Ромеро засмеялся.
- Выпейте с нами, - сказал он по-английски.
Он очень стеснялся своего английского языка, но ему нравилось говорить по-английски, и немного погодя он стал называть слова, в которых был не уверен, и спрашивал меня о них. Ему особенно хотелось знать, как по-английски Corrida de toros, точный перевод. Английское название, означающее "бой быков", казалось ему сомнительным. Я объяснил, что "бой быков" по-испански значит lidia toro. Испанское слово corrida по-английски значит "бег быков". А по-французски - Course de taureaux, ввернул критик. Испанского слова для боя быков нет.
Педро Ромеро сказал, что выучился немного по-английски в Гибралтаре. Родился он в Ронде. Это недалеко от Гибралтара. Искусству тореро он учился в Малаге, в тамошней школе тавромахии. В школе он пробыл всего три года. Критик подтрунивал над тем, что Ромеро употребляет много малагских выражений. Ему девятнадцать лет, сказал Ромеро. Его старший брат работает с ним в качестве бандерильеро, но живет не в этом отеле, а в другом, поменьше, вместе со всей куадрильей. Ромеро спросил меня, сколько раз я видел его на арене. Я сказал, что только три. Я тут же спохватился, что на самом деле я видел его всего два раза, но мне не захотелось объяснять ему мою ошибку.
- Где видели меня раньше? В Мадриде?
- Да, - соврал я. Я читал отчеты в спортивных журналах о его двух выступлениях в Мадриде и поэтому был спокоен.
- Первое выступление или второе?
- Первое.
- Я очень плохо работал, - сказал он. - Второе прошло лучше. Помните? повернулся он к критику.
Он нисколько не был смущен. Он говорил о своей работе так, словно смотрел на нее со стороны. В нем не было и тени тщеславия или бахвальства.
- Я очень рад, что вам нравится моя работа, - сказал он. - Но вы еще настоящей моей работы не видели. Завтра, если попадется хороший бык, я надеюсь показать ее вам.
Сказав это, он улыбнулся, опасаясь, как бы я или критик не подумали, что он хвастает.
- Буду очень рад, если увижу, - сказал критик. - Мне хочется, чтобы вы меня убедили.
- Ему не очень нравится моя работа. - Ромеро повернулся ко мне. Лицо его было серьезно.
Критик сказал, что ему очень нравится работа Ромеро, но что ей еще не хватает законченности.
- Вот завтра увидите, если попадется хороший бык.
- Вы видели завтрашних быков? - спросил меня критик.
- Да. Я видел, как их выгружали.
Педро Ромеро наклонился вперед.
- Ну, как ваше мнение?
- Очень хороши, - сказал я. - Все - около двадцати шести арроба. Очень короткие рога. Разве вы их не видели?
- Видел, конечно, - сказал Ромеро.
- Двадцати шести арроба не потянут, - сказал критик.
- Нет, - сказал Ромеро.
- У них бананы вместо рогов, - сказал критик.
- По-вашему, бананы? - спросил Ромеро. Он с улыбкой повернулся ко мне. - И по-вашему, бананы?
- Нет, - сказал я, - рога как рога.
- Очень короткие, - сказал Педро Ромеро. - Очень, очень короткие. Но все-таки не бананы.
- Послушайте, Джейк, - позвала Брет с соседнего столика. - Что же вы нас бросили?
- Это только временно, - оказал я. - Мы говорим о быках.
- Не важничайте.
- Скажите ему, что быки безрогие! - крикнул Майкл. Он был пьян.
Ромеро вопросительно взглянул на меня.
- Очень пьяный, - сказал я. - Borracho! Muy borracho!
- Что же вы нас не знакомите с вашими друзьями? - сказала Брет. Она не сводила глаз с Педро Ромеро. Я спросил, не выпьют ли они кофе с нами. Оба встали. Лицо у Ромеро было очень смуглое. Держался он превосходно.
Я представил их всем по очереди, и они уже хотели сесть, но не хватило места, и мы все перешли пить кофе к большому столу у стены. Майкл велел подать бутылку фундадору и рюмки для всех. Было много пьяной болтовни.
- Скажи ему, что, по-моему, писать - занятие гнусное, - говорил Билл. Скажи, скажи ему. Скажи ему; мне стыдно, что я писатель.
Педро Ромеро сидел рядом с Брет и слушал ее.
- Ну, скажи ему! - кричал Билл.
Ромеро, улыбаясь, поднял голову.
- Этот сеньор, - сказал я, - писатель.
Ромеро с почтением посмотрел на Билла.
- И тот тоже, - сказал я, указывая на Кона.
- Он похож на Виляльту, - сказал Ромеро, глядя на Билла. - Правда, Рафаэль, он похож на Виляльту?
- Не нахожу, - ответил критик.
- Правда, - по-испански сказал Ромеро, - он очень похож на Виляльту. А пьяный сеньор чем занимается?
- Ничем.
- Потому он и пьет?
- Нет. Он собирается жениться на этой сеньоре.
- Скажите ему, что все быки безрогие! - крикнул Майкл, очень пьяный, с другого конца стола.
- Что он говорит?
- Он пьян.
- Джейк! - крикнул Майкл, - скажите ему, что быки безрогие!
- Вы понимаете? - спросил я.
- Да.
Я был уверен, что он не понял, поэтому в не беспокоился.
- Скажите ему, что Брет хочет посмотреть, как он надевает свои зеленые штаны.
- Хватит, Майкл.
- Скажите ему, что Брет до смерти хочется знать, как он влезает в свои штаны.
- Хватит.
Все это время Ромеро вертел свою рюмку и разговаривал с Брет. Брет говорила по-французски, а он говорил по-испански и немного по-английски и смеялся.
Билл наполнил рюмки.
- Скажите ему, что Брет хочет...
- Ох, заткнитесь, Майкл, ради Христа!
Ромеро поднял глаза и улыбнулся.
- Это я понял, - сказал он.
В эту минуту в столовую вошел Монтойя. Он уже хотел улыбнуться мне, но тут увидел, что Педро Ромеро, держа большую рюмку коньяку в руке, весело смеется, сидя между мной и женщиной с обнаженными плечами, а вокруг стола одни пьяные. Он даже не кивнул.
Монтойя вышел из комнаты. Майкл встал, готовясь провозгласить тост.
- Выпьем за... - начал он.
- Педро Ромеро, - сказал я. Все встали. Ромеро принял тост очень серьезно, и мы все чокнулись и осушили наши рюмки, причем я старался, чтобы все кончилось скорей, так как Майкл пытался объяснить, что он хотел выпить совсем за другое. Но все сошло благополучно, и Педро Ромеро пожал всем руки и вышел вместе с критиком.
- Бог мой! Какой очаровательный мальчик, - сказала Брет. - Что бы я дала, чтобы посмотреть, как он влезает в свой костюм. Он, наверное, пользуется рожком для ботинок.
- Я хотел сказать ему это, - начал Майкл, - а Джейк все время перебивал меня. Зачем вы перебиваете меня? Вы думаете, вы лучше меня говорите по-испански?
- Отстаньте, Майкл! Никто вас не перебивал.
- Нет, я хотел бы это выяснить. - Он отвернулся от меня. - Вы думаете. Кон, вы важная птица? Вы думаете, вам место в нашей компании? В компании, которая хочет повеселиться? Ради бога, не шумите так, Кон.
- Бросьте, Майкл, - сказал Кон.
- Вы думаете, вы здесь нужны Брет? Вы думаете, с вами веселей? Отчего вы все время молчите?
- Все, что я имел сказать, Майкл, я уже сказал вам на днях.
- Я, конечно, не писатель. - Ноги плохо держали Майкла, и он опирался на стол. - Я не гений. Но я знаю, когда я лишний. Почему вы, Кон, не чувствуете, когда вы лишний? Уходите. Уходите, ради всего святого! Уберите свою скорбную еврейскую физиономию. Разве я не прав?
Он посмотрел на нас.
- Конечно, прав, - сказал я. - Пойдемте все в кафе Ирунья.
- Нет, вы скажите, разве я не прав? Я люблю эту женщину.
- Ох, не начинай сначала. Хватит уже, Майкл, - сказала Брет.
- Разве я не прав, Джейк?
Кон все еще сидел за столом. Лицо его стало изжелта-бледным, как всегда, когда его оскорбляли, но вместе с тем, казалось, ему это приятно. Он тешил себя ребячливой полупьяной игрой в герои: все это из-за его связи с титулованной леди.
- Джейк, - сказал Майкл. Он чуть не плакал. - Вы знаете, что я прав. Послушайте, вы! - Он повернулся к Кону. - Уходите! Сейчас же уходите!
- Не уйду, Майкл, - сказал Кон.
- Ах, не уйдете! - Майкл пошел к нему вокруг стола.
Кон встал и снял очки.