Подойдя к клепсидре <водяные часы> у ворот, я увидел, что пришло время возвращаться
во дворец на ежедневное заседание совета.
Я первый сообщил собравшимся о ранении Энея и заметил, что новость их не слишком огорчила. Своим властным, надменным поведением и
удачливостью он вызывал неприязнь и зависть.
После заседания, на котором обсуждались только военные планы, я отправился в свои покои, расположенные в восточном крыле дворца, рядом с
покоями царя Приама и его сыновей, Полита и Агава. В одной из моих комнат, отделанных красным мрамором и украшенных пилийскими <Пилос -
приморский город на юго-западе Пелопоннеса> коврами, имелась большая дверь в кабинет вестника, где находились архивы и переданные мне
пергаменты.
Я направился туда, чтобы продолжить знакомство с предметами, расположенными в математическом порядке на длинных полках из слоновой кости.
Этой задаче я уже посвятил большую часть двух предыдущих дней, так что работы оставалось немного. В не обследованном мною углу находились
архивы, содержание которых никогда не становилось достоянием гласности, дабы не бросить тень на добрую славу Тесея <сын афинского царя Эгея и
Эфры, царь Афин, один из великих героев греческой мифологии. Похитил Елену еще до ее брака с Менелаем. Его мать Парис привез в Трою вместе с
Еленой и сделал рабыней>. Даже теперь я не могу себя заставить поделиться этими сведениями.
С грудой документов я удалился в альков за занавесями в углу комнаты и сел на мраморную скамью перед столом из черного дерева, с головой
погрузившись в чтение. Некоторые письма Тесея к друзьям были весьма любопытны.
Покончив с этой приятной задачей, я собрался вернуть документы на полку, когда в комнате за занавеской послышались тихие шаги. Я поднялся
со скамьи и нахмурился - никому, даже членам царской семьи, не дозволялось входить в кабинет вестника без разрешения.
Я схватился за занавеси, но раньше меня это сделала белая рука с точеными пальцами. Занавеси раздвинулись, и передо мной предстала Елена.
- Ты? - пробормотал я, кланяясь. - Я удивлен...
- Несомненно, - прервала она с озорной улыбкой. - У меня вошло в привычку удивлять людей - это мое основное развлечение. Признай, что
сюрприз не неприятный.
Я продолжал хмуриться:
- Это серьезное нарушение правил. Разве ты не знаешь, что никто не должен входить сюда?
Рассмеявшись, Елена шагнула в альков и села рядом со мной на мраморную скамью. Кончик ее шелкового пояса упал мне на колено - она позволила
ему оставаться там, и я чувствовал, как он обжигает мою кожу сквозь складки одежды. От нее исходил тонкий аромат греческих благовоний.
Все эти трюки не являлись для меня новыми - я улыбался про себя, ожидая продолжения. Ждать пришлось недолго.
- Идей, - заговорила Елена сладчайшим голосом, - пожалуйста, не разочаровывай меня. К чему говорить, что я не должна входить сюда, если я
уже вошла? Это нелепо.
- Но, госпожа, эта комната священна...
- Глупости! Правила существуют для того, чтобы их нарушать. Неужели ты не можешь забыть их ради меня? Разве недостаточно, что Елена пришла
просить тебя об одолжении?
- У Елены есть муж, - сухо заметил я.
Она пожала белыми плечами:
- Ты отлично знаешь, что он олух.
Она пожала белыми плечами:
- Ты отлично знаешь, что он олух. Но я пришла сюда говорить не о нем, а о том, что можешь сделать только ты. Обещай, что не откажешь мне.
- Почему бы тебе не обратиться к царю Приаму? - предложил я.
- Он не в состоянии мне помочь. Пожалуйста, обещай.
Я собрал всю силу воли.
- Прости, госпожа, но это невозможно. Если бы ты объяснила мне, в чем дело...
- Истинный троянец! - с презрением воскликнула Елена. - Неужели в тебе нет ни капли азарта? Неужели ты не можешь сказать "да" и рискнуть
всем, чтобы приобрести большее? Хорошо, я объясню тебе.
Дело очень простое.
- Я сделаю все, что в моих силах.
- Вот и отлично. Через три дня придет время моего ежегодного жертвоприношения на алтарь Афродиты, моей покровительницы и подруги Леды, моей
божественной матери. Как тебе известно, церемонию проводит жрец Фамира <фракийский певец и кифаред, вызвавший муз на состязание в пении и за это
ослепленный ими>. Мне не повезло - на этот пост назначен Оилей, а он мой враг. Он устроит так, что жертвоприношение потерпит неудачу, и мне
будет отказано в покровительстве дочери Зевса. А если... Ты смеешься надо мной, Идей?
- Не над тобой, - поспешил ответить я, - а над твоими суевериями. Но речь не об этом. Мне непонятно, каким образом я могу помочь тебе в
твоем затруднении?
- Суеверия? Ты имеешь в виду...
- Я имею в виду, что считаю твою Афродиту и твое божественное происхождение красивым мифом, и не более того. Не обижайся - я скептик, как и
все здравомыслящие люди. Повторяю: как я могу тебе помочь?
У меня нет власти над жрецом Фамира. Помочь тебе может только царь Приам.
- Я уже говорила с царем. Он сказал, что Оилей не осмелится шутить с жертвоприношением.
- Чушь!
- Вот именно. Поэтому я пришла к тебе.
- Но что я могу сделать?
Елена придвинулась ко мне ближе.
- Ты можешь перепоручить церемонию жрецу Гефеста, - тихо сказала она.
Это предложение было в высшей степени характерным для Елены. Она бы без колебаний потребовала у любого мужчины пожертвовать жизнью, считая,
что ее улыбка послужит достаточной наградой. То, что передача полномочий от жреца Фамира к жрецу Гефеста могла, по общему мнению, вызвать гнев
Зевса, ее нисколько не беспокоило, так как этот гнев обрушился бы на мою голову. Недурной образчик греческого коварства!
Я не мог скрыть восхищения умом Елены. Зная о том, что я открыто провозглашал себя атеистом, она была уверена, что я не смогу найти
убедительной причины отказать ей в просьбе. А так как жрецом Гефеста был мой отец Дар, Елена не сомневалась в благоприятном исходе
жертвоприношения, ибо хорошо известно, что жрецы все оборачивают себе на пользу.
Тем не менее я не намеревался сразу сдаваться.
- Очевидно, - заметил я, - ты не осознаешь всей серьезности последствий своей просьбы.
- Последствий! - недоверчиво воскликнула она. - Неужели Идей говорит мне о последствиях?
- Идей собственной персоной, - ответил я, не скрывая иронии.
- Разве ты сделан из камня?
- Ни в коей мере.