– Ну что? – спросил я.
– Только посмей сказать, что это важное дело. – Его рука зависла в дюйме от моего лица. – Только посмей, Патрик!
– Ну...
Я рассказал ему о последнем вечере, об «Утешении в скорби», о Мэнни и парнях из одного с ним стручка, о встрече с офицером Ларжантом и набеге на офис «Утешения», который предприняла Энджи.
– И, говоришь, видел там «вестников»? – спросил Рич.
– Ага. Человек шесть по меньшей мере.
– Гм...
– Рич? – вопросил я.
– Давай дискеты.
– Что?
– Ты же поэтому и пришел, правда?
– Я...
– Ты не владеешь компьютером, Энджи – тоже.
– Прости. Что, это большой минус, да?
Он протянул руку:
– Дискеты!
– Если б ты мог просто...
– Да, да, да! – Он выхватил у меня из рук дискеты и секунду в задумчивости похлопывал ими по колену. – Стало быть, я делаю тебе новое одолжение?
– Выходит, что так, – сказал я.
Перенеся тяжесть с ноги на ногу, я возвел взгляд к потолку.
– О, прошу тебя, Патрик, кончай эту бодягу, играть в кошки‑мышки можешь с кем‑нибудь еще. – Он похлопал меня по груди дискетами. – Я тебе помогу, но я хочу их заполучить.
– В каком смысле?
Покачав головой, он улыбнулся:
– А теперь ты думаешь, что в кошки‑мышки играю я, не правда ли?
– Нет, Рич, я только...
– Лишь из‑за того, что мы вместе учились в колледже и все такое, ты думаешь, что я сейчас скажу: «Патрик попал в западню. Я сделаю все, что в моих силах».
– Рич, я...
Подойдя ко мне вплотную, он прошипел:
– Ты знаешь, когда я в последний раз занимался сексом с женой без оглядки на часы, знаешь?
Я слегка отпрянул от него:
– Нет...
– Вот и я не знаю, – громко сказал он. Зажмурившись, он поправил пояс халата. – И я не знаю, – опять прошипел он.
– Ну, значит, я ухожу, – сказал я.
Он преградил мне путь.
– Не раньше, чем мы поставим все точки над "i".
– Ладно.
– Если на дискетах я обнаружу что‑то, чем смогу воспользоваться, я этим воспользуюсь.
– Правильно, – сказал я. – Как всегда. Как только...
– Нет, – прервал он меня. – Без всяких «как только». У меня эти «как только» уже вот где сидят! Как только ты мне это позволишь? Нет. Как только я смогу это сделать, Патрик. Таково будет новое правило. Если я здесь что‑нибудь обнаружу, я этим воспользуюсь, как только смогу. Идет?
Я посмотрел на него, а он в ответ в упор посмотрел мне в глаза.
– Идет, – сказал я.
– Извини. – Он поднес руку к уху. – Я не расслышал ответа.
– Идет, Рич.
Он кивнул:
– Вот и хорошо. Тебе это когда надо?
– Самое позднее к завтрашнему утру.
Он кивнул:
– Хорошо.
Я пожал ему руку:
– Ты отличный парень, Рич.
– Ладно, ладно. Убирайся из моего дома, чтобы я мог наконец заняться любовью с женой.
– Конечно, конечно.
– И немедленно, – добавил он.
– Стало быть, они узнали, кто ты такой, – сказала Энджи, входя ко мне домой.
– Стало быть, они узнали, кто ты такой, – сказала Энджи, входя ко мне домой.
– Угу.
– И значит, не пройдет и нескольких часов, как они выяснят, кто такая я.
– Весьма вероятно.
– Но задержания твоего они не хотели.
– Что‑то их останавливало, правда?
Она кинула свою сумочку на пол возле матраса в гостиной.
– А что, тебе показалось, думает Ричи?
– Сначала ему было вроде как наплевать, но когда я упомянул «вестников», он насторожился.
Она кинула свой жакет на кушетку в гостиной, служившую теперь дополнительным шкафом для ее одежды. Жакет приземлился на кучку свежевыстиранных и аккуратно сложенных футболок и свитеров.
– Думаешь, «Утешение в скорби» как‑то связано с Церковью Истины и Откровения?
– Не удивлюсь, если это так.
Она кивнула:
– Не такая уж редкость, когда религиозная организация прикрывает банду.
– А мы им здорово досадили.
– Похоже, это наше хобби – досаждать тем, кто по идее не должен и внимания обращать на мелочь – не имеющих влияния людишек, вроде нас.
Она растянула губы в улыбке.
– Ну, должен же каждый в чем‑то преуспеть...
Перешагнув через ее постель, я нажал мигающую кнопку автоответчика.
– Привет, – заговорил голос Буббы. – Не забудьте насчет сегодняшнего вечера. «Деклан», в девять часов. – И он повесил трубку.
Энджи сделала большие глаза:
– Прощальный вечер Буббы! Я чуть не забыла!
– Да и я тоже. Подумать только, что нас ждет!
Она передернулась и покрепче обхватила себя руками.
Бубба Роговски был нашим другом – к несчастью, как казалось нам временами. Правда, бывали времена, когда дружба эта оказывалась нам на руку, потому что не раз и не два он спасал нам жизнь. В смысле роста и размеров Бубба мог дать сто очков вперед Мэнни, как и в смысле отвязности. Мы вместе росли – Энджи, Бубба, Фил и я, однако Бубба никогда не был, что называется, добропорядочным, и какой бы ничтожный шанс стать таковым он ни имел, пренебрег этим шансом окончательно и бесповоротно, когда ему еще не было двадцати: записавшись в морскую пехоту, чтобы избежать тюремного срока, он служил в американском посольстве в Бейруте и находился там при исполнении в тот день, когда туда ворвался террорист‑камикадзе, уведший вслед за собой всю его роту. Будучи в Ливане, Бубба наладил связи, положившие начало его бизнесу – незаконной торговле оружием в Штатах. Больше десяти лет назад он стал отдавать предпочтение делу более выгодному – изготовлению поддельных удостоверений личности и паспортов, фальшивых денег и печатанию всевозможных документов – безукоризненно выполненных кредитных карточек, разрешений и лицензий. Бубба мог добыть вам диплом Гарварда на четыре года раньше, чем выдал бы вам его Гарвардский университет, и сам он с гордостью демонстрировал докторский диплом Корнелла, висевший у него на складе на чердаке. Доктора физических наук, ни больше ни меньше. Неплохо для парня, которого вышибли из третьего класса приходской школы Св. Варфоломея!
Торговлю оружием он в последние годы сворачивал, однако имя себе он сделал именно этим, равно как и ловкими операциями по ликвидации некоторых зарвавшихся парней. В конце прошлого года на него был наезд, в результате которого в машине у него обнаружили незарегистрированный девятимиллиметровый «Токарев». Жизнь наша полна неопределенностей, и мало за что в ней можно ручаться, однако несомненно, что обнаружение у жителя Массачусетса незарегистрированного огнестрельного оружия означает для его владельца обязательный тюремный срок в течение года.