Приоткрыв один глаз, я увидел прямо перед собой вожделенную флягу, торчащую из горловины чужого рюкзака, сцапал ее и, торопливо вывернув пробку, принялся глотать нагревшуюся, слегка пованивающую рыбой воду. Жаль, что мало.
Теперь можно и оглядеться.
Коротышка стоял на коленях, низко нагнув голову и, похоже, собирался блевать. Его напарник вяло копошился, загребая взрыхленную землю растопыренными пальцами, даже не замечая, как между ними вместе с комьями грязи проскальзывают заветные желтые кругляши.
— Вон! — негромко скомандовал я.
На это раз никаких неожиданностей.
Они оба дернулись, вскинулись — в ошалелых, светлых от страха глазах ни проблеска мысли — и метнулись прочь, оставив после себя острый запах мочи, растекшийся в горячем воздухе. И гарпун в траве.
Вряд ли они оба вообще поняли, что произошло. Провал в памяти успешно заполнит их воображение, густо замешанное на страхе перед Поганым островом.
Грубовато, — с неудовольствием подумал я, оценивая результат своих усилий, успешно улепетывавшие прямиком через терновник, — но попробуй добиться ювелирной точности, когда весь увешан раскаленным металлом.
Что такое произошло только что, а? Случайность? Может, парня и впрямь покусала какая-нибудь тварь, и он спятил? Но покусанные люди заражаются бешенством, а не обретают дополнительную волю, способную противостоять Оборотню.
Во втором брошенном рюкзаке фляги не оказалось. Надо думать, что владелец носил ее на поясе и уволок с собой. Увы.
Итак, на чем мы остановились до момента незапланированной обеими сторонами встречи?
* * *
Океанский прибой вылизывал скальные обломки, словно леденцы. Затесавшиеся в складках берега стволы деревьев поседели от морской соли и обросли лохмами спутанных бурых водорослей. Если здесь и бывал кто, то следов не оставил.
Я вернулся наверх, к месту недавней встречи с искателями сокровищ, собрал раскатившиеся по земле монеты с профилем давно сгинувшего правителя, ссыпал их в свою треснувшую флягу и вернулся к берегу, попытавшись пристроить увесистый сосуд на плавник. Нет, не удержит. Лучше по-другому…
Через полчаса я по-прежнему стоял на берегу, наблюдая, как течение целенаправленно уносит в сторону Рыбацких островов мою лодку, нагруженную флягой. Течение приручил я сам, выманив его из пограничной зоны, еще в тот год, когда мы встретились с Никкой.
Если Никка все же вернется, она обнаружит лодку в укромном месте.
Это, конечно, очень трогательно, — сварливо заметил внутренний голос. — Только как ты сам теперь доберешься до Черноскала? Вплавь?
Придется… Сейчас, конечно, вода не слишком теплая, но вполне терпимая. А плаваю я прекрасно.
Эх, жаль, что я так легкомысленно отправил прочь ту парочку пришельцев. У них можно было конфисковать лодку. Но теперь бедолаги, воодушевленные моим повелением, будут грести без остановки до самого дома, не мысля даже перевести дыхание.
Я прищурился, прикидывая расстояние, разулся и вошел в воду — Ух ты… Она холоднее, чем выглядит! — и уверенно поплыл в сторону темной туши Драконьего логова, сожалея разве что о том, что так и не удалось утолить жажду. Но до дома недалеко, потерплю… И еще потреплю. И еще.
Когда понял, что происходит что-то неладное, то поначалу даже не встревожился, греша на рассеянность. Приложил побольше усилий и стал грести быстрее. Не помогло. Драконье логово оставалось все таким же недосягаемым, как и раньше, словно я плыл, привязанный за веревку. Да что же это, а? Похоже на…
Осененный догадкой, я забарахтался. А что если обычно равнодушный к моей персоне Барьер внезапно обнаружил мое существование и гнал за границы нейтральной зоны?! Как постороннего!
Проклятый амулет разогревался. Не спасали даже холодные объятия волн…Заболели плечи. Пить хотелось неимоверно. Пару раз я уже успел хлебнуть горько-соленой морской воды.
Надо что-то предпринять, пока не поздно. Если меня выкинет за пределы разрешенной области — это смерть.
Стиснув зубы и приготовившись к двойному болезненному удару, я толкнулупругую плетенку течений перед собой, попытавшись пробить дыру. Металл оков тут же накалился. Зачарованная вода отреагировала, как разъяренный змеиный клубок — захлестнула, стиснула. Серая муть в глазах стала багровой.
Не утонул я только потому, что амулет на шее снова взорвался огнем, мигом вернувшей меня к реальности. Забарахтавшись, в несколько гребков я вернул утраченные позиции к точке относительного равновесия, пытаясь не поддаться панике. Соль разъедала ссадины. Цепенящий холод расползался по телу. И страх.
Поганый остров давно скрылся из виду. Вдалеке слева недосягаемо маячит острый клык Драконьего логова. Зато теперь отчетливо различим Черноскал. До него можно добраться, если хватит сил и…
«И» как раз и пугает. Что происходит? Что творится с Барьером? Что вообще сегодня за день такой?!
Стоп! Плескаясь в океане, я вряд ли найду решение этой загадки. Сейчас важнее просто выжить. Первая попытка не удалась. Попробуем еще. На этот раз по другому… Ох, доиграюсь я.
Реальность дрогнула и сместилась . Воздух и вода сделались зыбкими, как пласты мутного студня. Бесполезно пытаться проломить дорогу. Лучше разобрать отдельные волокна, если хватит выдержки. Вот здесь, вроде, полотно истончилось…
В извивающихся токах воды становятся заметны пронизывающие их темные, красноватые нити. Пахнет кровью — привкус тяжкий, густой… Сердце, бившееся учащенно, сдается и с каждым разом толкается все медленнее… Я тону. Все?
Нет!
Поверхность прямо надо мной мерцает. Задыхаясь, отплевывая горькую жидкость, я из последних силтянусь к ней, раздирая плотные витки еще не развоплотившихся зачарованных течений. И прорываюсь в свет.
Слишком утомленный, чтобы даже радоваться, я опрокинулся на спину, на качающуюся воду и несколько минут таращился в небо, приходя в себя. Саднит глотка, ноют плечи и позвоночник, а до ближайшей земли еще плыть и плыть… Но сейчас это все безразлично.
Гораздо важнее, что прямо надо мной лениво кружат в небе острокрылыекривоклювы, сторожевые птицеящеры Черноскала. И я их вижу. А они — меня.
Высшей магии под силу успешно скрещивать любые, даже очень далекие друг от друга, виды живых существ. Яркий пример подобного гибрида — хорошо всем известные крестокрылы (сочетание лошади и стрекозы). Существуют способы соединять живую и неживую природу. К сожалению, у подобных помесей есть недостатки (плоды магической селекции, как правило, нестабильны психически) и пределы возможных модификаций. Скажем, создать корабль, способный летать к звездам, на матрице земных животных невозможно.
Исторические источники гласят, что Оборотням удавалось формировать абсолютно новые виды живых существ, переписывая их суть на изнанке мира, однако подобные эксперименты были признаны неэтичными и жестокими, поскольку требовали нескончаемых источников энергии, которую Оборотни могли лишь отнимать у других живых созданий…
«Популярно о магической генетике. Издание Императорской Академии. Второе, исправленное».
Глава 2.
Может, стоило прочитать гороскоп на сегодня?..
До родного острова я добрался совершенно измотанным. За время сражения с Барьером меня снесло почти к причалу. К тому же погода заметно испортилась и волны стали сильнее.
Здоровенная туша недавно прибывшего плота перекрывала обзор всем случайным зевакам на берегу. Там шумели, стучали и зычно перекликались. От плота терпко пахло мокрым зверем и дегтем. Я оплыл дремлющего гиганта, придерживаясь руками за шершавый бок, облепленный колючими ракушками. Верхние плавники волновались прямо над головой, потрескивая от электричества, так что волосы у меня на макушке встали дыбом.
Не замеченным, я выбрался на берег, дотащился до первого же укрытия и повалился на камни, разом обессилев. Некоторое время любовался на отвес скальной стены, прикидывая свои шансы взлететь.
— Нет, — огорченно констатировал я, обращаясь к выползшему из щели крапчатому крабу. — Тут только один выход.
Он же вход. К замку подобраться можно единственным путем. Издержки фортификационного строительства. А значит, придется сооружать « лик », перемежая заклятья с болезненными стенаниями.
На сушку одежды ускоренным методом терпения уже не хватило. Хватит с меня на сегодня сильных ощущений. Проще в кабачок по пути завернуть.
…Самая крупная постройка селения принадлежала кабатчику Клапу.
Храм местные жители не сподобились завести, несмотря на близкое соседство со зловещими силами, а питейное заведение — пожалуйста. Вот и оцени человеческие приоритеты.
Скрипнула старая дверь, спугнув замешкавшегося улита, что грел бирюзовую раковину на солнце. Нервный звон колокольчика потонул в общем гуле; пахнуло выпечкой, табаком, кислым пивом, сухими пряностями и фирменным варевом, которое здесь выдавали за чай.
Ого, сколько гостей!
— Эй, да закрывай уже дверь! Пену сдует!..
Колокольчик еще не успел умолкнуть, а присутствующие уже потеряли ко мне интерес. Я мельком покосился на свое отражение в одном из тусклых зеркал — высокий шатен лет двадцати, облаченный в обычную куртку и потертые штаны, щурит глаза, привыкая к полумраку. Ничего особенного.
Да и темновато здесь. Светильники на столах заправлены дешевой, еще и разбавленной огненной водой.
— Желаете что-нибудь? — только служанка, разносившая заказы, уделила мне внимание.
— Ч-чай, — попросил я, тщетно стараясь не стучать зубами, — б-большую круж-ку.
Чай тут варили особый. Дикая смесь из трав, эля, меда. Аж до Серебряных ручьев оно славилось под не слишком аппетитным названием «оборотнева юшка».
На меня снова посмотрели, когда я устроился за дальним столом в самом углу. Обменялись впечатлениями: «…это из плотовых», «…вроде лицо знакомое, кажись подручный Вакса», «…да не, видать, местный!»
Шум перекатывался из одного угла залы в другой, рассеиваясь охвостьями фраз:
— …цены после желтой лихорадки на рыбу ниже, чем в прошлом году…
— …набрали в команду кого попало, лишь бы скорее. Уж не знаю, куда так спешили!
Плотогоны — громогласные и плечистые — обсуждали свои дела и плевать хотели, где им подают выпивку: на побережье столицы или на острове чудовищ. А вот бедолаги из сопровождения явно чувствовали себя неуютно, жались под стенами и тревожно оглядывали каждого вошедшего. Откуда это они такие пугливые? Точно не с Серебряных ручьев, тамошний народ привычный.
Сам Клап, краснолицый толстяк монументально размещавшийся за стойкой, в беседы не вступал, благосклонно и зорко наблюдал за происходящим в обеденной зале, делая пометки в растрепанной расходной книге.
Я расплатился мокрой мелочью и жадно хлебнул принесенного чая. Пряное варево скользнуло в глотку, источая тепло. От кандалов шел колючий жар, сопровождающий фальшивый «лик», но пока терпеть можно.
Качались светильники, подвешенные на цепях к потолку. Сушеное рыбье мясо под сдернутой серебристой шкуркой, отливало жирным янтарем. Бутылки и глиняные чайники с фирменным клаповским напитком пустели. Все уже успели слегка расслабиться и освоиться. Страх притупился и вот-вот прозвучит сакраментальное…
— А правда…
Ну? Что я говорил? О чем еще поболтать местным с приезжими у комелька, как не о злонравном Оборотне?