За последние пятнадцать лет он ни разу не приглашал меня на ланч.
– В «Эйри».
Маккол присвистнул.
– По поводу уотсоновской кампании.
– Да, ведь Томми ввязался ее спонсировать, так? Господь с ним, я на него не в обиде. В свое время он мне кое‑чем помогал.
– Он слегка перебрал за столом.
Маккол тихо рассмеялся.
– Значит, он не изменился. Что ж, может себе позволить. Его транспортная компания цветет и пахнет. Сначала он не вылезал из конторы сутками, без отпуска и выходных, а теперь может оттягиваться сколько душе угодно. Как‑то его бухгалтер посоветовал ему, чтобы скостить налоги, взять годотпуска. Мы бы не отказались от таких проблем, Джон?
– Ни в коем разе, Тони.
Маккол кивнул на мешок в руках Ребуса.
– Это проясняет дело?
– Не сильно, но проясняет. Надо разобраться с отпечатками.
– Могу сказать тебе без лаборатории: отпечатки покойника и Чарли.
– И еще одного человека.
– Твои, Тони. Ты только что дотрагивался до аппарата.
– В самом деле. Я не подумал. Но все же это кое‑что, а? По‑моему, есть что отпраздновать. Я голодный как собака.
Когда они выходили из комнаты, самая высокая стопка покачнулась и книги разъехались по полу, как костяшки домино. Ребус обернулся.
– Духи, – пояснил Маккол. – Обыкновенный полтергейст.
* * *
Он увидел совсем не то, что ожидал. Фикус в горшке на полу, черные рольставни на окнах и даже запыленный компьютер на новом пластиковом столе. И все же это была обычная квартира жилой многоэтажки, не предназначенная для устройства офиса или ателье. Холмс обошел комнату, выполнявшую роль приемной, пока секретарша, вчерашняя выпускница школы, ходила звать «его высочество». Почему‑то так она назвала хозяина ателье. Хорош начальник, подумал Холмс, если подчиненные позволяют себе отпускать при посетителях шутки в его адрес. Когда дверь открылась и Джимми Хаттон появился на пороге, Холмс понял, что девочка имела в виду.
Хаттону перевалило за пятьдесят, но он носил длинные волосы, спадавшие на лоб почти до самых глаз, и одет был в весьма потертые джинсы, наивно предполагая, что это его молодит. А росту в нем было не больше пяти футов и двух‑трех дюймов. В самом деле, «его высочество».
Он вышел с недовольным выражением лица, оставив свой аппарат в спальне, служившей ему в этой крохотной квартирке студией. Он протянул руку, и Холмс пожал ее.
– Констебль сыскной полиции Холмс.
Хаттон кивнул, взял сигарету из пачки на столе секретарши и закурил. Девушка недовольно нахмурилась и села, поправив короткую юбку. Хаттон, до сих пор не взглянувший на Холмса, рассеянно смотрел куда‑то в пространство. Он подошел к окну, посмотрел вниз, задрал голову, выпустил дым в высокий, темный потолок и прислонился к стене.
– Сделай мне кофе, Кристина. – Его глаза поймали взгляд Холмса. – А вы не желаете?
Холмс покачал головой.
– Вы уверены? – доброжелательно спросила Кристина, снова вставая.
– Ну, пожалуй, выпью. Спасибо.
Улыбаясь, она прошла в кухню или в чулан, чтобы наполнить чайник.
– Итак, – проговорил Хаттон, – чем могу служить?
Еще одной особенностью этого человечка был его высокий голос. Не пронзительно‑женский, но очень высокий и немного сиплый, как будто когда‑то он повредил голосовые связки.
– Мистер Хаттон? – Холмс хотел быть уверенным.
Тот кивнул.
– Джимми Хаттон, профессиональный фотограф, к вашим услугам. Вы женитесь и хотите получить скидку?
– Ничего подобного.
– Портрет? Девушка? Родители?
– Нет, к сожалению, я по работе.
– Портрет? Девушка? Родители?
– Нет, к сожалению, я по работе. По нашейработе.
– Стало быть, никакой работы для меня.
Хаттон улыбнулся, взглянул на Холмса второй раз и затянулся сигаретой.
– А я мог бы сделать неплохой портрет. У вас сильный подбородок, выразительные скулы. С приличным освещением…
– Спасибо, не стоит. Я терпеть не могу сниматься на карточки.
– Я говорю не о карточках. – Хаттон обогнул стол. – А об искусстве.
– Потому я и пришел к вам.
– То есть?
– Мне очень понравились ваши фотографии в газете, и я хотел попросить вас помочь мне.
– В чем?
– Речь идет о пропавшем человеке.
Холмс был не великий лгун. Когда он рассказывал что‑то совсем несусветное, уши его начинали розоветь. Не великий лгун, но и не бездарный.
– О молодом человеке по имени Ронни Макгрэт.
– Это имя ничего мне не говорит.
– Он хотел стать фотографом, вот почему я хотел узнать.
– Что узнать?
– Не заходил ли он к вам. Ну, за советом, например. Вы же известный мастер.
Холмс чувствовал, что Хаттон вот‑вот раскусит его примитивную игру, но тщеславие победило. Фотограф прислонился к столу, сложил руки, закинул ногу на ногу.
– Как он выглядел, этот Ронни?
– Довольно высокий, короткие темные волосы. Он делал фотоэтюды – знаете, Замок, Колтон‑хилл…
– А вы сами не фотограф, инспектор?
– Пока только констебль. – Холмс улыбнулся ошибке Хаттона, но спохватился: не собирается ли он поймать его на ту же удочку? – И никогда не фотографировал сам, только как любитель.
– Сахар? – Кристина выглянула из‑за двери и опять состроила глазки Холмсу.
– Нет, спасибо. Только молоко.
– А мне капни виски, – велел Хаттон. – Прелестная девочка, – подмигнул он в сторону закрывшейся двери. – Да, что‑то это мне напоминает. Ронни… Фотографии Замка… Да‑да, в самом деле, заходил один паренек, жутко настырный… Он готовил серию снимков, хотел предложиться в журналы. Очень упорный молодой человек. Требовал, чтобы я смотрел его работу… – Хаттон развел руками. – Все мы когда‑то были молодыми. У меня не было времени возиться с ним.
– И вы не посмотрели то, что он приносил?
– Нет, не было времени, я же говорю. Через месяц он отвязался от меня.
– А как давно это было?
– Несколько месяцев назад. Три, четыре.
Секретарша вошла с двумя чашками. Из чашки Хаттона пахло виски, и Холмсу стало немного завидно. Впрочем, разговор складывался довольно удачно, и вполне можно было уже сворачивать на боковую дорожку.
– Спасибо, Кристина.
Польщенная обращением по имени, она села и достала сигарету. Он хотел предложить ей огня, но передумал.
– Я рад был бы вам помочь, – извинился Хаттон, – но…
– Вы занятой человек, – кивнул Холмс. – Я очень благодарен вам, что уделили мне несколько минут. Честно говоря, я выяснил почти все, что хотел.
Набрав в рот кофе, он обжегся так, что не знал, что делать дальше. Выплюнуть его обратно в чашку было невозможно, и Холмс сделал мучительный глоток.
– Хорошо. – Хаттон отошел от стола.
– Да, – попросил Холмс, – из чистого любопытства… Вы не позволили бы мне взглянуть на вашу студию? Я, кажется, никогда еще не был у профессионального фотографа.
Хаттон посмотрел на Кристину, которая спрятала улыбку за пальцами с сигаретой.