским присюсюкиванием. Оналовкоинезаметно
осыпала его комплиментами.
"Бойся лести, - поучал банкир Толомеисвоегоплемянника.