- Нокзавтрамувыотдохнетеи обдумаете. Сидитедома..если что
случится, дайтезнать, хотябы ночью.Писем не пишите, и читать небуду.
Завтра же в это время приду сама, одна, за окончательным ответом, и надеюсь,
что он будет удовлетворителен. Постарайтесь,чтобы никого не было,. и чтобы
copy не было, а это на что похоже? Настасья, Настасья!
Разумеется, назавтра он согласился;да инемог не согласиться.Тут
было одно особое обстоятельство...
VIII.
Так"называемоеунас имениеСтепана Трофимовича (душ пятьдесятпо
старинномусчету,исмежноесоСкворешниками)былововсенеего,а
принадлежалопервой егосупруге,асталобытьтеперьихсыну,Петру
Степановичу Верховенскому. Степан Трофимович только опекунствовал, а потому,
когдаптенецоперился,действовал поформальной от негодоверенности на
управление имением. Сделка для молодого человека была выгодная: он получал с
отца в годдо тысячи рублей в виде дохода с имения, тогда как оно при новых
порядках недавало и пятисот (аможетбыть и того менее).Бог знаеткак
установились подобныеотношения. Впрочем,всю эту тысячу целикомвысылала
Варвара Петровна, аСтепан Трофимович ни единым рублем в ней не участвовал.
Напротив, весьдоход сземлицыоставлял усебяв кармане, и крометого
разорилее в конец, сдав ее в аренду какому-то промышленнику и, тихонько от
ВарварыПетровны, продавна сруброщу, то-есть главнуюееценность. Эту
рощицу он уже давно продавал урывками.Вся она стоила по крайней мере тысяч
восемь, а он взял занее только пять. Но он иногда слишком много проигрывал
в клубе, а проситьу Варвары Петровны боялся. Она скрежетала зубами, когда,
наконец, обовсем узнала.Ивдругтеперь сынок извещал, что приедетсам
продать своивладения вочто бы нистало, аотцупоручал неотлагательно
позаботиться опродаже.Ясноедело, чтоприблагородствеи бескорыстии
Степана Трофимовичаемусталосовестно пред се cher enfant (которого он в
последний развидел целыхдевять лет тому назад, в Петербурге, студентом).
Первоначально всЈимение моглостоить тысяч тринадцатьиличетырнадцать,
теперьвряд ли кто бы далза него и пять. Без сомнения,Степан Трофимович
имелполное право,посмыслуформальнойдоверенности,продатьлеси,
поставивв счет тысячерублевыйневозможный ежегодныйдоход,стольколет
высылавшийсяаккуратно,сильнооградитьсебяприрасчете.НоСтепан
Трофимович был благороден, со стремлениями высшими. В головеегомелькнула
однаудивительно красивая мысль:когда приедетПетруша,вдруг благородно
выложить на стол самый высший maximum цены,то-естьдаже пятнадцать тысяч,
без малейшего намека навысылавшиесядо сих пор суммы, и крепко-крепко, со
слезами, прижать кгруди се cher fils, чем и покончить все счеты. Отдаленно
и осторожно началон развертывать эту картинку предВарварой Петровной.
Он
намекал,чтоэто дажепридасткакой-тоособый, благородныйоттеноких
дружеской связи...их"идее".Этовыставилобывтаком бескорыстном и
великодушном виде прежних отцов и вообще прежних людей, сравнительно с новою
легкомысленноюисоциальною молодежью. Много ещеонговорил,но Варвара
Петровна все отмалчивалась. Наконецсухо объявила ему,что согласна купить
их землю и даст за нее maximumцены, то-есть тысяч шесть, семь (и за четыре
можнобыло купить). Об остальныхже восьми тысячах, улетевших срощей, не
сказала ни слова.
Этослучилось за месяц досватовства. Степан Трофимович был поражен и
начал задумываться. Преждеещемоглабытьнадежда, чтосынок пожалуйи
совсем не приедет, - то-есть надежда, судя со стороны, по мнению кого-нибудь
постороннего. Степан же Трофимович, как отец, с негодованием отверг бы самую
мысль оподобнойнадежде.Какбы тамни было, но до сихпор оПетруше
доходиликнамвсЈтакиестранныеслухи.Сначала,кончивкурсв
университете, лет шесть тому назад, он слонялся в Петербурге без дела. Вдруг
получилосьунасизвестие,чтоонучаствовалвсоставлениикакой-то
подметнойпрокламации и притянут кделу. Потом, что оночутилсявдруг за
границей, в Швейцарии, в Женеве, - бежал, чего доброго.
- Удивительномнеэто, -проповедывал намтогда СтепанТрофимович,
сильносконфузившийся,-Петрушаc'estunesipauvretête!Он добр,
благороден,оченьчувствителен, и я тактогда, в Петербурге, порадовался,
сравнив его с современною молодежью, но c'est un pauvre sire tout de même...
Изнаете, всЈ от тойже недосиженности, сентиментальности! Ихпленяетне
реализм,ачувствительная,идеальнаясторонасоциализма,таксказать,
религиозный оттенок его, поэзия его... с чужого голоса, разумеется. И однако
мне-то,мнекаково! У меня здесьстолько врагов,там еще более, припишут
влиянию отца... Боже! Петруша двигателем! В какие времена мы живем!
Петруша выслал, впрочем, оченьскоро свой точныйадрес изШвейцарии,
дляобычнойему высылки денег:стало быть, не совсем же был эмигрантом. И
вот теперь, пробыв за границей годачетыре, вдругпоявляется опять в своем
отечествеиизвещает оскором своемприбытии: сталобыть, нив чемне
обвинен.Малотого,дажекакбудтокто-топринимал внемучастиеи
покровительствовалему.Он писалтеперь с югаРоссии,где находилсяпо
чьему-то частному,новажному поручениюи об чем-то там хлопотал. ВсЈ это
было прекрасно, нооднакогде жевзять остальные семь-восемь тысяч, чтобы
составитьприличный maximumцены за имение? Ачто еслиподымется крик, и
вместо величественнойкартины дойдет допроцесса?Что-то говорило Степану
Трофимовичу,что чувствительныйПетруша не отступитсяот своих интересов.
"Почему это, я заметил", шепнул мне раз тогда Степан Трофимович, "почему это
все эти отчаянные социалистыи коммунисты в то же время и такие неимоверные
скряги,приобретатели,собственники,идажетак,чточембольшеон
социалист,чемдальшепошел,тем сильнееисобственник.