– Задавайте. Только вряд ли я что‑то новое смогу сказать.
– Мы, собственно, хотели бы еще раз осмотреть палату, – улыбнулась я. – Это возможно?
– Конечно. Она в настоящий момент пустует. Идемте.
По коридору мы прошли в отделение реанимации. Здесь все было, как в прошлый мой визит, только милиционер не сидел на стуле возле палаты. Врач распахнул дверь и пропустил нас вперед. Окно было закрыто, разбитое стекло успели заменить. Я пододвинула табурет, открыла окно и взобралась на подоконник под критическим взглядом Сергеева.
– Ну, что? – спросил он.
– Ну, если парень работал в цирке…
Я спрыгнула на пол, оглядела палату. Чисто теоретически убийца, конечно, мог проникнуть сюда через окно, мог и стекло разбить, вообще много чего мог, и среди киллеров действительно встречаются циркачи, но почему‑то теперь в это упорно не верилось.
– Рядом точно такая же палата? – спросила я.
– Да, – ответил врач, – но там сейчас ремонт. Месяц назад штукатурка отвалилась, хорошо, хоть никто не пострадал. После этого решили привести это крыло в порядок.
– Можно посмотреть?
– Да ради бога, – пожал он плечами.
Мы вышли из палаты, и я подумала, что следов ремонта в коридоре почему‑то не видно. Врач уверенно прошел мимо соседней двери, мы миновали коридор, он открыл дверь (ключ торчал в замке), и мы оказались на лестничной клетке. Тут ремонт шел полным ходом. Мы спустились на один пролет и вновь поднялись, но уже по другой лестнице. Здесь тоже был коридор, дверь распахнута, рабочих не наблюдалось, но следы их деятельности были: повсюду груды мусора, рабочий инструмент. Мы прошли коридором мимо нескольких дверей, пока возле одной не остановились.
– Это здесь, – сказал врач, распахивая ее.
Палата напоминала ту, в которой мы только что были, за тем лишь исключением, что эта была пуста. Окно прикрыто пленкой, чтобы не забрызгать стекла при покраске. Справа еще одна дверь, тоже закрыта пленкой.
– Я правильно поняла, у палаты два входа? – пытаясь разобраться в хитросплетении архитекторской мысли, спросила я.
– Как видите. Сейчас эту дверь закрыли, чтобы не таскать в отделение грязь.
Я подошла и подергала дверь, в самом деле заперта.
Сергеев наградил меня очередной насмешливой улыбкой.
– Одна дверь выходит в один коридор, другая в другой, – кивнул он. – А окно с торца. Можешь убедиться.
Я подошла к окну, так и есть.
– Занятно, – пробормотала я.
– Занятно, только ничего это нам не дает. С таким же успехом парень мог и по трубе подняться.
– Это точно, – не стала я спорить.
Однако теперь я была уверена: киллер, кто бы он ни был, вряд ли проник в палату через окно. Он прошел в отделение, воспользовавшись этой лестницей, для профессионала хлипкий замок в двери не проблема. Но было два «но»: рабочие, которые могли обратить на него внимание, что для киллера нежелательно, и мент, что дежурил возле палаты. С рабочими вопрос разрешился сразу. По словам Сергеева, они обычно работали до 17.30, а в пятницу ушли на час раньше, и к моменту убийства здесь никого не было.
– Ты здесь еще постоишь или можем идти? – спросил Сергеев.
– Идем, – кивнула я. – А этот коридор куда ведет? – спросила я врача, когда мы покинули палату.
– На другую лестничную клетку, – ответил он.
– То есть весь этаж можно обойти по кругу? При этом на каждом этаже четыре лестницы?
– Пять. Одна пожарная. Эта как раз в конце коридора.
– Можно взглянуть?
На этот раз он ничего не ответил, просто пошел вперед, указывая нам дорогу.
Одна пожарная. Эта как раз в конце коридора.
– Можно взглянуть?
На этот раз он ничего не ответил, просто пошел вперед, указывая нам дорогу.
Дверь, выходящая на пожарную лестницу, была наполовину стеклянной, стекло в двух местах треснуло. К моему удивлению, она оказалась не заперта.
– Ее что, никогда не запирают?
– Понятия не имею, – отозвался врач. – Может, открыли, чтобы проветрить помещения, краской пахнет невыносимо.
Конечно, запах сильный, и дверь могли открывать, чтобы не задохнуться, но, когда рабочих нет, логичнее же все‑таки запирать. Хотя больничные порядки мне неизвестны.
– Рабочие по выходным не приходят?
– Не знаю. Это вам лучше у завхоза выяснить.
– Он сейчас здесь?
– Возможно. Спуститесь в полуподвал, там его кабинет.
– Если не возражаете, мы бы еще раз заглянули в палату, где произошло убийство.
Врач опять пошел вперед, не отвечая. По дороге я приметила поллитровую банку с остатками какой‑то жидкости и прихватила ее. В банке оказалась вода пополам с побелкой.
– Где это можно вымыть? – обратилась я к врачу.
Чувствовалось, что он сыт по горло общением со мной, но продолжал проявлять терпение.
– Вон там туалет.
Когда я вернулась из туалета, мужчин в коридоре уже не было, я нашла их возле дверей палаты.
– Если я больше не нужен… – сказал врач и, не дожидаясь ответа, зашагал в ординаторскую.
– Ну, что дальше? – спросил Сергеев.
– Стой возле двери, – вздохнула я, вошла в палату, достала из сумки платок, завернула в него банку и с размаха ударила ею по подоконнику. Дверь тут же открылась, и Сергеев спросил:
– Чего разбила?
Я продемонстрировала платок и выбросила осколки банки вместе с платком в мусорную корзину в туалете напротив.
– Звук был негромким, но ты услышал, – сказала я со вздохом.
– Потому что слушал. А парень что делал?
– Книжку читал.
– Вот‑вот, – вздохнул Сергеев. – Да все правильно ты говоришь, – поморщившись, продолжил он. – Ясно, что мент куда‑то отлучался, сам или попросил кто. И в окно киллер не влезал, зачем? Вон она дверь, рядом. Появился из коридора никем не замеченный и сразу в палату, сделал выстрел и опять нырнул в ту же дверь. Пост медсестры довольно далеко, со своего места обе эти двери она видеть не может, я проверял. Застрелив парня, киллер вышел на пожарную лестницу и спустился по ней. Кстати, с той стороны деревья и заросли сирени, идеальное укрытие.
– Ну и что ж тогда ты мне голову, морочишь? – хмыкнула я.
– Это не я, – покачал он головой. – Это наши общие друзья и коллеги.
– Скажи, что ты об этом думаешь?
– Ох ты, господи. – Он засмеялся, вышло зло, а вовсе не весело. – Я думаю, это убийство никому не интересно. Я бы даже подумал, что тебя мне специально подсунули, чтобы мы толком ничего не искали, если б не одно «но».
– Какое?
– Вешняков отзывается о тебе как об исключительно порядочном человеке. И вообще, бытует мнение в народе, что ты на нашу власть плюешь с высокой башни и все делаешь по‑своему. Правда?
– На них, пожалуй, плюнешь, – хмыкнула я. – Слюной подавишься.
– Тоже верно. Короче, тебе лучше знать, почему профессионалы говорят откровенные глупости и не замечают очевидных вещей.
– Ты с персоналом беседовал?
– Конечно. Никто ничего… У меня даже сложилось впечатление, что их кто‑то проинструктировал и граждане чего‑то опасаются.