..
И он добился своего, Беня Крик, потому что он был страстен,астрасть
владычествуетнадмирами.Новобрачныепрожилитримесяцавтучной
Бессарабии, среди винограда, обильной пищи и любовногопота.ПотомБеня
вернулся в Одессу для того, чтобы выдать замужсорокалетнююсеструсвою
Двойру, страдающую базедовой болезнью. Ивоттеперь,рассказависторию
Сендера Эйхбаума, мыможемвернутьсянасвадьбуДвойрыКрик,сестры
Короля.
Наэтойсвадьбекужинуподалииндюков,жареныхкуриц,гусей,
фаршированную рыбу иуху,вкоторойперламутромотсвечивалилимонные
озера. Над мертвыми гусинымиголовкамипокачивалисьцветы,какпышные
плюмажи. Но разве жареных куриц выносит на берег пенистый прибой одесского
моря?
Все благороднейшее из нашей контрабанды, все, чем славна земля изкрая
в край, делало в ту звездную, в ту синюю ночьсвоеразрушительное,свое
обольстительноедело.Нездешнеевиноразогреваложелудки,сладко
переламывало ноги, дурманило мозги и вызывало отрыжку, звучную, как призыв
боевойтрубы.Черныйкокс"Плутарха",прибывшеготретьегодняиз
Порт-Саида, вынес за таможеннуючертупузатыебутылкиямайскогорома,
маслянистую мадеру, сигары с плантаций ПирпонтаМорганаиапельсиныиз
окрестностейИерусалима.Вотчтовыноситнаберегпенистыйприбой
одесского моря, вот чтодостаетсяиногдаодесскимнищимнаеврейских
свадьбах. Им достался ямайский ром насвадьбеДвойрыКрик,ипоэтому,
насосавшись,кактрефныесвиньи,еврейскиенищиеоглушительностали
стучать костылями. Эйхбаум, распустив жилет, сощуреннымглазомоглядывал
бушующее собраниеилюбовноикал.Оркестригралтуш.Этобылокак
дивизионный смотр. Туш - ничего кроме туша. Налетчики, сидевшие сомкнутыми
рядами,вначалесмущалисьприсутствиемпосторонних,нопотомони
разошлись. Лева Кацап разбил на голове своей возлюбленнойбутылкуводки.
Моня Артиллерист выстрелил в воздух.Нопределовсвоихвосторгдостиг
тогда,когда,пообычаюстарины,гостиначалиодарятьновобрачных.
Синагогальные шамесы, вскочив на столы, выпевали под звуки бурлящеготуша
количество подаренных рублей исеребряныхложек.ИтутдрузьяКороля
показали, чего стоит голубая кровь и неугасшее еще молдаванское рыцарство.
Небрежным движением руки кидали они на серебряные подносы золотыемонеты,
перстни, коралловые нити.
Аристократы Молдаванки, они были затянуты в малиновые жилеты, ихплечи
охватывали рыжие пиджаки, а на мясистых ногах лопалась кожа цвета небесной
лазури. Выпрямившись во весь рост и выпячивая животы,бандитыхлопалив
такт музыки, кричали "горько" и бросали невесте цветы, а она, сорокалетняя
Двойра, сестраБениКрика,сестраКороля,изуродованнаяболезнью,с
разросшимся зобом и вылезающими из орбит глазами, сидела нагореподушек
рядом с щуплым мальчиком, купленным наденьгиЭйхбаумаионемевшимот
тоски.
Обряд дарения подходил к концу, шамесы осипли и контрабас неладилсо
скрипкой. Над двориком протянулся внезапно легкий запах гари.
-Беня,-сказалпапашаКрик,старыйбиндюжник,слывшиймежду
биндюжниками грубияном, - Беня, ты знаешь, что мине сдается? Мине сдается,
что у нас горит сажа...
- Папаша, - ответил Король пьяномуотцу,-пожалуйста,выпивайтеи
закусывайте, пусть вас не волнует этих глупостей...
И папаша Крик последовал совету сына. Он закусил ивыпил.Нооблачко
дыма становилось все ядовитее.Где-торозовелиужекраянеба.Иуже
стрельнул в вышину узкий, как шпага, язык пламени. Гости, привстав,стали
обнюхивать воздух, и бабы ихвзвизгнули.Налетчикипереглянулисьтогда
друг с другом. И только Беня, ничего не замечавший, был безутешен.
- Мине нарушают праздник, - кричал он",полныйотчаяния,-дорогие,
прошу вас, закусывайте и выпивайте...
Но в это время во дворе появился тотсамыймолодойчеловек,который
приходил в начале вечера.
- Король, - сказал он, - я имею вам сказать пару слов...
- Ну, говори, - ответил Король,-тывсегдаимеешьвзапасепару
слов...
- Король, - произнес неизвестный молодой человекизахихикал,-это
прямо смешно, участок горит, как свечка...
Лавочники онемели.Налетчикиусмехнулись.ШестидесятилетняяМанька,
родоначальница слободских бандитов, вложив два пальца в рот, свистнула так
пронзительно, что ее соседи покачнулись.
- Маня, вы не на работе, - заметил ей Беня, - холоднокровней, Маня...
Молодогочеловека,принесшегоэтупоразительнуюновость,всееще
разбирал смех.
-Онивышлисучасткачеловексорок,-рассказывалон,двигая
челюстями, - и пошли на облаву; так они отошли шагов пятнадцать,какуже
загорелось... Побежите смотреть, если хотите...
Но Беня запретил гостям идти смотреть на пожар. Отправился онсдвумя
товарищами. Участок исправно пылалсчетырехсторон.Городовые,тряся
задами, бегали по задымленным лестницам и выкидывали из окон сундуки.Под
шумок разбегались арестованные.Пожарныебылиисполненырвения,нов
ближайшем кране не оказалось воды. Пристав - тасамаяметла,чточисто
метет, - стоял на противоположном тротуаре и покусывал усы, лезшиеемув
рот. Новая метла стояла без движения. Беня, проходя мимопристава,отдал
ему честь по-военному.
- Доброго здоровьичка, ваше высокоблагородие, - сказал он сочувственно.
- Что вы скажете на это несчастье? Это же кошмар...
Он уставился на горящее здание, покачал головой и почмокал губами:
- Ай-ай-ай...
А когда Беня вернулся домой - во дворе потухали уже фонарики и нанебе
занималась заря. Гости разошлись, и музыканты дремали, опустивголовына
ручки своих контрабасов. Одна только Двойра несобираласьспать.Обеими
руками она подталкивала оробевшего мужа кдверямихбрачнойкомнатыи
смотрела на негоплотоядно,каккошка,которая,держамышьворту,
легонько пробует ее зубами.