Ты,видно,
представляешься мальчиком. Неужелитынезнаешь,чтовэтойгодув
Аргентине такой урожай, что хоть завались, и мы сидим с нашей пшеницей без
почина?.. И скажу тебе, положа руку на сердце, что мне надоело на старости
лет кушать такой горький кусок хлеба и переживать эти неприятности,после
того как я отработал всю жизнь, как последний ломовик. Ичтожеяимею
послеэтихбессрочныхкаторжныхработ?Язвы,болячки,хлопотыи
бессонницу. Брось этих глупостей, Беня. Твой друг, гораздо больше, чемты
это предполагаешь, - Рувим Тартаковский".
"Полтора жида" сделал свое. Он написал письмо. Нопочтанедоставила
письмо по адресу. Не получив ответа, Беня рассерчал. На следующий деньон
явился с четырьмя друзьями в контору Тартаковското. Четыре юноши вмасках
и с револьверами ввалились в комнату.
- Руки вверх! - сказали они и стали махать пистолетами.
- Работай спокойнее, Соломон, - заметил Беня одному из тех, ктокричал
громче других, - не имейэтупривычкубытьнервнымнаработе,-и,
оборотившись к приказчику, белому, как смерть, и желтому,какглина,он
спросил его:
- "Полтора жида" в заводе?
-Ихнетвзаводе,-ответилприказчик,фамилиякоторогобыла
Мугинштейн, а по имени он звался Иосиф и былхолостымсыномтетиПеси,
куриной торговки с Серединской площади.
- Кто будет здесь, наконец, за хозяина? - стали допрашивать несчастного
Мугинштейна.
- Я здесь буду за хозяина, - сказалприказчик,зеленый,какзеленая
трава.
- Тогда отчини нам, с божьей помощью, кассу! -приказалемуБеня,и
началась опера в трех действиях.
Нервный Соломон складывал в чемодан деньги, бумаги, часы имонограммы;
покойник Иосиф стоял перед ним с поднятыми руками,ивэтовремяБеня
рассказывал истории из жизни еврейского народа.
- КольразонразыгрываетизсебяРотшильда,-говорилБеняо
Тартаковском, - так пусть он горит огнем.Объяснимне,Мугинштейн,как
другу: вот получает он от меня деловое письмо: отчего бы ему несестьза
пять копеек на трамвай и не подъехать ко мне на квартируиневыпитьс
моей семьей стопку водкиизакуситьчембогпослал.Чтомешалоему
выговорить передо мной душу? "Беня, - пусть бы он сказал, - так и так, вот
тебе мой баланс, повремени мне пару дней, дай вздохнуть, дай мнеразвести
руками". Что бы я ему ответил? Свинья со свиньей не встречается, а человек
с человеком встречается. Мугинштейн, ты меня понял?
- Я вас понял, - сказал Мугинштейн и солгал, потому что совсемемуне
было понятно, зачем "полтора жида",почтенныйбогачипервыйчеловек,
должен был ехать на трамвае закусывать с семьей биндюжника Менделя Крика.
А тем временемнесчастьешлялосьподокнами,какнищийназаре.
Несчастье с шумом ворвалось в контору. И хотянаэтотразоноприняло
образ еврея Савки Буциса, но оно было пьяно, как водовоз.
- Го-гу-го, - закричал еврей Савка, - прости меня, Венчик, я опоздал, -
и он затопал ногами и стал махатьруками.Потомонвыстрелил,ипуля
попала Мугинштейну в живот.
Нужны ли тут слова? Был человекинетчеловека.Жилсебеневинный
холостяк, как птица на ветке, - и вотонпогибчерезглупость.Пришел
еврей, похожий наматроса,ивыстрелилневкакую-нибудьбутылкус
сюрпризом, а в живот человека. Нужны ли тут слова?
- Тикать с конторы, - крикнул Беня и побежал последним. Но,уходя,он
успел сказать Буцису:
- Клянусь гробом моей матери, Савка, ты ляжешь рядом с ним...
Теперь скажите мневы,молодойгосподин,режущийкупоныначужих
акциях, как поступили бы вынаместеБениКрика?Вынезнаете,как
поступить. А он знал. Поэтому он Король,амысвамисидимнастене
второго еврейского кладбища и отгораживаемся от солнца ладонями.
Несчастный сын тети Песи умер не сразу. Через час после того,какего
доставили в больницу, туда явился Беня. Он велел вызвать ксебестаршего
врача и сиделку и сказал им, не вынимая рук из кремовых штанов:
- Я имею интерес,-сказалон,-чтобыбольнойИосифМугинштейн
выздоровел.Представляюсьнавсякийслучай.БенционКрик.Камфору,
воздушные подушки, отдельную комнату - давать с открытой душой. Еслинет,
то на всякого доктора, будь ондажедокторомфилософии,приходитсяне
более трех аршин земли.
И все же Мугинштейн умер в ту же ночь. И тогдатолько"полторажида"
поднял крик на всю Одессу.
- Где начинается полиция, - вопил он, - и где кончается Беня?
- Полиция кончается там, где начинается Беня, - отвечали резонные люди,
ноТартаковскийнеуспокаивался,иондождалсятого,чтокрасный
автомобиль с музыкальнымящикомпроигралнаСерединскойплощадисвой
первый марш из оперы "Смейся, паяц". Среди беладнямашинаподлетелак
домику, в котором жила тетя Песя.
Автомобиль гремел колесами, плевался дымом, сиял медью, вонялбензином
и играл арии на своем сигнальном рожке. Изавтомобилявыскочилнектои
прошел в кухню, где на земляном полу билась маленькая тетя Песя."Полтора
жида" сидел на стуле и махал руками.
- Хулиганская морда, - прокричал он, увидя гостя, - бандит, чтобы земля
тебя выбросила! Хорошую моду себе взял - убивать живых людей...
- Мосье Тартаковский, - ответил ему Беня Крик тихим голосом, - вот идут
вторые сутки, как я плачу за дорогим покойником, как за родным братом.Но
язнаю,чтовыплеватьхотелинамоимолодыеслезы.Стыд,мосье
Тартаковский, - в какой несгораемый шкаф упрятали вы стыд? Вы имели сердце
послать матери нашего покойного Иосифа сто жалких карбованцев. Мозг вместе
с волосами поднялся у меня дыбом, когда я услышал эту новость.
Тут Беня сделал паузу. На нем был шоколадный пиджак, кремовыештаныи
малиновые штиблеты.
-Десятьтысячединовременно,-заревелон,-десятьтысяч
единовременно и пенсию до ее смерти, пусть она живет сто двадцатьлет.