«Готов, говорит, пошли.Я спрашиваю: куда пошли?А она: куда надо, туда и пошли.Потянула меня по коридору, потом через открытую палубу, по трапу, по бетону.Остановились.Говорит: ждём здесь.Я спрашиваю: а чего мы ждём, собственно?Нет ответа.Я ещё раз, громче: чего ждём?А кто-то сзади говорит: не ори, рядовой.Медсестра уже ушла.Я этого сзади спрашиваю: а ты кто, чёрт возьми?А он говорит: я – один из этих самых, стопроцентных.Получил долбаную пулю в шею, теперь будут меня катать в этом долбаном инвалидном кресле весь долбаный остаток моей долбаной жизни.Да тут не только я, чувак.Тут таких обрубков, как ты, братан, ещё с пол-взвода наберётся.»
«Ну, я спрашиваю: а ждём-то мы чего, в задницу?А тот отвечает: ждём мы тут автобус.Или грузовик, что уж подадут.А отвезут нас именно туда, куда ты сказал – в задницу.В « Дом Надежды »!А кто-то ещё, сбоку, спрашивает: а ты, сержант, случаем не в курсе, в какой именно?А сержант говорит: а какая, тебе, в задницу, разница?Задница – она задница и есть.Не, сержант, отвечает ему кто-то, не скажи.Ещё какая разница!В некоторых задницах дерьма поменьше, в других – побольше…»
«Вдруг, я слышу: «Рядовой Пендерграсс!Да, ты!Ты чо там встал как пень?Прыжками – ко мне!»Это была Рисс, изобразила из себя такого сержанта на плацу.Конечно, я её узнал по голосу.Лаять команды она не умеет и поэтому в дрилл-сержанты пока не годится.Я двинулся на звук – и чуть не прошёл мимо.Не привык тогда ещё быть слепым…Рисс меня поймала за куртку, набросилась и стала обнимать и целовать, как сумасшедшая.И всё бормочет что-то про сломанный автобус, и как она опоздала.Я её целую, а про себя думаю: какой позор, я даже обнять её не могу!А у меня за спиной вдруг раздаётся голос того сержанта с перебитой шеей: что, рядовой, не поедешь с нами в задницу?Счастливчик, тля!»
Клэрис всегда вела себя так, как будто с Уильямом ничего не случилось.У неё всё получалось как-то легко и весело: ухватив за одежду, подтолкнуть мужа в нужном направлении, поднести к губам стакан с водой, добавив от себя лёгкий поцелуй в щёчку, непринуждённо подтянуть брюки или поправить Уильяму майку так естественно, как если бы она поправляла собственное платье.
И в семейной жизни у них всё было в полном порядке.Самый конец галвестонской истории Уильям доверил только своему брату Майку, естественно, под большим секретом.Нашёл, называется, кому доверять.Не прошло и дня, как Мэри и Марк получили от Майка полный отчёт.Встретив Уильяма в порту, Клэрис не могла утерпеть и секунды, так что они занимались сексом в ожидании омнибуса.За неимением лучшего места, весёленькое приключение состоялось в кабинке общественной уборной позади галвестонской автобусной станции!Но одного раза им оказалось недостаточно, и до прибытия в Шелдон-Резим удалось повторить это ещё дважды, – оба раза в уборных придорожных автозаправок, в то время как водители омнибуса меняли лошадей.Немудрено, что с такой интенсивностью любовных ласк, Клэрис быстро добилась желаемого результата.Всего через три недели после возвращения Уильяма, она с гордостью объявила сначала дома, а затем и всем соседям, что у неё «пошла задержка».Вскоре последовало и информационное сообщение на весь квартал, что Клэрис Пендерграсс опять «будет с пузом», всё по плану.Марк подозревал с некоторой опаской, что в амбициозные планы Клэрис входило беременеть и рожать непрерывно, пока беременеется и рожается.
Удивительно быстро молодой инвалид привык обходиться без рук.Ел он чаще сам, подбирая кусочки губами прямо с тарелки.Правда, чтобы расправиться с супом, ему требовалась некоторая помощь, но между Мэри и младшими детьми легко находился помощник.Решив не доставлять никому больших хлопот с собственным одеванием и раздеванием, Уильям сократил гардероб до абсолютного минимума.Шорты или спортивные брюки, и, иногда, майка – вот всё, что ему требовалось.Единственное, чего он стеснялся, так это просить кого-либо кроме Клэрис, чтобы ему помогли с посещением уборной.
Вероятно, помогло то, что Клэрис была неудержимой оптимисткой.Она старательно преследовала любую возможность, и ни одна неудача, какая бы серьёзная она не была, не могла заставить эту милую простодушную женщину долго грустить.Сразу после возвращения Уильяма из армии, Клэрис решила, что, может быть, левый глаз Уильяма можно как-то вылечить.Если бы мой муж имел чуть лучшее зрение, повторяла она, Уильям мог бы претендовать на получение протезов.Не беда, что Пентагон не хочет платить за них, они найдут какую-нибудь негосударственную благотворительную организацию.Уильям был гораздо менее оптимистично настроен по поводу всей этой затеи с лечением глаза, особенно после всего, что он узнал на « Мусоровозе », однако согласился посетить местного офтальмолога.Ничего нельзя поделать, сказал им пожилой доктор, но Клэрис захотелось получить заключение второго врача.Они посетили второго специалиста, потом и третьего, и четвёртого, и пятого.В окрестностях других подходящих врачей больше не было, поэтому были предприняты две многочасовые поездки на омнибусе в центр города – и с тем же результатом.Затем Клэрис продолжила поиск по электронной почте.Фотографии глаза, сделанные с помощью смарт-фона получились плохо, поэтому она одолжила настоящую фотокамеру.Шесть недель и много тысяч долларов спустя, был утверждён окончательный вердикт.Операция теоретически возможна, сказали ей, однако из-за Обвалав США осталось всего несколько клиник, которые ещё делают подобные операции.Стоимость лечения будет где-то в пределах двадцати миллионов долларов.Уильяму и Клэрис за всю жизнь вряд ли удалось бы собрать такую сумму.Кроме того, операция потребовала бы поездки на Север, на целый год, со всеми очевидными опасностями и расходами.Притом, что вероятность успеха была всего лишь двадцать процентов.Или даже меньше.
Любой другой на её месте ударился бы в депрессию после такой неудачи, но только не Клэрис.Не берите в голову, сказала она, и стала искать альтернативное решение проблемы.Около двух месяцев Клэрис учила Уильяма ориентироваться в доме, во дворе и на ближайших улицах.Она завязывала себе глаза, и они часами бродили босиком, обучаясь нащупывать дорогу и обходить препятствия.Она часто шутила, что теперь и сама может дойти до любой точки квартала даже тёмной ночью, причём не открывая глаз.
Инвалиды, из тех кто попал в Армию по призыву, а таких было подавляющее большинство (кто бы пошёл в армию по своей воле в последние годы?), не имели права на получение пенсии.Потерявшим «всего» одну конечность, Пентагон предлагал на выбор пожизненное протезирование в одном из армейских реабилитационных центров или единовременную денежную компенсацию.Большинство из тех, кто потерял две или более конечности, не рассматривались в качестве кандидатов на протезирование.Уильям подал заявление на компенсацию ещё на « Мусоровозе », и вот уже девять месяцев ждал ответа из Пентагона.Ходили слухи о том, что по новым правилам выплаты по инвалидности сильно урежут и обложат налогами.
Конечно, инвалидам надо было на что-то жить.В городе действовала программа « Пути Спасения » «Поможем Инвалидам».Попасть туда мог далеко не каждый: минимальным условием была потеря обеих ног.«Трудовая деятельность» была простая: инвалиду выдавали специальное пластиковое ведёрко: красное, с шильдиком « Пути Спасения », и отправляли на улицу собирать «добровольные пожертвования на нужды инвалидов».Деньги справедливо делились пополам: 50% – « Пути Спасения » и 50% – самому сборщику.Из этих пожертвований « Путь Спасения » выделял нуждавшимся денежные пособия и устраивал благотворительные обеды для инвалидов.Это было не более чем узаконенное попрошайничество, но что ещё полностью безрукий и практически слепой инвалид мог делать по жизни?
Конечно, будучи слепым, Уильям не смог бы просить милостыню без поводыря, поэтому они участвовали в программе всей семьёй.Клэрис водила мужа по городу и сама стала добровольцем « Пути Спасения » – помогала по хозяйству на благотворительной кухне: чистила овощи и мыла посуду, иногда – варила суп.Точно в соответствии с замыслом этой самой программы благотворительной помощи, Уильям, Клэрис и маленький Дэйви кое-как перебивались на грани полной нищеты, но при этом и не голодали.Тонкая технология баланса щедрости и скупости, « Социальный Оптимум », так это называлось на бюрократическом новоязе американских работников социальной защиты.Семья ветерана боевых действий не может голодать – это несправедливо и жестоко.Но если семье инвалида ни с того, ни с сего достаётся кусок пожирнее – это аморально и расточительно.Нельзя же расходовать все ресурсы страны на бесполезных калек!
За пол-года подобной «работы» Уильям и Клэрис потихоньку превратились для всей округи в «Билли» и «Рисси».Инвалидов с красным ведёрком « Пути Спасения » редко кто называл полными именами.Укороченному человеку – укороченное имя.Год назад, Уильям, наверное, дал бы в морду, если бы кто-то посторонний назвал его «Билли».Теперь он вроде бы не возражал не только против «Билли», но и против «Эй, обрубок», и даже «Эй, безрукий, поймай-ка свой доллар!»Молодой инвалид мудро решил не скулить по поводу уличных прозвищ.Возможность дать кому-то в морду у него теперь отсутствовала начисто.
Марк наблюдал, как Уильям и Клэрис одновременно целовались и пили чай, – вдвоём из одной кружки, и думал про себя что ранняя женитьба сына была, в конце-концов, удачным решением.Вообще, заключил он, в их семье было полно решений, выглядевших жутко неправильно в момент принятия, но принесших неплохие дивиденды в долгосрочной перспективе.Покупка дома была лучшим тому примером.Их дом был, тем, что называлось «Мак-особняк» – более 3000 квадратных футов [прибл. 280 кв. м], в достаточно фешенебельном районе.С дизайнерскими дорожками спереди и огромным двором сзади дома.Сразу после свадьбы в 2007 году, Марк и Мэри подыскивали подходящее жильё.Мэри полюбила этот дом с первого взгляда.Марк предпочёл бы что-то поскромнее, подешевле и поближе к центру города.У них произошло несколько жарких споров, но дело закончилось покупкой.
Они были уверены, что вытянут ипотечный кредит.Карьера Марка в ФБР быстро прогрессировала.Мэри, выпускница колледжа, имела хорошо оплачиваемую работу в большой консалтинговой фирме (собственно, так они и познакомились – фирма получила от ФБР контракт на систему обработки данных).Они крепко пожалели о покупке «дома мечты» год спустя.Пришёл кризис, «GFC версии 1.0», и Мэри потеряла работу.Одновременно, их «рисковая» ипотека была переведена на более высокую процентную ставку.Даже продать особняк они не могли, – его рыночная стоимость упала за год до половины того, что они уплатили, а покупателей не было в любом случае.Кое-как выстрадали этот год.Только тот факт, что Марк продолжал служить в ФБР, спас их от выселения.
В 2010 году стало полегче.Мэри нашла работу с неполным рабочим днём, а вечерами подрабатывала из дома в качестве веб-дизайнера.Они реструктуризовали ипотечный кредит, выплатили проценты по кредитным картам, и даже завели небольшие сбережения.Наконец, убедив себя, что жизнь налаживается, они решили, что пришло время завести наследника.Уильям родился в 2011 году.Мэри была беременна Майклом, когда разразился «GFC версии 2.0».Это была их первая удача.«Их» банк потонул одним из первых, к началу второй недели кризиса.Банк утащил за собой в пучину все сбережения Марка, но туда же вслед за банком отправилась и их ипотека.Марк и Мэри оказались без цента денег, но при этом, – приятная неожиданность – и без долгов.Не всем их соседям так повезло.Много было тех, кто потерял все активы, но остался должен и по кредитным картам, и по ипотеке.Только теперь долг принадлежал одному из национализированных банков.