Чего
выточноиспугались, СтепанТрофимович? Впрочем,явсЈ сего же пьяной
болтовниговорю,атрезвыйонисамобэтомпрималчивает.Человек
раздражительныйи,как бытаксказать,военно-эстетический,но дурного
только вкуса. А сестрица эта не только сумасшедшая, но даже хромоногая. Была
будто бы кем-то обольщена в своей чести, и за это вот господин Лебядкин, уже
многие годы, будто бы собольстителя ежегодную дань берет, в вознаграждение
благородной обиды, так по крайней мере из его болтовни выходит - а по-моему,
пьяные только слова-с. Просто хвастается. Да и делается это гораздо дешевле.
А чтосуммы у него есть, так это совершенно уж верно; полторынедели назад
на босу ногу ходил, а теперь, самвидел, сотни в руках. У сестрицы припадки
какие-то ежедневные, визжит она, а он-то ее "в порядок приводит" нагайкой. В
женщину, говорит,надо вселять уважение.Вотне пойму, как ещеШатов над
ними уживается.Алексей Нилыч только три денька ипростоялис ними, еще с
Петербурга были знакомы, а теперь флигелек от беспокойства занимают.
- Это всЈ правда? - обратился Степан Трофимович к инженеру.
- Вы очень болтаете, Липутин, - пробормотал тот гневно.
- Тайны, секреты! Откуда у нас вдруг столько тайн и секретов явилось! -
не сдерживая себя, восклицал Степан Трофимович.
Инженер нахмурился, покраснел, вскинул плечами и пошел было из комнаты.
- Алексей Нилыч даже нагайку вырвали-с, изломали и в окошко выбросили и
очень поссорились, - прибавил Липутин.
-Зачем выболтаете,Липутин, это глупо,зачем?- мигом повернулся
опять Алексей Нилыч.
- Зачем же скрывать, из скромности, благороднейшие движения своей души,
то-есть вашей души-с, я не про свою говорю.
-Как этоглупо... и совсемненужно... Лебядкинглуписовершенно
пустой -идлядействия бесполезныйи...совершенновредный.Зачем вы
болтаете разные вещи? Я ухожу.
- Ах как жаль,- воскликнул Липутин с ясною улыбкой, - а то быя вас,
СтепанТрофимович,ещеодним анекдотцемнасмешил-с. Дажеишелстем
намерением, чтобы сообщить, хотя вывпрочем наверно уж и сами слышали.Ну,
да уж в другой раз, Алексей Нилыч так торопятся... До свиданья-с. С Варварой
Петровнойанекдотик-то вышел, насмешила она меня третьегодня,нарочно за
мной посылала, просто умора. До свиданья-с.
Но уж тут СтепанТрофимович таки вцепился в него: он схватилего за
плечи,крутоповернулназад в комнату ипосадилнастул.Липутин даже
струсил.
-Да как же-с? - начал он сам, осторожно смотря на Степана Трофимовича
с своего стула. - вдруг призвалименя и спрашивают "конфиденциально", как я
думаю в собственном мнении: помешан ли Николай Всеволодович или в своем уме?
Как же не удивительно?
- Вы с ума сошли! - пробормотал Степан Трофимович, ивдруг точно вышел
из себя:
- Липутин, вы слишком хорошознаете, что только затем ипришли, чтобы
сообщить какую-нибудь мерзость в этом роде и.
.. еще что-нибудь хуже!
В один мигприпомниласьмнеего догадкаотом, что Липутин знает в
нашемделене толькобольше нашего, ноиеще что-нибудь,чегомы сами
никогда не узнаем.
- Помилуйте, Степан Трофимович! - бормотал Липутинбудто бы вужасном
испуге, - помилуйте...
-Молчитеи начинайте!Явас оченьпрошу, господинКириллов, тоже
воротиться и присутствовать, очень прошу! Садитесь. А вы, Липутин, начинайте
прямо, просто... и без малейших отговорок!
- Знал бытолько, чтоэто вас такфрапирует, такябы совсем ине
начал-с... Ая-то ведь думал,чтовам уже всЈ известноотсамой Варвары
Петровны!
- Совсем вы этого не думали! Начинайте, начинайте же, говорят вам!
-Только сделайте одолжение,присядьте уж и сами, а точто же я буду
сидеть,авыв такомволнениибудетепередомною... бегать. Нескладно
выйдет-с.
СтепанТрофимович сдержалсебяивнушительноопустилсявкресло.
Инженерпасмурнонаставилсяв землю.Липутинснеистовымнаслаждением
смотрел на них.
- Да что же начинать... так сконфузили...
VI.
- Вдругтретьего дня, присылают ко мне своего человека: просят дескать
побывать вас завтра в двенадцать часов. Можете представить? Я дело бросил, и
вчераровнешенько вполдень звоню.Вводят менявгостиную;подождалс
минутку -вышли; посадили, сами напротив сели. Сижуи веритьотказываюсь;
сами знаете, как она меня всегдатретировала! Начинают прямо без изворотов,
по их всегдашней манере: Вы помните, говорит, что четырегода назад Николай
Всеволодович, будучи в болезни, сделал несколько странных поступков, так что
недоумевал весь город, пока всЈобъяснилось. Один из этих поступков касался
вас лично.Николай Всеволодович тогдак вам заезжал повыздоровлении и по
моейпросьбе.Мнеизвестно тоже,чтоон ипрежде несколько разс вами
разговаривал.Скажите откровенноипрямодушно, каквы...(тутзамялись
немного) - как вы находили тогда Николая Всеволодовича... Как вы смотрели на
него вообще... какое мнение о нем могли составить и... теперь имеете?..
Тут уж совершенно замялись, такчтодаже переждалиполную минуткуи
вдруг покраснели. Я перепугался. Начинают опять не то, чтобы трогательным, к
ним это нейдет, а таким внушительным очень тоном:
-"Яжелаю,говорит, чтобывы меня хорошои безошибочно,говорит,
поняли. Япослалатеперьзавами, потомучтосчитаю васпрозорливым и
остроумнымчеловеком,способнымсоставитьверноенаблюдение(каковы
комплименты!). Вы, говорит, поймете конечно и то, что с вами говорит мать...
Николай Всеволодович испытал вжизни некоторые несчастия и многие повороты.
ВсЈ это, говорит, могло повлиять на настроение ума его. Разумеется, говорит,
яне говорюпро помешательство, этого никогдабыть не может! (твердои с
гордостию высказано).