Многоразв этот вечер подходил онк
зеркалу и подолгупред ним останавливался. Наконец повернулся от зеркала ко
мне и с каким-то странным отчаянием проговорил:
- Mon cher, je suis un опустившийся человек!
Да, действительно,до сих пор, до самого этогодня, он в одном только
оставалсяпостоянноуверенным,несмотря на все"новыевзгляды" и на все
"перемены идей" Варвары Петровны, именно в том, что он всЈ еще обворожителен
для ее женскогосердца,то-естьнетолько как изгнанникили как славный
ученый,ноикак красивый мужчина.Двадцатьлеткоренилось внемэто
льстивое и успокоительное убеждение и может быть из всех егоубежденийему
всего тяжелее было бырасстаться сэтим. Предчувствовал ли он в тот вечер,
какое колоссальное испытание готовилось ему в таком близком будущем?
VI.
Приступлю теперь к описанию того, отчасти забавного случая, с которого,
по настоящему, и начинается моя хроника.
Всамом конце августа возвратилисьнаконеци Дроздовы. Появлениеих
немногим предшествовалоприезду давно ожидаемойвсемгородом родственницы
их, нашей новой губернаторши, и вообще произвело замечательное впечатление в
обществе. Нообовсехэтихлюбопытныхсобытияхскажу после;теперь же
ограничусьлишьтем,чтоПрасковьяИвановнапривезлатакнетерпеливо
ожидавшейееВарвареПетровнеоднусамуюхлопотливуюзагадку: Nicolas
расстался с ними еще в июле и, встретив на Рейне графа К., отправился сним
и с семейством его в Петербург. (NB. У графа все три дочери невесты.)
- От Лизаветы, по гордостии строптивости ее, я ничегоне добилась, -
заключилаПрасковьяИвановна,- но виделасвоимиглазами, чтоуней с
Николаем Всеволодовичемчто-топроизошло.Не знаюпричин,но,кажется,
придется вам,другмойВарвара Петровна, спросить опричинах вашуДарью
Павловну. По-моему, такЛизабылаобижена. Рада радешенька,что привезла
вам, наконец, вашу фаворитку и сдаю с рук на руки: с плеч долой.
Произнесены были эти ядовитые слова с замечательным раздражением. Видно
было, что "раскисшая женщина"заранееих приготовила и вперед наслаждалась
их эффектом. Но не Варвару Петровну можно было озадачиватьсентиментальными
эффектамиизагадками.Онастрогопотребоваласамыхточныхи
удовлетворительных объяснений. Прасковья Ивановнанемедленно понизила тон и
даже кончила тем, что расплакалась ипустиласьв самые дружеские излияния.
Этараздражительная, но сентиментальная дама, тоже как и Степан Трофимович,
беспрерывно нуждалась в истинной дружбе, и главнейшая ее жалоба на дочьее,
Лизавету Николаевну, состояла именно в том, что "дочь ей не друг".
Но из всех ее объяснений и излияний оказалось точным лишь одното, что
действительно между Лизой и Nicolasпроизошла какая-то размолвка, но какого
рода былаэтаразмолвка-отом Прасковья Ивановна, очевидно, не сумела
составить себе определенного понятия.
Отобвиненийже,взводимых на Дарью
Павловну,онане толькосовсем,подконец, отказалась, нодажеособенно
просила недавать давешним словам ее никакого значения, потому чтосказала
онаих"в раздражении".Одним словом,всЈ выходилооченьнеясно,даже
подозрительно.Порассказамее,размолвканачаласьот"строптивогои
насмешливого" характера Лизы; "гордый же Николай Всеволодович, хоть и сильно
был влюблен,но не мог насмешек перенести,исам стал насмешлив".Вскоре
затемпознакомилисьмысодниммолодымчеловеком,кажется,вашего
"профессора" племянник, да и фамилия та же...
- Сын, а не племянник, - поправила Варвара Петровна. Прасковья Ивановна
и прежде никогда немоглаупомнить фамилииСтепанаТрофимовича ивсегда
называла его "профессором".
-Ну, сын так сын, темлучше,амневедь и всЈ равно. Обыкновенный
молодойчеловек,очень живой и свободный, но ничего такого внем нет. Ну,
тут уж сама Лиза поступиланехорошо, молодого человека к себе приблизила из
видов, чтобы в Николае Всеволодовиче ревность возбудить. Не осуждаюя этого
очень-то:делодевичье,обыкновенное,дажемилое.ТолькоНиколай
Всеволодовичвместотого,чтобыприревновать,напротивсамсмолодым
человеком подружился, точно и не видит ничего, али как будтоему всЈ равно.
Лизу-тоэто ивзорвало. Молодойчеловек в скоростиуехал(спешилочень
куда-то),а Лизастала привсяком удобном случаек Николаю Всеволодовичу
придираться.Заметилаона, что тотс Дашейиногдаговорит,ну истала
беситься, тут уж и мне, матушка,житьяне стало.Раздражаться мне доктора
запретили, и так этохваленое озеро ихнее мненадоело, только зубы от него
разболелись,такойревматизмполучила.Печатаютдажепрото,чтоот
Женевскогоозера зубы болят;свойствотакое.Атут Николай Всеволодович
вдруг от графиниписьмополучил и тотчасже от нас и уехал,водин день
собрался.Простились-тоонипо-дружески, да и Лиза, провожаяего,стала
оченьвесела и легкомысленна и многохохотала.Только напускноевсЈ это.
Уехал он, - стала очень задумчива,даи поминать о нем совсемперестала и
мне недавала.Да ивамбы ясоветовала, милая Варвара Петровна, ничего
теперь с Лизой насчет этого предмета не начинать, толькоделу повредите.А
будетемолчать,она первая самас вамизаговорит;тогдаболее узнаете.
По-моему, опять сойдутся,еслитолькоНиколайВсеволодовичнезамедлит
приехать как обещал.
-Напишуему тотчас же. Коли всЈ было так,то пустая размолвка;всЈ
вздор! Да и Дарью я слишком знаю; вздор.
- Про Дашеньку я,покаюсь, - согрешила. Одни только обыкновенныебыли
разговоры,даито вслух.Даужоченьменя,матушка,всЈэто тогда
расстроило.