Это и обижало, и разделяло отца и сына, уже много лет неразлучных, и, казалось, таких близких.
– И этот полковник сегодня… Зачем ты отпустил его? Он же сам сказал, что приведет на нас солдат… Объясни, что с тобой происходит…
– Что объяснить? Конкретнее…
– Почему ты не стреляешь?
– Ты же в школе у меня когда-то, кажется, учился… Девять классов вроде бы закончил… И целую музыкальную школу…
– При чем здесь моя учеба, о которой я давно забыл, отец? Я о тебе спрашиваю…
– Ты в школе, когда уже в девятом классе учился, первоклашек обижал?
– Конечно, нет…
– Для меня те солдаты, в которых сегодня стрелять надо было, – первоклашки… Я сам когда-то многих солдат научил воевать… Они и тогда были для меня первоклашками, и теперь… Даже чужие солдаты, даже федералы… Раньше – стрелял… Ты помнишь и знаешь почему… Патронов не жалел… Плечо от отдачи болело… Сейчас решил, что хватит…
Сын даже задохнулся от возмущения. И сказал так, словно устал уже втолковывать бестолковому отцу прописные истины:
– Они на нашу землю пришли… Пришли с оружием…
– А на чьей земле твои старшие братья живут?.. Там, в Москве…
– Это совсем другое… Как ты не понимаешь!..
– Нет, Астамир, не все так просто… Тебе, может быть, так и кажется, потому что ты только одну сторону слушаешь и одной стороне хочешь верить… А слушать следует обе стороны и выбирать, где правда. И вот они, федералы, с той, с другой стороны смотрят – и по-своему это понимают… При этом и ты прав, и они… Но не забудь главное, что всегда где-то существует середина. Она так и называется – золотая середина, и не потому, что из золота сделана, а потому что она – самое ценное. И тебе пора уже научиться отличать громкие слова от общих положений жизни. Жизнь гораздо сложнее… Были красивые лозунги, и все мы бросились, как в воду, – решили поверить им… Было так, и нам много чего хорошего наобещали, а мы поверили безоговорочно… Но только в нашей жизни все не так пошло… Лозунги остались, только относиться к ним следует, как к лозунгам… Другая жизнь пошла…
– А я до сих пор нашим лозунгам верю, – сказал сын твердо. – И готов убить и погибнуть за свою свободу одинаково…
– Не в том, чтобы убить, счастье… И не в том, чтобы победить, заключается жизнь мужчины… Дом построить, дерево посадить, детей вырастить… Это то, что дает жизнь… А все остальное жизнь отнимает… Общую жизнь, не конкретную… И не стоит погибать за то, что жизнь отнимает… Лучше заниматься тем, что жизнь дает…
Но отец видел, что он говорит о непонятных для сына вещах. При этом и Астамир чувствовал, что отец еще сам не понимает всего, что творится у него в душе.
– Надеюсь, что времени пройдет немного, когда ты сам поймешь… – продолжил Умар. – Это объяснить нельзя… Для этого нет подходящих слов… Я понимаю, что тебе хочется героем стать… Мне самому этого хотелось и в твоем возрасте, и даже потом, когда старше стал… Одно сейчас пойми, что победа не всегда является главным… И счастье может дать большее не сама победа, а только понимание того, что ты мог ее добиться, но не стал. Сам не стал… Тебе незачем кому-то, а, главное, самому себе доказывать, что ты можешь стать победителем. Ты сам это отлично знаешь, и этого тебе достаточно. И если ты достаточно силен, то никто в твоей силе не усомнится… Когда ты будешь это понимать, ты станешь мудрым… А мудрому вовсе ни к чему убивать, чтобы почувствовать свою силу… Ему не нужно, чтобы его другие героем называли. Он сам знает, что он – герой…
– А мама?.. – на глазах у сына слезы навернулись. – А сестры?..
Это был его аргумент, и аргумент веский.
Это была их общая боль…
Умар вдруг резко встал, прерывая разговор:
– Не надо о них… Пока – не надо… Потом… Потом, позже… Сейчас… Пойдем… Нам пора, спешить надо, чтобы не бродить в темноте по минному полю… Я не помню все мины…
– А этот полковник… Старший лейтенант… – сын состояние отца понял и умышленно перевел разговор на другое. Он жалел отца, и Умар видел это. Жалел, точно так же, как сам отец жалел сына. Они всегда старались друг друга беречь и друг друга поддерживать…
– Это для меня он остался старшим лейтенантом… – Умар принял уход от темы и поддержал разговор о другом. – Таким я знал его… Для всех других он – полковник… Полковник Раскатов… Бывший старший лейтенант Раскатов…
Умар забросил за плечо ремень автомата…
2. УСИЛЕННАЯ БОЕВАЯ ЕДИНИЦА
Полковник Раскатов не долго спускался по дороге. Даже половину пути до поворота не преодолев, он оглянулся, увидел, что никто за ним не следит, и тут же резко сиганул в кусты. Первое, что сделал Василий Константинович, это проверил пистолет. С пистолетом все было в порядке – подозревать Умара Атагиева в подлости было бы, по крайней мере, неприлично. Тем не менее привычка все проверять сработала сама собой. При этом подполковник прекрасно понимал, что пистолет в условиях боя – оружие, можно сказать, никакое. Даже малая саперная лопатка для человека, обученного ею фехтовать, может быть более эффективна при соответствующем применении. Конечно, не простая лопатка, не такая, какую солдаты за спиной носят. Внешне она такая же, но в спецназе ГРУ эту лопатку оттачивают до остроты бритвы, превращая ее и в штык, и в боевой топор, и в оружие для метания. А пистолет – оружие шумное и малоэффективное, хотя стрелял из него полковник Раскатов очень хорошо.
Василий Константинович не мог позволить себе долго отсиживаться и поэтому начал подъем, пригибаясь к кустам и стараясь обходить наиболее разлапистые и густые ели так, чтобы они закрывали его от той стороны, куда ушли отец и сын Атагиевы. А скоро и обходить их стало не надо, потому что ельник стал более густым. Одновременно полковник стал и ситуацию осмысливать, и ставить себе первоочередные задачи. Главная задача, как он понимал, это вызволение из плена четверых солдат транспортного конвоя и старшего прапорщика Лошкарева. Конечно, сделать это самому, в одиночестве, можно только при большом везении. И, если придется это делать, полковник не отступится. Он сам, когда служил еще не в московском управлении, а в бригаде спецназа ГРУ, учил молодых солдат:
– Вы пришли служить к нам, и уже одно это сделало вас иными людьми, чем вы были прежде. Пока иными только по названию, но я обещаю вам, что вы станете вскоре иными в действительности. Что такое солдат спецназа ГРУ? Вот возьмите любой род войск… Что такое в любом роде войск боевая единица? Это, как правило, подразделение, способное вести самостоятельные боевые действия. Подразделение! Обычно минимальной боевой единицей считается взвод. Условно говоря, тридцать солдат, сержанты, офицер… Прошу запомнить это… А один-единственный солдат спецназа ГРУ считается усиленной боевой единицей, способной работать как в составе подразделения, так и автономно. То есть солдат спецназа ГРУ – это больше, чем взвод простых солдат вместе с сержантами и офицером. Я не говорю уже об офицерах, которые будут вами командовать… Но и вы будете считать себя самостоятельной усиленной боевой единицей… Мы научим вас быть такими…
Полковник учил солдат и при этом сам знал, что он тоже является усиленной боевой единицей, только подготовленной многократно лучше, чем солдаты. И пусть сейчас форма уже не та, потому что нет былых нагрузок, запас прочности в себе полковник Раскатов чувствовал основательный. Запас прочности усиленной боевой единицы. И если бы ему пришлось выручать пленников в одиночестве, он бы, возможно, и смог самостоятельно с этим делом справиться.