Такойслишкомюныйвластелиннебоялся,даипростоне
представлял себе смерти и поэтому не колеблясь сеял ее вокруг себя.
Изабелла взошла на престол в шестнадцатилетнем возрасте; зашестьлет
она весьма преуспела в ремесле государей.
- И представьте, кузен, - продолжала она, - я иногда даже ссожалением
вспоминаю о рыцаре Гавестоне. Ибо с тех пор Эдуард, желаямнеотомстить,
собирает во дворец все самое низкое, самоегрязное,чтотолькоестьв
стране. Он посещает лондонские портовые притоны, бражничаетсбродягами,
бьется на кулачках с грузчиками, соперничает с конюхамивихискусстве.
Нечего сказать, достойные королятурниры!Атемвременемгосударством
управляет первый встречный,лишьбыонумелразвлечьЭдуардаисам
принимал участиевегоразвлечениях.Сейчасэтурольиграютбароны
Диспенсеры, отец ничуть не лучше сынка, который состоит при моем супруге в
качестве наложницы. А мной Эдуард пренебрегает вовсе, если женассводит
случай, меня охватывает такой стыд, что я вся леденею.
Она потупила голову.
- Королева, если ее не любит муж, самаянесчастнаясредивсехсвоих
подданных. От нее требуют лишь одно - обеспечить продолжениецарствующего
дома, а до чувств ее никому нет дела. Да разве любая женщина, жена барона,
горожанина, крестьянина, наконец, разве согласились бы онитерпетьтакие
мучения, какие терплю я... лишьпотому,чтоякоролева?Дапоследняя
английская прачка имеет больше прав,чемя:онаможетприйтикомне
просить о заступничестве...
Робер Артуа прекрасно знал - да и кто этого незнал!-чтоИзабелла
несчастна в браке, но до сих пор он не представлял себенивсейглубины
драмы, ни страданий молодой королевы.
- Кузина, моя прекрасная кузина, ябудувашимзаступником!-пылко
воскликнул он.
Изабелла печально пожала плечами, как бы говоря: "Чем же вы можетемне
помочь!" Их лица почти соприкасались. Робер протянул руки,привлекеек
себе со всей нежностью, на какую только был способен, и прошептал:
- Изабелла...
Положив руки на плечи гиганта, она ответила полушепотом:
- Робер...
Они неотрываясьсмотрелидругдругувглаза,иобоихохватило
неожиданное волнение. Роберу показалось, что в голосеИзабеллыпрозвучал
тайныйзов.Онвдругпочувствовалкакое-тостранноесмятение,его
сковывала, смущала собственная сила, и он боялся наделать неловкостей.
ВблизиголубыеглазаИзабеллыподполукружиемкаштановыхбровей
казалисьещепрекраснее,ещебархатистейказаласькожа,еще
соблазнительнее похожие на пушистый персик щеки. Меж ееполуоткрытыхгуб
белели ослепительные зубы.
Внезапно Робера охватило желание посвятить свою жизнь, своидни,свое
тело и душу этим губам, этим глазам, этой хрупкой королеве, которая сейчас
вдруг стала такой, какой была на самом деле, - юной девой;еговлеклок
ней, и он не умел выразить это страстное и неукротимоевлечение.
Знатные
женщины были не в его вкусе, и не в его натуре былоразыгрыватьизсебя
галантного кавалера.
- Почему я так с вамиразоткровенничалась?-сказалаИзабелла.Они
по-прежнему не отрываясь глядели друг другу в глаза.
- За то, чем пренебрегает король, не видя в том совершенства, другие бы
мужчины денно и нощно благословляли небеса, - произнес Артуа. - Как вам, в
ваши годы, вам, красавице, блещущей свежестью, - вам лишиться естественных
радостей? Неужели эти губы не узнают вкуса поцелуев?Аэтируки...это
тело... О, найдите себе избранника, и пусть ваш выбор падет на меня.
Бесспорно, Робер слишком уж прямо шел к цели, да и речь егосовсемне
напоминала поэтические вздохи герцогаГийомаАквитанского.НоИзабелла
почти не слышала его слов. Робер подавлял ее, нависал над нейкакглыба;
от него пахло лесом, кожей, конским потом и чуть-чуть железомотдолгого
ношения доспехов; ни голосом,ниповадкамионненапоминалзавзятого
покорителя женских сердец, и, однако, она былапокорена.Переднейбыл
мужчина, настоящий мужчина, грубый и необузданный, струдомпереводивший
дыхание. Воля покинула Изабеллу, и ейхотелосьтолькоодного:припасть
головойкэтойгруди,широкой,какубуйвола,забыться,утолить
мучительную жажду... Она затрепетала.
Потом вдруг выпрямилась.
- Нет, Робер, не надо! - воскликнула она. - Я несделаютого,вчем
первая упрекаю своих невесток. Я не могу, не должна. Но когда я подумаюо
своей участи, о том, чего я лишена, тогдакакимпосчастливилосьиметь
любящих мужей... О нет! Их должно покарать, и покарать сурово!
При мысли, что ей самой заказан грех,Изабеллавтройневозненавидела
своих грешных невесток. Она отошла и села на высокое дубовое кресло. Робер
Артуа последовал за ней.
- Нет, нет, Робер, - повторила она, предостерегающе подняв руку.-Не
пользуйтесь моей минутной слабостью, я вам этого никогда не прощу.
Совершенная красота внушает такое же уважение, какивеличие.Гигант
молча отступил.
Но тому, что произошло, - э им минутам не сужденоникогдаизгладиться
из их памяти. На какое-томгновениемеждунимипересталисуществовать
всякие преграды. Они с трудом отвели друг от другаглаза."Значит,ия
могу быть любима",-подумалаИзабелла,ивдушеонапочувствовала
признательность к человеку, давшему ей эту блаженную уверенность.
- Итак, кузен, это все, что вы мне хотели сообщить, или у вас естьеще
новости? - спросила она, с усилием овладевая собой.
Робер Артуа, который в свою очередь размышлял о том,правильнолион
сделал, отступив так быстро, ответил не сразу.
Он шумно перевел дыхание и произнес таким голосом,словноочнулсяот
долгого сна:
- Да, мадам, у меня есть к вам поручение от вашего дяди Валуа. Какие-то
новые таинственные узы связали их отныне,икаждоепроизнесенноеслово
приобретало теперь иное значение.
- Вскоре будет суд над старейшинами тамплиеров, - продолжал Артуа, -и
есть все основанияопасаться,чтовашвосприемникоткупелиВеликий
магистр Ордена Жак де Молэ будет предан смерти.