Теоретически.
– Прошу. – Семен вернул жетон возможному брачному аферисту. – Так какое у вас ко мне дело? И откуда вы меня знаете? И как нашли?
– Не здесь. – Шепель повел бровью в сторону пентаграммы. – Пожалуй, нам стоит побеседовать в другом месте. Мистерия скоро закончится, и оставшиеся, те, кто не удостоился сегодня права быть Измененными, могут вами, Симеон, заинтересоваться Что было бы крайне нежелательно. Я‑то по роду своей работы допущен к наблюдению за ритуалом, а вот вы…
– Да? – встрепенулся Map – Семен, и впрямь, пошли отсюда! Еще запихнут тебя ненароком в тот ленточный крематорий, с них станется. Я‑то, конечно, в любом случае тебя отсюда выдерну, но зачем зря рисковать?
– Куда пойдем7– деловито спросил Семен, вставая из‑за стола. – Только не в другой ресторан! Хватит с меня сегодня ресторанов и увлекательных зрелищ.
– Предлагаю ко мне в офис. – Археолог убрал свой медальон под рубашку, приладил бабочку на место, с неудовольствием оттянул ворот и покрутил шеей – Не люблю галстуки, – пожаловался он. – Но выходить надо при том же параде, как и входили. Иначе будут вопросы.
– Так мы же с транспортным заклинанием… – начат было Семен, но Шепель с усмешкой погрозил Семену пальцем:
– Из ресторана – только ножками. На улице – да, разумеется. Именно транспортным заклинанием, потому что я живу в другом Мире. В Размытом. Когда малая пентаграмма в действии, она создает вблизи от себя, на магическом плане, такие мощные искажения, что путеводные заклинания могут выкинуть нас куда угодно. Даже в Исправительный Мир. А мне туда еще рано.
– Мне тоже, – согласился с профессором Семен, и они пошли к выходу. Напоследок Семен все же оглянулся.
Зарево над пентаграммой медленно угасало – видимо, ритуал завершился; не прошедшие Изменения члены секты пили из бокалов шампанское. Стоя. То ли поминали ушедших, то ли заливали свое горе по поводу того, что не удостоились сегодня высокой чести нырнуть в алое пламя. “Кто их, сектантов, знает! У них у всех крыша на сто восемьдесят градусов повернута”, – подумал Семен, следуя за своим провожатым. За вероятным будущим работодателем.
… Офис Лео Шепеля мало походил на бюрократическую нору, от офиса в нем были лишь канцелярский стол, заваленный ворохом бумаг, пара стульев с решетчатыми спинками да обязательный для деловой конторы массивный сейф, наполовину вмурованный в стену; рядом с сейфом имелось высокое стрельчатое окно с толстым, наверняка бронированным стеклом. За стеклом медленно падал крупный снег – в Размытом Мире была зима; на улице вечерело.
Оказавшись в офисе, Семен первым делом превратил свою официальную одежду в более привычный и удобный спортивный костюм, после чего принялся осматриваться.
Более всего помещение, где оказался Семен, было похоже на малый филиал музея из Искристого Мира: вдоль стен – почему‑то наглухо, от пола до потолка обклеенных плотной серебряной фольгой, – стояли открытые стеллажи с внутренней разноцветной подсветкой; полки стеллажей были уставлены самыми разнообразными диковинками. Там соседствовали маленькие костяные статуэтки и какие‑то деревянные жезлы с глиняными, словно наспех слепленными многорукими божками‑набалдашниками, объемистые бутыли, плотно, виток к витку, оплетенные толстой медной проволокой, с залитыми сургучом горлышками и многое, многое другое. Одну из нижних полок занимал лежавший на ней длинный двуручный меч с намертво вцепившейся в рукоять то ли отрубленной, то ли оторванной человеческой кистью.
Кисть выглядела как настоящая Семен присел на корточки, чтобы рассмотреть поближе занятный муляж. Но когда один из пальцев шевельнулся, плотнее прижимаясь к рукояти, у Семена опять что‑то неприятно екнуло в желудке, так что он предпочел встать и отойти подальше от занятного экспоната.
Слишком занятного, чтобы разглядывать его в упор с подозрительным еканьем в желудке.
– Руками только ничего там не трогайте – Профессор Шепель, коротко глянув на Семена и ничуть не удивившись перемене в его одежде, убрал со стола бумаги
– Так как поесть вам, Симеон, толком не удалось… м‑м, бывает, бывает, то вы, надеюсь, не откажетесь… – Шепель, побренчав связкой ключей, открыл сейф, достал отгула аккуратно сложенную скатерть и застелил ею стол – скатерть была расписная, старательно украшенная по краям серебряным шитьем в виде замысловатого восточного орнамента, воздух над столом тут же наполнился тысячами мельчайших искорок – скатерть явно была волшебная.
– Самобранка, что ли? – Семен заинтересованно разглядывал роспись: в цветущем саду полногрудые, обнаженные по пояс девы угощали персиками юношу в золотом халате и золотой же чалме, лицо у юноши было капризное и недовольное. Наверное, он уже объелся дареными персиками.
– Самобранка? – с задержкой переспросил Шепель, сосредоточенно делая над скатертью замысловатые пассы руками. – Может, и самобранка, мало ли у нее каких других названий в иных Мирах. Лично мне эта вещица досталась под названием “ковер‑дастархан”. В Ханском Мире ее когда‑то именно так называли… Есть!
Искорки внезапно погасли на ковре‑дастархане появились глиняные блюда с пловом, мантами, какими‑то салатами и пирожками; в центре возвышался бронзовый запотевший кувшинчик с длинным узким горлышком. Рядом с кувшинчиком стояли две пустые тарелки, пара пиал и отдельно широкая чаша с водой – в воде плавали лепестки роз.
– Фруктовый шербет, – пояснил Шепель, разливая из кувшинчика по маленьким пиалам темный густой напиток. – Спиртное, увы, коврик не делает. Но если желаете… Да вы присаживайтесь к столу!
– Не желаю. – Семен помотал головой, сел за стол. – Шербет так шербет. – И, ополоснув руки в чаше с водой, наложил себе плова в тарелку. Руками Ложек коврик не предоставил.
– О, я вижу, вы знакомы с обычаями Ханского Мира, – с уважением заметил профессор, тоже ополоснув руки в чаше и накладывая себе плов – Я был в том закрытом Мире года два тому назад, в экспедиции, мы взламывали по заказу тамошнего шаха… э‑э… то есть, раскапывали… впрочем, к нашему разговору та история никак не относится. Я вот о чем хотел сказать в культуре этого невероятно самобытного Мира традиционно не используются ни ложки, ни вилки при угощении подобными блюдами. Хотя в некоторых случаях существуют дозволенные отступления от правил. Например, когда…
– Товарищ профессор, – Семен отправил в рот жменьку плова, плов оказался вкусный, – давайте оставим культуру Ханского Мира на потом. Был я в том Мире, насмотрелся на их традиции. Кстати, вы с джинном Мафусаилом ибн Саадиком, придворным астрологом, случаем, не знакомы?
Профессор поперхнулся пловом и закашлялся.
– Видать, знаком, – уверенно сказал Map – Любопытно, а что у них могло быть общего? В шахский гарем, что ли, на пару лазили? В свободное от работы время. Ты спроси, не стесняйся!
– Как бы это сказать… – Шепсль вытер рукавом выступившие слезы. – Ну‑у… Знаком, короче говоря. Собственно, этот коврик он мне и продал. У него была любимая жена. Гюзель, кажется, ее звали… Она давным‑давно умерла, а коврик он хранил как память о ней. Но тяжелые финансовые обстоятельства, личные проблемы…
– Интересная новость, – не моргнув глазом сказал Семен – Говорите, умерла Гюзель? Давным‑давно? Надо же, – и отпил из пиалы шербета
– Вот же вредитель! – радостно воскликнул Map. – Семен, наш джинн, оказывается, не только специалист по женской части, но еще и вор! Стянул коврик у своей дорогой Гюзели и профессору загнал.