Что-то
дажеслишком уж откровенно грязное было в этом деле. Прибавляли сверх того,
чтоонкакой-тобретер,привязываетсяиоскорбляетизудовольствия
оскорбить.ВарвараПетровна волноваласьитосковала.СтепанТрофимович
уверял ее, что это только первые, буйные порывы слишком богатой организации,
что море уляжется и что всЈ это похоже на юность принца Гарри,кутившегос
Фальстафом, Пойнсом и мистрис Квикли, описанную у Шекспира. Варвара Петровна
наэтотраз не крикнула: "вздор, вздор!" как повадилась в последнеевремя
покрикиватьоченьчастонаСтепанаТрофимовича,анапротивочень
прислушалась, велела растолковать себеподробнее, сама взялаШекспира ис
чрезвычайнымвниманиемпрочлабессмертнуюхронику.Нохроникаеене
успокоила, даи сходства она нетак многонашла.Оналихорадочнождала
ответов на несколько своихписем. Ответыне замедлили; скоро было получено
роковое известие,что принц Гарри имел почтиразомдведуэли, кругом был
виноватв обеих,убилодного изсвоихпротивниковнаповал,адругого
искалечил и, вследствие таковых деяний, был отданпод суд.Делокончилось
разжалованием в солдаты,слишениемправ и ссылкойнаслужбув один из
пехотных армейских полков, да и то еще по особенной милости.
Вшестьдесяттретьем годуемукак-то удалосьотличиться; емудали
крестик и произвели в унтер-офицеры, а затем как-то уж скоро и в офицеры. Во
всЈ это время Варвара Петровна отправила может быть до сотни писем в столицу
спросьбамиимольбами.Она позволиласебе несколькоунизиться в таком
необычайномслучае.Послепроизводствамолодойчеловеквдругвышелв
отставку, в Скворешникиопять неприехал, а к матери совсемужеперестал
писать. Узнали наконец, посторонними путями, что онопять вПетербурге, но
чтовпрежнемобществеегоужене встречали вовсе; онкуда-то какбы
спрятался. Доискались, что он живет в какой-то странной компании, связался с
каким-тоотребьемпетербургскогонаселения,скакими-тобессапожными
чиновниками, отставными военными, благородно-просящими милостыню, пьяницами,
посещает их грязные семейства, дни иночипроводит в темных трущобах и бог
знаетвкаких закоулках,опустился, оборвалсяи чтостало быть этоему
нравится. Денегу матери он не просил;у него было свое именьице, - бывшая
деревенька генералаСтаврогина, которое хоть что-нибудь да давало же доходу
и которое, по слухам,онсдал в арендуодному саксонскому немцу.Наконец
матьумолилаегок нейприехать, и принцГарри появился в нашем городе.
Тут-то я в первый раз и разглядел его, а дотоле никогда не видывал.
Это был очень красивый молодой человек, лет двадцати пяти и, признаюсь,
поразил меня. Я ждал встретить какого-нибудь грязного оборванца, испитого от
разврата и отдающего водкой. Напротив,это был самый изящный джентльмениз
всех, которых мне когда-либо приходилосьвидеть, чрезвычайно хорошо одетый,
державший себя так, как мог держать себя только господин, привыкший к самому
утонченномублагообразию.
Не я одинбыл удивлен: удивлялся ивесьгород,
которому конечнобыла ужеизвестнавсябиографияг. Ставрогина и даже с
такими подробностями,чтоневозможно было представить,откудаонимогли
получиться и, что всего удивительнее,из которых половина оказалась верною.
Все нашидамы были без умаот нового гостя. Они резко разделилисьнадве
стороны, - в одной обожали его, а в другой ненавидели до кровомщения; но без
ума были и теи другие.Одних особенно прельщало,что на душеегоесть,
может быть, какая-нибудьроковая тайна; другим положительнонравилось, что
он убийца. Оказалосьтоже,что онбыл весьма порядочнообразован; даже с
некоторымипознаниями. Познанийконечно не многотребовалось,чтобынас
удивить; но он мог судить и о насущных, весьма интересных темах и, что всего
драгоценнее, с замечательною рассудительностию. Упомянукак странность: все
унас,чутьнеспервогодня,нашлиегочрезвычайнорассудительным
человеком. Он был не очень разговорчив, изящен без изысканности, удивительно
скромен и втоже времясмел и самоуверен какунасникто. Наши франты
смотрелина него с завистью исовершенно пред ним стушевывались.Поразило
меня тоже его лицо: волосы его были что-то уж очень черны, светлые глаза его
что-тоуж очень спокойныиясны, цвет лицачто-тоуж очень нежен и бел,
румянецчто-тоужслишкомярокичист,зубыкак жемчужины, губыкак
коралловые, - казалось быписанный красавец, авто же время как будтои
отвратителен.Говорили,чтолицо егонапоминаетмаску;впрочеммногое
говорили,междупрочим иочрезвычайной телесной егосиле. Росту он был
почти высокого. Варвара Петровна смотрела нанего с гордостию, но постоянно
с беспокойством. Он прожил у насс полгода- вяло,тихо, довольно угрюмо;
являлсяв обществе и с неуклонным вниманиемисполнял весьнашгубернский
этикет. Губернатору, по отцу,он был сродни и в доме его принят как близкий
родственник. Но прошло несколько месяцев, и вдруг зверь показал свои когти.
Кстатизамечув скобках,что милый, мягкий наш Иван Осипович, бывший
нашгубернатор,был несколькопохожна бабу,нохорошейфамилии исо
связями, -чемиобъясняетсято,что он просиделунасстольколет,
постоянноотмахиваясьрукамиотвсякогодела.По хлебосольствуегои
гостеприимству,емубы следовалобытьпредводителемдворянствастарого
доброго времени, а не губернаторомв такое хлопотливое время, какнаше.В
городепостоянноговорили,чтоуправляетгуберниейнеон,аВарвара
Петровна. Конечно, это было едко сказано,но однако же -решительная ложь.
Да и мало ли былона этот счет потрачено у нас остроумия. Напротив, Варвара
Петровна, в последние годы, особенно и сознательно устранила себя от всякого
высшего назначения, несмотря на чрезвычайное уважение к ней всегообщества,
идобровольнозаключилась встрогие пределы,ею самою себе поставленные.