- Разве ты сделан из камня?
- Ни в коей мере.
- Разве у тебя нет глаз, чтобы видеть?
Я посмотрел на Елену. Смысл ее слов был ясен - на губах играла обольстительная улыбка, во взгляде светилось обещание. Я решил согласиться,
но таким образом, чтобы она не принимала меня за глупца. Я всегда готов развлечься с хорошенькой женщиной - а Елена, безусловно, являлась
таковой, - но даю понять, что умею распознавать кокетство. Было забавно видеть ее изумление, когда она услышала мой вопрос:
- Ты имеешь в виду, что разрешишь называть тебя по имени?
Елена ответила достаточно быстро:
- Это в будущем. Ты не должен торопить события.
Признаюсь, что ты интересуешь меня, и разве я не снизошла до просьбы к тебе об одолжении? Видишь - я говорю с тобой откровенно. Но тебе не
следует ожидать слишком многого - сейчас.
Я улыбнулся:
- Как тебе будет угодно, госпожа. Что до твоей просьбы, то я согласен. К завтрашнему утру я подготовлю документы - твое жертвоприношение
будет проводить жрец Гефеста. А что касается остального, я готов ждать.
Елена быстро схватила меня за руку:
- Ты настоящий мужчина, Идей! Можешь не сомневаться - я это запомню. Тот, кто удовлетворяет Елену, никогда не раскаивается.
- Да ну? А как же Менелай?
С моей стороны это было глупо, но слова вылетели прежде, чем я осознал, что говорю. Я ожидал вспышки гнева и немного отодвинулся, словно
опасаясь физической расправы. Но мое замечание позабавило Елену - на ее губах мелькнула улыбка, а глаза весело блеснули.
- Менелай не удовлетворял меня. Он всего лишь был моим мужем.
Крепко сжав мою руку, она быстро повернулась и вышла, раньше чем я успел произнести хоть слово. Я медленно собрал пергаменты, чтобы вернуть
их на полки, думая о том, что моя должность вестника оказалась куда более чреватой развлечениями, чем я ожидал.
Глава 3
В ДОМЕ ПАРИСА
Поздно вечером, когда мой друг Кисеей пришел ко мне в комнату поговорить о сегодняшних событиях, я рассказал ему о встрече с Еленой. По ею
лицу я видел, что он сомневается в правдивости моего повествования, но в конце концов мне удалось его убедить. Удивлению Киссея не было границ.
- Значит, ты привлек саму Елену! Счастливчик Идей!
- Слушая тебя, Кисеей, - отозвался я, - можно подумать, будто Елена - единственная женщина в мире.
Такая уж великая честь быть ею замеченным?
В этом я не был искренен. Ныне дни моей молодости позади, и я могу смеяться над собственной глупостью. Если мои тщеславие и лицемерие
нельзя простить, то их, по крайней мере, можно понять.
Я считал величайшей честью быть замеченным Еленой. Какой молодой человек на моем месте думал бы иначе? Она была красой и гордостью Греции и
стала признанным эталоном женской красоты. К тому же Елена ранее являлась царицей Спарты и могла стать ею вновь. Хотя я мог притворяться перед
моим другом Киссеем, у меня кружилась голова от восторга при мысли, что я привлек ее внимание.
Добавлю в качестве оправдания, что мой случай отнюдь не был беспрецедентным. Елена притягивала к себе мужчин, как магнит - железо. Я уже
забыл Брисеиду <Очевидно, неточность автора.
Я уже
забыл Брисеиду <Очевидно, неточность автора. В первой главе Идей упоминает "фессалийскую девушку, прекрасную, как Брисеида">. Елена ничего мне
не обещала, но я надеялся на многое и решил сделать для нее все возможное в истории с жертвоприношением Афродите.
Мой отец Дар, бывший жрецом Гефеста, не стал мне препятствовать, а Оилея я умиротворил обещанием устроить второй праздник Аполлона. Я
ожидал определенного противодействия со стороны царя Приама, но на аудиенции, которой я добился следующим днем, он заявил, что предоставляет все
подобные дела на усмотрение своего вестника. Вечером жертвенные животные были доставлены в храм Гефеста, где начались приготовления к церемонии.
Я решил лично сообщить обо всем Елене, считая это удобной возможностью возвысить себя в ее глазах, потому на следующее утро направился
через двор прямо к дому Париса.
Благодаря моему официальному положению, меня пропустили, не задавая вопросов, и я двинулся по коридору к лестнице, ведущей к верхним
комнатам. Но, поднявшись, я внезапно услышал женский голос:
- Дальше идти нельзя.
Я остановился без особых возражений. Шагах в двухстах передо мной стояла девушка чисто грейского <Во второй песне "Илиады" Гомер упоминает
в числе союзников греков "Грей мужей". Возможно, речь идет о какой-то области в Малой Азии> типа, с грациозной гибкой фигурой и соблазнительной
оливковой кожей. Пока я стоял, размышляя о том, кто она и почему я не видел ее раньше, девушка повторила:
- Дальше идти нельзя.
- Почему? - осведомился я.
- Это запрещено.
- Тебе известно, что я вестник царя Приама?
- Дальше идти запрещено, - снова сказала она.
- Но я должен повидать Елену Аргивскую, жену Париса.
- Это невозможно. Елена сейчас с Парисом и его братом Гектором. Их нельзя беспокоить.
- Где они?
- Там. - Девушка указала на тяжелый расшитый занавес, прикрывающий дверь справа.
Внезапно мною овладело неудержимое желание узнать, о чем говорят за этой дверью. Очевидно, это объяснялось главным образом всего лишь
любопытством, но к нему примешивалась мысль, что неплохо быть в курсе отношений Париса с женой. Ходили слухи, что последнее время они не слишком
довольны друг другом. Выяснить это было бы на пользу моим планам. Я задумчиво посмотрел на стоящую передо мной девушку:
- Ты говоришь, что Парис и Гектор сейчас с Еленой?
- Да.
- И их нельзя беспокоить?
Она кивнула. Я сменил тему:
- Ты ведь из Грей, не так ли?
Девушка продемонстрировала белые зубы в довольной улыбке:
- Как ты догадался?
- Нужно быть слепым, чтобы этого не видеть. Красота, подобная твоей, приходит только из долины прямой реки и золотистых холмов. - Я шагнул
к ней. - Ты служишь Елене? Как твое имя?
- Меня зовут Гортина. Я прислужница Елены. - Ее лицо слегка потемнело - на светлой коже это был бы румянец, - и она добавила:
- Я рабыня. Уже четыре года я в Трое. А ты знаешь Грею?
- Очень хорошо. У тебя красивое имя, Гортина, и красивое лицо. На тебя приятно смотреть.