Парень неодобрительновыслушалГирина,
свернул цигарку, затянулся, сплюнул под ноги.
- Лезешь не в свое дело,- процедил комсомолец, - али полюбилась
Нюшка-то?Бросьэто,какдруг говорю.Сама виновата,спуталась с
бандитским элементом еще в двадцать девятом - туда ей и дорога! А тебе
нечего башкой рисковать.
Нотка горечи прозвучала вответепарня,иГирин,ставшийза
последниеднинеобычайночутким,понял.Онпридвинулсяближек
комсомольцу и негромкосталвыкладыватьемусобственныемыслиоб
обманутой девушке.
- И ежели ты ее любил,- внезапно сказал Гирин,- так твое дело
неворотитьморду,будто ты святоша какой,а помочь по-серьезному.
Вырвать ее отсюда надо, а не отдавать на растерзание. Они глумились, а
ты, как сукин сын, смотрел да радовался.
- Ну на это ты не налегай, полегче! - озлился парень.
- И ничего не полегче! Подумаешь, так сам поймешь... Только думай
скорее.
- Дак я разве против...Только чем я али мы помочь можем? Охрану
тебе выставить - разве можно?Трое нас,и так-то самизавсегдапод
угрозой.
- Не о том я! Разыграть надо одно представление. Нужны два нагана
дачеловекнадежный,постаршенасстобой...- И Гирин протянул
комсомольцу свою знаменитую махорку,объясняя,зачемтребуютсяэти
странные приготовления.
Парень, слушая, улыбался все шире, показывая крупные ровные зубы.
- Ну голова!- хлопнул он по плечу Гирина.- Вишь,недаром вас
там учат,одевают да кормят.Того стоит... Айда, пошли! - Комсомолец
повесилседелкунагвоздь,аккуратноубралшильяиремешки,
подпоясался.
Они зашагаливдругойконец села,где в крохотной избенке жил
бывший красноармеец,член партии Гаврилов,бледный и худой,ещене
вполне оправившийся от сильной болезни. На счастье, он оказался дома и
обрадовался, увидев на посетителе военную форму.
Гирин вторичноизложилсвойплан.Гавриловсначала хмурился,
возражая,но потом расплылся в усмешке,такжекакикомсомолец.
Толькоусмешкаегобыланедоброй,необещавшей ничего хорошего
насильникам и скрытым бандитам. Он расправил жидковатые усы и, сощурив
острые глаза, повернулся к комсомольцу.
- Выходит, приезжий-то, Иван... как вас по батюшке?..
- Не надо, молод еще!
- И то, Ванюшка-то крепче тебя оказался, да и смекалистей!
- На то он и ученый.
- Лукавишь,Федька! И по роже видно, врать не могешь. Коли ежели
бы да не ходил сам за Анной,скорей бы сообразил,что делать. А тут,
вишь, ослеп!
- Ладно,дядяАндрей,будет уж.Порешили ведь.Значит,Иван
сговаривается с Нюшкой, а завтра мы к ним туда заявляемся.
- Так-то так, - вдруг заколебался Гаврилов, - а как вдруг старуха
загнется?
- Ух ты!- завопил Федор.
- Тогда всех засудят. Ой, не подумали!
- Не всех - меня,- решительно возразил Гирин,- распискудам.
Сейчас написать?
- Ладно уж, там увидим. Сначала дело. Ответ потом.
- Ну, спасибо вам, прямо до земли, - облегченно вздохнул Гирин. -
Получится или нет, видно будет, а за помощь и за дружбу кланяюсь.
- Чеготам,тебесамомуспасибо,чтонадоумил.Хотя...
подозреваю,своюкорыстьимеешь,уставилсявдругГавриловна
покрасневшего Гирина.- Да ничего,что тут плохого!Этот, - показал
бывший солдат на комсомольца, - не в счет. Нюшку он потерял.
- Да не нужна она мне вовсе,- оправдывался парень, - на что ее,
Анну, теперь!
Гирин медленношелкдому,обдумываяпредстоящийразговор с
Анной.Надо было,чтобы она постаралась вспомнить обличьетех,кто
убивалееотца,исогласиласьстатьдействующимлицом маленькой
инсценировки,задуманной Гириным.Ходу логических заключениймешало
что-то досадное,резанувшее его при последних словах комсомольца: "На
чтоее,Анну,теперь!"Вэтихсловахзаключалосьвседремучее
"достоинство"обойденногомужчины,горькийизлойотказот той,
которая уже посмела принадлежать другому,не ему.И если этот былк
тому же явная сволочь? Разве не прав Федор?..
Едва АннапонялазадуманноеГириным,какстрашноеволнение
охватило ее. Взявшись ладонями за виски извечно девическим жестом, она
затаив дыхание слушала студента и долго старалась вспомнить лицо убийц
отца.Онане сумела точно описать их - при тусклом свете пятилинейки
негодяи ворвались снахлобученнымифуражками,одетыевпоношенную
военнуюформу.Однакоэтобылок лучшему и позволяло обойтись без
грима,для которого не было никаких приспособлений и никакого умения.
Гирин решил,что одним из "бандитов" будет сам,а вторым - Гаврилов.
Кричать придется Гаврилову,так как больная ужезналаголоссвоего
жильца. Ничем, даже мелочью, нельзя было рисковать. Гирин сделал новые
запоры на дверяхиокнах,какиеилошадинеподсилусломать.
Нечаянноевторжение"приятелей" Анны могло бы испортить дело.Когда
все было подготовлено, Гириным овладела страшная тревога.
Он почтинеспалночь и весь день не мог найти покоя,пока не
отправился за Гавриловым и Федором.Комсомолец соглашалсядатьсвой
наган,нолишьс условием,что сам будет поблизости.Гирин увидел
бывшего красноармейца донельзя разозленным.У Федора тоже горели уши,
как у обруганного.
- Ты посмотри,-обратилсяГавриловкГирину,показываяна
полдесяткаисковерканныхнаганныхпатронов,-это я старался пули
вынуть.Какая собака так придумала-засаженонасмерть,ничемне
вытащишь!
- Хорошо придумано:без пуливрагнеостанется,-улыбнулся
Гирин.