жить не меньше двух десятков человек.
- Давно не говорила. Это странно. Я боюсь. Честно, жутко боюсь.
- Ты спала в дороге?
- Не знаю, - Катя закрывает глаза. – Кажется. Не знаю.
- Пошли, - махает рукой Оксана, другой поправляя густые черные волосы.
– Напомню тебе, что такое расслабляющий эффект сауны.
Катя не может не признать, что во всем ее теле разлилось блаженство.
Она не ожидала столь сильного эффекта от парилки, ароматических масел,
искусного массажа руками Оксаны и небольшого количества красного вина
заужином.Ейпо-настоящемухорошовпервыезапоследниенесколько
недель.Сейчасейненужныниличнаяжизнь,ниработа,нирешение
проблем повышенной важности. Она вообще не ощущает какого-либо рода
нужды. Только покой и расслабленность.
Что-то подзуживает ее зайти в интернет перед сном, который близок, как
никогда.
На «вконтакте» все, как обычно – бессмысленный поток однообразной
информации–миррепостовилайков,переделоккомиксовиподборок
потрясающелюбопытныхфактовдесятилетнейдавности.Тамже–
сообщенияоткаких-тонеопределенныхличностей,несколькозаявокна
прием в друзья, пополняющийся список приглашений в группы.
Катяоткрываетприложениедляработысэлектроннойпочтойина
несколько секунд отводит взгляд на потолок.
«Don't nobody know my troubles but God»
Вряд ли что-то там может помочь, думает Катя. В детстве ее учили, что
бог есть. Заставляли носить крестик. Крестили младенцем. Вешали иконку в
угол над кроватью. Годы дали Кате понять, что молитвы помогают куда как
хуже, чем вложенные в конверт банкноты или качественный обман. Пришла
фрустрация, и на ее спаде Катя стала совершенно индифферентна к религии.
Два новых письма заставляют ее вздрогнуть. Она закрывает глаза, крепко
сжимает их и снова открывает, но строки с информацией о новых входящих
никуда не пропадают, и она открывает первое, раннее письмо, и текст плывет
перед ее еще спокойным взором.
«Ты все дальше от дома, дорогая моя. Тебетруднее держатьсебя в
руках. Зачем ты так? Между прочим, теперь нас еще кое-что объединяет.
У тебя осталось кое-что мое. Не исключено, что мне это понадобится.
Целую»
В конце сообщения – издевательский подмигивающий смайлик.
Катясворачиваетвсеприложенияипрячет«айфон»подподушку.
Вскакиваетскровати,ощущая,каквтелевновьзародилосьнапряжение.
Лихорадочно перебирает варианты места, куда ей могли что-то подкинуть.
Думает, не в переносном ли смысле это было сказано. Хватается за чемодан.
Вышвыривает из него все вещи – одежду, косметику, зарядное устройство…
Внутри оказывается пусто, и Катя теряется на несколько секунд. Потом
проверяет боковые отделения. Не находит ничего нового. Садится на пол.
Смотритвокруг,пытаясьчто-топридумать.Горячаяструянеожиданной
мысли пронзает ее мозг, и она переворачивает чемодан вверх тормашками и
проверяетещеодно,дополнительноепотайноеотделение,которое
открывается сбоку и проходит под самым дном. Ее рука натыкается на что-то
твердоеиострое,ионаедванеранится.Осторожноберетвещьи
вытаскиваетнаружу.Видит,чторукавыходитужеиспачканнойчем-то
красным.
Взвизгивает,вскакиваетибросаетнаходкунапол.Нождлятоматов
Tramontina ,сильносдобренныйчем-то,определеннонапоминающим
запекшуюсякровь,падаетнаковерипрактическитеряетсяввысоком,
роскошном ворсе.
- А-ай, - сама не зная, зачем стонет Катя.
Садится в кресло, не отводя взгляда от ножа. Понимает, что этим ножом,
которыйонакогда-топотерялана«гостинке»,вероятнеевсего,убили
человека. Она не знает, как смогла эта психопатка достать его, но это было
совсемнетрудно-онмоглежатьпрямонатротуаре,достаточнобыло
просто подойти и подобрать его, а Кате было слишком дурно на тот момент, и
ей было проще оставить его где-то потерянным. Возможно, правда, думает
Катя, что это совершенно другой нож, похожий, как две капли воды, на ее.
Но, с другой стороны, что это меняет?
Катя обхватывает себя руками, но дрожь в теле не унимается. Она думает
о том, что этот нож со следами чьей-то ДНК на нем может быть отличной
уликой против настоящего убийцы. Потом – о том, что ей он совершенно не
нужен, что она никуда его не понесет, потому что мифическая психопатка
вряд ли придет с повинной, а с такой уликой на руках первым претендентом
на увлекательную поездку в СИЗО будет сама Катя. Она встает, поднимает
нож, кладет его в несколько бумажных салфетокZewaи затем полученное
упаковываетвполиэтиленовыйпакет,итонкий,незаметныйнож
превращается в толстый сверток.
Наулицедовольнотемно,иКатясопаскойпоглядываетвокруг.Ее
посещает горячий, бескомпромиссный прилив страха, и она резко переходит
набег,добегаетдомусорногоконтейнера,расположениекоторогоузнала
днем,швыряетвнегосвертокиубегаетобратно.Еемыслисплелисьв
клубок, и кто-то сильно потянул за несколько его точек сразу, и все, о чем она
думает,настолькоплотнососедствуетдругсдругом,чтоейне
сосредоточиться ни на чем, кроме возвращения в спальню и падения обратно
впостель.Онапытаетсясосредоточитьсянатом,чтотеперьнанее,по
крайнеймере,неповесятничеголишнего,дажеесликто-торешит
покопатьсявмусореинайдетокровавленныйнож, что,впрочем,врядли
произойдет.
Решает открыть почту снова, чтобы прочитать второе сообщение.
«Подумай, не станешь ли ты теперь обвиняемой, если я сообщу, что
видела этот нож. Можешь не верить, но с помощью него можно многое
узнать. Если, конечно, только не опустить его в кислоту, например. Но ты
же слишком добрая, чтобы что-либо сломать. Да?»
Катяпонимает,чтодальшетерпетьэтонеможет.Смесьстрахаи
ненавистидетонируетвней,ионапринимаетсянабиратьответное
сообщение, периодически промахиваясь мимо кнопок, стирая написанное и
набирая заново. Конечно, думает она обрывочно, набирая текст, никто и не
узнает о том, что нож у нее вообще был, документальных улик не будет. Но
этадряньхочетподействоватьнанервы,думаетКатя,этадряньхочет
подвести жертву своего террора к нервному срыву, и ей это здорово удается.
Вот только что еще она выкинет? И когда доберется до самой Кати? И не
пора ли ее остановить?
«Читай внимательно, тварь! Нет больше ножа, понятно тебе? Нет! Не
су-щес-тву-ет, ясно??? И попробуй только подойти ко мне и кому-нибудь из
моих близких. Только попробуй, сука! Клянусь богом – я тебя убью. Убью, и
мненичегозаэто небудет,сука тыубогая! Ты решилаотравить мою
жизнь, ая лишутебятвоей. Мнеуженичего нестрашно.Желаютебе
сдохнуть самой, падаль!»
Нажимает« отправить ».Переосмысливаетнаписанноеишокировано
откладываеттелефонвсторону.Неверит,чтомоглавсеэтонаписать.
Отрицательно мотает головой, потом обхватывает ее руками. Плачет. Ходит
покомнате.Спускаетсянакухнюиналиваетстаканапельсиновогосока.
ПересекаетсясОксаной.Перебрасываетсяничегонезначащимифразами.
Оксанаповторяет,что завтраоничто-тобудутпридумыватьпоситуации.
Они желают друг другу спокойной ночи и расходятся уже на втором этаже.
Катяоткидываетсявкреслеи,поддавшисьутомленности,дремлет.
Просыпается от странного шума, похожего на звук падения с лестницы чего-
то тяжелого. В страхе вскакивает, но, прислушавшись, понимает, что этот
грохотейприснился.Боитсявыходитькуда-либо.Чувствуетстранный
импульс.Проверяетпочту.Обнаруживаетответотманьячки–вопреки
традиции, та написала сразу.
«Неблагодарная сука. Пора тебе платить по счетам»
Катяборетсясострахом.Говоритсебе,чтовсеэтоможетбытьлишь
игрой.Вспоминаетотом,чтодверивдомзакрытыкрайнеплотно,что
дорогие качественные замки закрыты намертво, что на окнах первого этажа
решетки. Ее всеэто успокаивает. Она решает перебороть страхи, которые
сталиееодолеватьвсвязистемобразомжизни,которыйонавелав
последнее время. Уже через полчаса она мило переписывается с одним из
лучших знакомых ей парней, с которым длительное время вообще была не в
контакте. Они познакомились в институте, и он пытался ухаживать за ней, но
онаемуотказалапорядупричин,итеперь,годыспустя,оннашелся,
постучался к ней в друзья на «вконтакте». И выясняется, что он уже успел
поженитьсяиразвестись,потомучтобылнесчастливвбраке,иКатя
вспоминаетоботчаянномбракесвоегобывшегогражданскогомужа,и
настроение ее здорово поднимается, и ей кажется, что не последнюю роль в
это играет апельсиновый сок, заменившей ей столь утомившее ее вино. И
сейчас, когда от угроз и жизненных коллизий она должна бы находиться на
гранижизниисмерти,онарадуетсяновымвозможностямивидит
перспективу, а не плачет от горя.
Катя смотрит на свои ногти на руках и говорит себе шепотом: «Ну, ты и
скотина. У тебя же ногти, как у горгульи. Как ты с ним встретишься в
таком виде? Срочно маникюриться»
Оксана допивает оставшуюся в стакане воду и смотрит, как в раковину
уходит вода в смеси с кровью, которую она выплюнула, прополоскав рот.
Привкускровидавитнаеесамоощущение.Ейтрудносмиритьсяс
некоторыми вещами. В особенности – с теми, в которых она виновата сама.
Она хмыкает. Ставит стакан рядом с раковиной. Смотрит в окно. Замечает
какое-то движение. Присматривается. Понимает, что ей не показалось. Видит
фигуру с чем-то продолговатым в руке. Освещение не открывает больше, чем
общие контуры.Решает быстро попытаться поднять Катю, чтобы получить
хотябыморальнуюподдержку.Понимает,чтонадовызватьполицию.
Понимает,чтооставиламобильниквкомнате,даичегоудивительного.
Прикидывает, за сколько сюда доедут правоохранители. Думает о том, что
что-то в этом роде когда-то должно было случиться.
Стучитсявкомнату.Понимает,чтовременинетирывкомоткрывает
дверь. Смотрит на кровать. Не обнаруживает Кати. Зовет ее по имени, выйдя
из комнаты и пугается своего же голоса.
Мурашки по телу. Ударяющая прямо в затылок паника.
Сбегает вниз. Находит алюминиевую бейсбольную биту.
Кровь во рту. Плевок прямо на ковер. Ничего страшного .
Фигура приближается к дому. 112. Вызов.
«Для вызова полиции нажмите…»
Фигура во дворе. Замирает. Осматривается. Подходит к колодцу. Фигура
явно…
Женская?
Оксанаоткладываетмобильник.Оставляетвызовнезавершенным.
Осторожно подходит к двери. Открывает. Выходит, приближается к фигуре.