Онзаговорилс
молодоюдевушкой, был оченьдоволенееответамиикончилпредложением
прочестьей серьезный и обширныйкурсистории русской литературы. Варвара
Петровнапохвалила ипоблагодарила его за прекрасную мысль,а Даша была в
восторге.Степан Трофимовичсталособенноприготовлятьсяклекциям,и
наконец онинаступили. Началис древнейшего периода; первая лекцияпрошла
увлекательно;ВарвараПетровнаприсутствовала.КогдаСтепанТрофимович
кончили уходяобъявилученице, чтов следующий разприступит к разбору
Словао полку Игореве, Варвара Петровна вдруг встала и объявила, что лекций
больше не будет. Степан Трофимович покоробился, но смолчал, Дашавспыхнула;
темикончилась однакожезатея. Произошлоэто ровнозатригодадо
теперешней неожиданной фантазии Варвары Петровны.
БедныйСтепанТрофимовичсиделодин иничего не предчувствовал.В
грустном раздумьи давноужепоглядывал он вокно, неподойдет ли ктоиз
знакомых.Но никто нехотелподходить.Надвореморосило,становилось
холодно; надобылопротопитьпечку; онвздохнул. Вдруг страшноевидение
предстало его очам: Варвара Петровна в такую погоду и втакой неурочный час
к нему!Ипешком! Он дотого былпоражен, что забыл переменить костюми
принял ее как был, в своей всегдашней, розовой ватной фуфайке.
- Ма bonne amie!.. - слабо крикнул он ей навстречу.
-Выодни,ярада:терпеть не могувашихдрузей!Каквы всегда
накурите; господи, что за воздух! Вы и чай не допили, а на дворе двенадцатый
час!Ваше блаженство-беспорядок! Вашенаслаждение- сор! Чтоэтоза
разорванные бумажки наполу? Настасья, Настасья!Что делает ваша Настасья?
Отвори, матушка, окна, форточки, двери, всЈ настежь. А мы в залу пойдемте; я
к вам за делом. Да подмети ты хоть раз в жизни, матушка!
- Сорят-с! - раздражительно-жалобным голоском пропищала Настасья.
- А ты мети,пятнадцатьраз в деньмети!Дрянная у васзала (когда
вышлив залу). Затворите крепче двери, онастанет подслушивать. Непременно
надо обои переменить. Я ведь вам присылала обойщика с образчиками, что же вы
не выбрали? Садитесь и слушайте. Садитесь же, наконец,прошувас.Куда же
вы? Куда же вы? Куда же вы!
- Я... сейчас, - крикнул из другой комнаты Степан Трофимович, - вот я и
опять!
- А, вы переменили костюм! - насмешливооглядела она его. (Оннакинул
сюртуксверх фуфайки.) Этак действительно будетболее подходить... к нашей
речи. Садитесь же, наконец, прошу вас.
Она объяснила ему всЈ сразу, резко и убедительно. Намекнула и овосьми
тысячах, которые были ему до зарезунужны.Подробно рассказала о приданом.
СтепанТрофимовичтаращилглаза и трепетал. Слышал всЈ,ноясно немог
сообразить.Хотелзаговорить, но всЈ обрывался голос. Знал только, что всЈ
так и будет, как она говорит, что возражать ине соглашаться дело пустое, а
он женатый человек безвозвратно.
- Mais,ma bonneamie, втретий рази в моихлетах...истаким
ребенком! - проговорил он наконец. - Mais c'est une enfant!
-Ребенок,которомудвадцатьлет, слава богу!Не вертите пожалуста
зрачками,прошу вас, вы нена театре. Вы очень умныи учены, но ничего не
понимаете в жизни, за вами постоянно должна нянька ходить.Я умру, и чтос
вами будет? А она будет вам хорошею нянькой; это девушкаскромная, твердая,
рассудительная; к тому же я сама буду тут, не сейчас же умру. Она домоседка,
онаангелкротости. Эта счастливая мысль мнеещев Швейцарииприходила.
Понимаете ли вы, если я самавамговорю,что онаангел кротости! - вдруг
яростно вскричала она. - У вас сор, она заведет чистоту, порядок, всЈбудет
как зеркало... Э, да неужто же вы мечтаете, что я еще кланяться вам должна с
такимсокровищем,исчислятьвсевыгоды,сватать!Давы должныбына
коленях... О, пустой, пустой, малодушный человек!
- Но... я уже старик!
-Чтозначат вашипятьдесяттригода? Пятьдесят летнеконец,а
половина жизни. Вы красивый мужчина, и сами это знаете. Вызнаете тоже, как
онавас уважает.Умрия,что с нею будет?А за вами онаспокойна,и я
спокойна. У вас значение, имя, любящее сердце; вы получаете пенсион, который
я считаю своею обязанностию. Вы, можетбыть, спасете ее, спасете! Во всяком
случае честьдоставите. Высформируетееекжизни, разовьете ее сердце,
направитемысли. Нынче сколько погибают оттого, что дурно направлены мысли!
К тому времени поспеет ваше сочинение, и вы разом о себе напомните.
-Я именно, - пробормоталонуже польщенныйловкоюлестьюВарвары
Петровны,- я именно собираюсь теперь присесть за мои Рассказы из испанской
истории...
- Ну, вот видите, как раз и сошлось.
- Но... она? Вы ей говорили?
-О ней не беспокойтесь, да инечего вам любопытствовать.Конечно вы
должныеесамипросить,умолятьсделатьвам честь,понимаете?Ноне
беспокойтесь, я сама буду тут. К тому же вы ее любите...
У СтепанаТрофимовича закружилась голова; стены пошли кругом. Тут была
одна страшная идея, с которою он никак не мог сладить.
- Excellente amie! - задрожал вдруг егоголос, - я... я никогда не мог
вообразить, что вы решитесь выдать меня... за другую... женщину!
-Вы недевица, СтепанТрофимович;только девицвыдают, авы сами
женитесь, - ядовито прошипела Варвара Петровна.
- Oui, j'ai pris un mot pour un autre. Mais... c'est égal, -уставился
он на нее с потерянным видом.
- Вижу,что c'est égal, - презрительнопроцедила она, - господи! да с
ним обморок! Настасья, Настасья! воды!
Но до воды не дошло. Он очнулся. Варвара Петровна взяла свой зонтик.
- Я вижу, что с вами теперь нечего говорить...
- Oui, oui, je suis incapable.
- Нокзавтрамувыотдохнетеи обдумаете.