Нарушилась стройнаяцепьвоспоминаний.Гирин
быстровышел из мрачного коридора,решив во что бы то ни стало найти
для статуи Анны достойное пристанище.Гирин представил себе своюеще
совсемпустуюкомнату,споходнойкойкойи небогатым скарбом,с
огромной статуей под самый потолок,и даже развеселился.Доприема,
назначенногоемувинституте,оставалось еще много времени.Гирин
прошел двором к стадиону "Динамо",обогнул егоивышелнабульвар
Ленинградского шоссе.Здесь, найдя обсохшую скамейку, он сел и, никем
не тревожимый, унесся снова к дням далекой молодости...
Устроившись вдомеАнны,онзанялся исследованиями,заполняя
герметические склянки водой иземлейитщательноупаковываяихв
небольшие почтовые ящики.
Оставалось времяидлянеторопливыходинокихпрогулоквдоль
высокогоберегаВолгиинакое-какую мужскую помощь Анне по дому.
Покосившиеся ворота выпрямились, ступени заднего крыльца белели свежим
деревомновыхдосок,а протекавшая над кухней и над сеновалом крыша
теперь могла выдержать осенние дожди.
Однажды ночьюГиринбылразбуженнеясным шумом.Спросонок он
подумал, не плохо ли с больной, и прислушался.
Затрещала дверь,двамужскихголосатихозабормотали угрозы,
перебиваядругдруга.Сновамолчаливаяборьба,иГиринуслышал
задыхающийся гневный шепот Анны:
- Уйди, не хочу... зверь... Мать услышит, ее хоть не мучь!
- Что твоя мать - чурбак с глазами!- забубнил нарочито гнусавый
голос. - Будет кобениться...
- Пользуешься, что мать больная, ух ты, подлюга! Ой!
Дверь вкомнатушкуАнныраскрыласьизахлопнулась.Одиниз
пришельцевудалился,наглотопочасапогами.Гиринстоялв
нерешительности,загоревшись яростным желанием датьбойнегодяями
боясьвмешатьсявнеизвестныеемуотношения.Нокогдаон начал
размышлять о тяжкой трагедии Анны,его невмешательство показалось ему
постыдным. Он лежал без сна, жалея о том, что, несмотря на свой рост и
большую силу, он все же лишь неопытный мальчишка. И так захотелось ему
быть суровым и бородатым вроде паромщика.Тогда он был бы уверен, что
не уступит девушку ее нелепой судьбе.
Гирин заснуллишьпод утро и поднялся,когда солнце уже высоко
стояло над кустами вырубки,почти вплотную подходившей под егоокна.
Анна принесла ему обычный завтрак:холодного молока,яиц, хлеба. Она
низко повязалась платком и ходила,опустив прикрытые ресницами глаза.
Взгляд,брошенный украдкой,и зардевшиеся щеки Анны показали Гирину,
что еемучитстыд.Нет,Аннаотнюдьнепоходиланасчастливую
возлюбленную, и Гирин решил как-то действовать.
Весь день,обходя очередные поля,колодцы и родники,он думал,
каквызволитьАннуизеежестокой кабалы.
Весь день,обходя очередные поля,колодцы и родники,он думал,
каквызволитьАннуизеежестокой кабалы.Ключ к решению вопроса
заключалсявболезниматери-Аннанемогларасстатьсяс
парализованной ни при каких условиях. Взять с собой в Ленинград Анну с
больной матерью было не под силу одинокому студенту.
Значит, преждевсегонадо было или устроить мать Анны в хорошую
больницу,или...вылечить ее.И тут,возобновляя в памяти все, что
былоемуизвестноолечении психических параличей,Гирин вспомнил
некогда прогремевший на весь Ленинград опыт профессораАствацатурова.
Выдающийся невропатолог,начальник нервной клиники Военно-медицинской
академии,прозваннойстудентами"Дантовымадом"заскопление
устрашающеискалеченныхнервнымиповреждениямибольных,принял
привезенную откуда-то изпровинцииженщину,пораженнуюпсихическим
параличом после внезапной смерти ребенка.Как раз таким же параличом,
как мать Анны,то есть онамогласлышать,видеть,нобыланев
состоянии говорить и двигаться.Знаменитый Аствацатуров оставался для
той женщины последней надеждой - все усилия лечившихееврачейбыли
безрезультатными.
Аствацатуров целуюнеделюдумал,намеренноневстречаясьс
больной, пока не пришел к смелому и оригинальному решению.
После долгого и напряженного ожидания больная была извещена,что
сегодняеепримет"сам".Помещенная в отдельную палату,в кресло,
прямо против двери,парализованная женщина была вне себя от волнения.
Ассистенты профессора объявили ей,чтобы она ждала, смотря на вот эту
дверь,"сейчас сюда войдет "сам" Аствацатуров и, конечно, без всякого
сомнения,вылечитее.Прошлочетвертьчаса,полчаса,ожидание
становилосьвсенапряженнееитомительнее.Наконецсшумом
распахнулась дверь,и Аствацатуров,громадного роста, казавшийся еще
больше в своем белом халате ибелойшапочкеначерныхспроседью
кудрях,согромнымигорящимиглазаминакрасивоморлиномлице,
ворвался в комнату,быстроподошелкженщинеистрашнымголосом
закричал: "Встать!"
Больная встала, сделала шаг, упала... но паралич прекратился. Так
ленинградскийпрофессорсовершилмгновенноеисцелениенехуже
библейского пророка.Он использовал ту жегигантскуюсилупсихики,
почти религиозную веру в чудо.
Как бы сделать что-то подобное в отношенииматериАнны-ведь
психическиепараличимогутбытьвылеченыименнотаким сильнейшим
нервным потрясением.Но какзаставитьженщину,уженескольколет
живущую в безысходном отчаянии,придавленную еще трагедией дочери, не
пониматькоторуюонанемогла,-какзаставитьееповеритьв
мальчишку-студента,хотя бы и приехавшего из такого "ученого" города?
Нет,способ Аствацатурова не годится,ачтожеон,Гирин,может
придумать?.