.. Тыведьтрус, а еще
капитан!
-Я...я...она...онаесть...-залепеталкапитандрожащим,
взволнованным голосом.
- Ну? - подставил ухо Шатов.
Наступило молчание по крайней мере на полминуты.
-Па-а-адлец!-раздалосьнаконецзадверью,икапитанбыстро
отретировался вниз, пыхтя как самовар, с шумом оступаясь на каждой ступени.
- Нет, он хитер, и пьяный не проговорится, - отошел от двери Шатов.
- Что же это такое? - спросил я.
Шатов махнул рукой, отпер дверь и стал опять слушать на лестницу; долго
слушал, даже сошел вниз потихоньку несколько ступеней. Наконец воротился.
- Не слыхать ничего,не дрался; значит,прямо повалился дрыхнуть. Вам
пора идти.
- Послушайте, Шатов, что же мне теперь заключить изо всего этого?
- Э, заключайте что хотите! - ответил он усталым и брезгливым голосом и
сел за свой письменный стол.
Я ушел.Одна невероятная мысльвсЈ болееи болееукреплялась в моем
воображении. С тоской думал я о завтрашнем дне...
VII.
Этот "завтрашний день", то-есть то самое воскресенье, в котороедолжна
была ужебезвозвратнорешитьсяучасть Степана Трофимовича,былодним из
знаменательнейшихдней в моейхронике.Это был день неожиданностей,день
развязок прежнего и завязок нового, резких разъяснений и еще пущей путаницы.
Утром,как уже известно читателю, я обязанбыл сопровождатьмоего друга к
ВарвареПетровне, по еесобственному назначению, а в тричаса пополудни я
уже должен был бытьу Лизаветы Николаевны,чтобы рассказатьей - я сам не
знало чем, испособствоватьей -самне зналв чем. Имежду темвсЈ
разрешилосьтак, как никтобынепредположил. Одним словом, это был день
удивительно сошедшихся случайностей.
Началось стого, что мысоСтепаном Трофимовичем, явившись к Варваре
Петровне ровно в двенадцатьчасов, какона назначила, не засталиее дома;
она еще не возвращалась отобедни.Бедныйдруг мой былтак настроен или,
лучшесказать, так расстроен, что это обстоятельство тотчас же сразило его;
почти в бессилии опустился он на кресло вгостиной. Я предложилему стакан
воды;нонесмотря набледностьсвоюидаже надрожьвруках,онс
достоинствомотказался.Кстати,костюмегоотличалсянаэтотраз
необыкновенною изысканностию:почти бальное,батистовоес вышивкой белье,
белыйгалстух, новая шляпав руках,свежиесоломенного цветаперчатки и
даже,чуть-чуть,духи.Толькочто мыуселись,вошелШатов,введенный
камердинером,ясноедело,тожепооффициальномуприглашению.Степан
Трофимович привстал былопротянуть ему руку,ноШатов,посмотрев нанас
обоихвнимательно,поворотилвугол, уселсятам идаже некивнулнам
головой.
Степан Трофимович опять испуганно поглядел на меня.
Такпросиделимы еще несколькоминут всовершенном молчании. Степан
Трофимовичначал быловдругмне что-тооченьскорошептать,нояне
расслушал;да исамонот волнения не докончили бросил. Вошелеще раз
камердинер поправить что-тона столе;а вернее -поглядетьна нас. Шатов
вдруг обратился к нему с громким вопросом:
- Алексей Егорыч, не знаете, Дарья Павловна с ней отправилась?
- Варвара Петровнаизволилипоехать в собородне-с, а Дарья Павловна
изволили остаться у себя наверху, и не так здоровы-с, - назидательно и чинно
доложил Алексей Егорыч.
Бедный друг мой опять бегло и тревожно со мной переглянулся, такчто я
наконец стал от него отворачиваться. Вдругу подъездапрогремела карета, и
некоторое отдаленное движение в доме возвестило нам, что хозяйка воротилась.
Всемы привскочили скресел, но опять неожиданность: послышался шум многих
шагов, значило,что хозяйкавозвратилась не одна, а это действительно было
уже несколько странно, так как сама онаназначила нам этот час. Послышалось
наконец, что кто-то входил до странности скоро,точно бежал, а так не могла
входитьВарвара Петровна. И вдруг она почти влетела в комнату запыхавшись и
в чрезвычайном волнении. Занею, несколько приотстав и гораздотише, вошла
ЛизаветаНиколаевна,асЛизаветойНиколаевнойрукавруку-Марья
Тимофеевна Лебядкина! Если б я увидел это во сне, то и тогда бы не поверил.
Чтоб объяснить этусовершеннуюнеожиданность, необходимо взятьчасом
назадирассказать подробнее о необыкновенномприключении, происшедшемс
Варварой Петровной в соборе.
Во-первых,к обедне собралсяпочти весь город, то-есть разумея высший
слой нашегообщества.Знали, что пожалует губернаторша в первый раз, после
своегок нам прибытия.Замечу, что унас уже пошли слухи отом,что она
вольнодумка и"новыхправил". Всемдамамизвестнобылотоже,чтоона
великолепно и с необыкновенным изяществом будет одета; а потому наряды наших
дам отличались на этотразизысканностьюи пышностью.Одналишь Варвара
Петровна была скромно ипо-всегдашнему одетаво всЈчерное; так бессменно
одевалась онав продолжение последнихчетырехлет. Прибыввсобор,она
поместилась на обычном своем месте, налево, в первом ряду, и ливрейный лакей
положилпред нею бархатную подушку для коленопреклонении, одним словом, всЈ
по-обыкновенному. Но заметили тоже, что на этот раз она, вовсЈ продолжение
службы,как-то чрезвычайно усердномолилась; уверяли даже потом, когда всЈ
припомнили, что даже слезы стояли в глазах ее. Кончилась наконецобедня,и
нашпротоиерей,отецПавел, вышел сказать торжественную проповедь. Унас
любили его проповеди и ценили их высоко; уговаривали его даже напечатать, но
он всЈ не решался. На этот раз проповедь вышла как-то особенно длинна.
И вот, вовремя уже проповеди подкатила к собору одна дама на легковых
извозчичьихдрожках прежнего фасона,то-есть на которых дамымогли сидеть
толькосбоку,придерживаясь закушакизвозчикаи колыхаясьоттолчков
экипажа, как полевая былинка от ветра.