Всякий раз, когда судьба сталкивала еесчеловеком,зависимымотнее,
Беатриса испытывала какое-то болезненноесладострастие.Аэтотчеловек
вдвойне от нее зависел: преждевсего,потомучтобылбеглый,жилна
незаконном положении и она могла в любую минуту выдать егоправосудию,и
еще потому, что молодая красавица стала для влюбленногоЭврараподлинным
наваждением. СобычнойсвоейневозмутимостьюБеатрисанеотталкивала
жадных рук Эврара, лихорадочно ласкавших ее, и только спокойно сказала:
- Можешь радоваться. Папа умер.
- Да... да... - ответил Эврар, и дикий пламень зажегся в еговзоре.-
Лекари пользовали его толчеными изумрудами. Хорошенькое лекарство -сразу
же прорезает кишки. Кто бы эти лекари нибыли,онимоилучшиедрузья.
Проклятие начинает сбываться, Беатриса. Один ужеподох.РукаВсевышнего
разит скоро, особенно если ей помогает рука человека.
- А также и рука дьявола, - с улыбкойподхватилаБеатриса.Казалось,
она даже не замечает, что он приподнял подол ее юбки.
Блестящие от воска пальцы бывшего тамплиера ласкали прекраснуюупругую
ногу, гладкую и теплую.
- А хочешь помочь сразить еще одного? - спросила она.
- Кого?
- Того, кому ты обязан своей хромотой.
- Ногарэ... - прошептал Эврар.
Он отшатнулся от девушки, иуродливаягримасанесколькоразподряд
исказила его лицо.
Теперь уже сама Беатриса приблизилась к нему.
- Если хочешь, ты можешь отомстить, - сказала она.-Ведьонувас
запасается свечами?
Эврар глядел на нее непонимающим взглядом.
- Ведь вы делаете для него свечи? - повторила она.
- Мы, - ответил он. - Такие же точномыпоставляемивкоролевские
покои.
- А какие они, эти свечи?
- Очень длинные, из белого воска, фитиль мы кладем особый,чтобыбыло
меньше дыма. Берет он у нас также и толстые желтыесвечи.Этисвечион
употребляет только в том случае, когда пишет ночами, и выходит их у него в
неделю две дюжины.
- Ты точно знаешь?
- Еще бы, ведь мне это рассказал его слуга, который приходит кнамза
товаром и забирает сразу по двенадцать дюжин свечей. Мы-то сами емутовар
на дом не носим, так просто к нему не проникнешь. Этотпеснедоверчиви
здорово бережется.
Эврар показал пачки, лежавшие в ряд на полке.
- Видишь, это уже готовая порция, а рядом свечи для короля...Нет,ты
только представь себе, что это я, я, - добавил он, ударив себя в грудьво
внезапном приступе гнева, - я сам должен изготовлять ему свечи, и при моих
свечах он вынашивает в своей головевсеэтипреступления.Всякийраз,
когда мы отправляем ему пакеты, так бы и плюнул туда - жаль только, чтоу
меня слюна не ядовитая. Беатриса улыбалась все той же равнодушной улыбкой.
- Я могу предложить тебе неплохую отраву, -сказалаона.-Еслиты
действительно хочешь сразить Ногарэ, нет надобностипроникатькнемув
дом. Я знаю средство, с помощью которого можно отравить свечи.
- Разве это возможно? - воскликнул Эврар.
Я знаю средство, с помощью которого можно отравить свечи.
- Разве это возможно? - воскликнул Эврар.
- Тот, кто будет вдыхать отравленный свечой воздух в течение часа,уже
никогда больше не увидит огня, разве что только в аду. К тому жесредство
не оставляет следов, и недуг, который оно вызывает, неизлечим.
- Откуда ты узнала?
- Да так... - ответила Беатриса, ленивопожимаяплечамиикокетливо
потупив глаза, будто разговор шелосамыхлегкомысленныхпредметах.-
Достаточно примешать к воску порошок...
- А ты-то почему добиваешься этого? - спросил Эврар. Беатриса притянула
тамплиера к себе, приблизила губы к его уху, словно хотела поцеловать.
- Потому что есть еще люди, кроме тебя, которые тоже хотят отомстить, -
шепнула она. - Поверь мне, ты ничем не рискуешь.
Эврар размышлял с минуту. Было слышно только его бурное дыхание. Взгляд
его стал еще более колючим, засверкал еще ярче.
- Тогда не будем медлить,-заговорилонобычнойскороговоркой.-
Возможно,мневскорепридетсяуехать.Неговориобэтомникому...
Племянник Великого магистра, мессир Жан де Локгви,началнаспотихоньку
собирать. Он тоже поклялся отомстить за смерть мессира деМолэ.Ведьне
все мертвы, как ни старается уморить нас этот гнусный пес Ногарэ.Недавно
сюда приходил один из наших братьев, Жан дю Пре, он принес мне посланиеи
сообщил, чтобы яготовилсяотправитьсявЛангр.Вотбылобыхорошо
принести с собой в дар мессиру де Лонгви душу Ногарэ...Акогдауменя
будет этот порошок?
- Он здесь, - ответила Беатриса, открывая кошель. Она протянулаЭврару
маленький мешочек, который тот осторожно приоткрыл. В мешочке былнасыпан
порошок, вернее, два почти не смешанных порошка: один тускло-серый, другой
белый, кристаллический.
- Это пепел, - сказал Эврар, показывая на серый порошок.
- Да, - подтвердила Беатриса, - пепел,этосожженныйязыкчеловека,
убитого Ногарэ... для того чтобы привлечь к нему дьявола и не ошибиться. А
это, - добавила она, указывая на белый порошок, - это "фараонова змея". Не
бойся. Она убивает только в состоянии горения. Когда ты сделаешь свечу?
- Немедленно же!
- Еще успеешь. Анжельбер скоро вернется?
- Через час, не раньше. А ты постойпокавлавке,какбудтождешь
продавца.
Эврар притащил в свой закут печурку и раздул потухающие угли.
Потом из пачки, предназначенной дляхранителяпечати,онвынулуже
готовую свечу, положил ее в форму исунулвогонь.Когдавоскдостиг
нужной мягкости, бывший тамплиер сделал повсейдлинесвечижелобоки
аккуратно высыпал туда содержимое мешочка.
Беатриса, которая во время всей этойоперациипростоялавлавкесо
скучающим видом покупательницы, ждущей, когда ее обслужат,нет-нетдаи
взглядывала за занавеску, где Эврар с багровым вотсветахпламенилицом
хлопотал вокруг печурки, припадая на больную ногу. А про себя онашептала
заклинания, где трижды упоминалось имя Гийом. Покончивсработой,Эврар
остудил свечу, окунув ее в бак с холодной водой.