Три минуты он молча сидел за столом, не поднимая головы. Снаружи иногда доносились звуки разрывов, отдаленный стрекот пулеметных очередей и зловещий свист летящих рикошетом сквозь наполненную дымом ночь осколков. Но внутри комнаты было совершенно тихо. Полковник сидел неподвижно, точно каменное изваяние, и только глаза на его лице жили. Фарнхолм вытянулся в кресле с трубкой во рту, внешне совершенно невозмутимый.
Время от времени полковник поднимал голову и глядел через стол на Фарнхолма. Когда он заговорил, то его голос и руки, держащие фотостаты, слегка дрожали.
– Нет необходимости знать японский, чтобы понять, что это. Боже мой, сэр, где вы это достали?
– На Борнео. Два наших лучших агента и два голландца погибли, чтобы все это добыть. Но это теперь неважно и не имеет отношения к происходящему. – Фарнхолм попыхивал трубкой. – Сейчас имеет значение только то, что я это имею, а японцы об этом не знают.
Полковник, казалось, не слышал его. Он смотрел на бумаги в своих руках и медленно покачивал головой. Наконец он положил бумаги на стол, снял и сложил очки, зажег сигарету. Руки его все еще подрагивали.
– Фантастика... – пробормотал он. – Совершенно невероятно. Ведь подобные вещи существуют всего в нескольких экземплярах! План вторжения в Северную Австралию!
– Проработанный во всех деталях, – произнес Фарнхолм. – Порты и аэродромы высадки, сроки с точностью до минуты, задействованные войска вплоть до последнего батальона пехоты.
– Да. – Полковник смотрел на фотостаты, нахмурив брови. – Но здесь имеется что‑то, что...
– Я знаю, знаю, – с горечью перебил его Фарнхолм. – У нас нет ключа. Это было неизбежно. Даты, главные и второстепенные цели зашифрованы. Они не могли рисковать и давать это открытым текстом, а японские коды невозможно раскрыть. Это под силу разве только одному маленькому старому человеку в Лондоне, который выглядит так, будто не способен написать и собственного имени. – Он помолчал и выпустил еще несколько клубов дыма. – Тем не менее, это все‑таки кое‑что, правда, полковник?
– Но... но как вам удалось добыть...
– Как я уже говорил, это совершенно неважно. – Сквозь напускное ленивое безразличие в звуке голоса почувствовалась сталь. Фарнхолм покачал головой и добродушно рассмеялся: – Извините, полковник. Кажется, я начинаю нервничать. Но уверяю вас, здесь нет никакого «удалось». Последние пять лет я работал только над одной проблемой – чтобы эти документы попали мне в руки в нужное время и в нужном месте. Японцы не бескорыстны. Мне удалось добыть это в нужное время, но не в самом подходящем месте. Вот почему я оказался здесь.
Полковник даже не вникал в его слова. Он смотрел на бумаги, медленно крутя головой из стороны в сторону, а когда наконец поднял глаза, лицо его было осунувшимся, расстроенным и очень старым.
– Эти документы... эти материалы бесценны, сэр. – Он взял фотостаты в руки и невидящим взглядом уставился на Фарнхолма. – Видит бог, все наши предыдущие удачи – ничто в сравнении с этими документами. В них воплощено различие между жизнью и смертью, между победой и поражением. Это... это... Боже мой, сэр, подумать только, что это значит для Австралии! Наши должны это получить. Они должны это получить!
– Вот именно, – произнес Фарнхолм. – Они должны это получить.
Полковник молча смотрел на него, усталые глаза медленно расширялись в ошеломленном осознании. Затем он откинулся на спинку стула и опустил голову на грудь. Сигаретный дым струйкой поднимался к глазам, но он этого не замечал.
– Вот именно, – сухо повторил Фарнхолм, протянул руку к фотопленкам и фотостатам и стал снова упаковывать их в водонепроницаемые карманы пояса.
– Вот именно, – сухо повторил Фарнхолм, протянул руку к фотопленкам и фотостатам и стал снова упаковывать их в водонепроницаемые карманы пояса. – Возможно, теперь вы начинаете понимать мою ранее выраженную озабоченность, э‑э, воздушным транспортом из Сингапура. – Он застегнул «молнию» на поясе. – И уверяю вас, я по‑прежнему крайне желаю добыть этот воздушный транспорт.
Полковник тупо кивнул, но промолчал.
– Совершенно никакого самолета? – настаивал Фарнхолм. – Даже самого разбитого, разваливающегося... – Он оборвал себя, видя выражение лица полковника. Затем попытался снова: – А подводная лодка?
– Нет.
Рот Фарнхолма плотно сжался.
– Эсминец? Фрегат? Вообще какое‑нибудь военно‑морское судно?
– Нет. – Полковник слегка пошевелился. – И даже никакого торгового судна. Последние из них – «Грассхопер», «Тьен Кван», «Катидид», «Куала», «Драгонфлай» и несколько более мелких каботажных судов – прошлой ночью отплыли из Сингапура. Они не вернутся. Увы, они не пройдут и ста миль. Японские самолеты постоянно летают вокруг архипелага. На борту всех этих судов раненые, женщины и дети. Большинство из них закончат свою жизнь на дне моря.
– Это лучше, чем японский лагерь для военнопленных. Поверьте мне, полковник, я знаю. – Фарнхолм снова застегнул на себе тяжелый пояс и вздохнул: – Все это очень кстати, полковник. Что будем делать?
– Ради всего святого, зачем вы здесь оказались? – с горечью сказал полковник. – Из всех мест и всех времен вы выбрали сегодняшний Сингапур. И каким же образом вам удалось сюда добраться?
– На кораблике из Банджармасина, – коротко ответил Фарнхолм. – «Кэрри Дансер» – самая разбитая посудина какую только можно себе представить. Ею управляет ловкий и опасный тип по имени Сиран. Трудно утверждать, но я готов поклясться, что он наверняка предатель, хоть и англичанин, и находится в достаточно теплых отношениях с японцами. Он утверждал, бог знает почему, что держит курс на Кота‑Бару, но передумал и приплыл сюда.
– Передумал?
– Я ему хорошо заплатил. Деньги не мои, поэтому я мог себе это позволить. Мне казалось, что Сингапур будет достаточно безопасным местом. Когда я услышал по радиоприемнику, что Гонконг и острова Гуам и Уэйк пали, я находился на Северном Борнео, но вынужден был в страшной спешке уезжать. Прошло много времени, прежде чем я смог опять услышать новости, и это случилось на борту «Кэрри Дансер». Мы десять дней ожидали в Банджармасине, когда Сиран снизойдет до отплытия, – с горечью продолжал Фарнхолм. – Единственный приличный образец техники и единственного приличного человека на этом судне можно было найти в радиорубке – Сиран, вероятно, считал их необходимыми для своей нечестивой деятельности. Я был в радиорубке с этим парнем – его звали Лун – на второй день нашего плавания, двадцать девятого января, когда мы поймали сообщение Би‑би‑си о бомбардировке Ипоха. Естественно, я подумал, что японцы продвигаются очень медленно и у нас имеется масса времени, чтобы добраться до Сингапура и раздобыть здесь самолет.
Полковник понимающе кивнул:
– Я тоже слышал это сообщение. Бог знает кто несет ответственность за такую возмутительную болтовню. В действительности Ипох был взят за месяц до того сообщения, сэр. Когда шла эта передача, японцы находились всего в нескольких километрах к северу от дамбы, связывающей остров с материком. Господи, какое ужасное недоразумение!
– Это, пожалуй, слишком мягко сказано, – заметил Фарнхолм. – Сколько у нас осталось времени?
– Завтра мы капитулируем.