места и сказала:
— Пойдем туда вместе!
— Как!.. ты хочешь идти туда… в дом Ефросины,гдележитнесчастныйПруденций, с головою, горящей в огне и обложенной мокрою глиной?
— Ну да, конечно!
— Зачем же пойдешь ты туда?
— Зачем?.. Там страдает человек, и я хочу идти туда.
— Конечно, не с тем, чтобы усилить его страдание?.. Тынеотнимешьунего свое покрывало? Ты не гневаешься на меня, что я там оставила эту ткань?
Мелита отвечала, что она нимало не сердится на Марему, а напротив, дажерада, что та оставила покрывало,сделавшеекакое-тоудовольствиекапризубольного Пруденция, и добавила, что ей все равно, что об ней станут говоритьили думать в селении, — что все этонестоитоднойминутычеловеческогострадания, если ему есть средство помочь.
— О госпожа моя! — радостно вскричала Марема. — Идем же скорее,скорееспешим в этот дом плача! Ты властна в целой природе милого юноши,иодногозвукатвоегоголоса,одноготвоегоприближениябудетдовольно,чтобывоззвать Пруденция к жизни, если только мы успеем вбежать под кровЕфросиныранее, чем совсем остановится движение сердца в груди ее сына.
— Поспешим!
— Поспешим! поспешим!
И они обе схватились за руки и оберовноишибкопобежали,—однаясная, как день, другая темная,какюжнаяночь…Ихволосывеялисьввоздухе, и за ними тихо расстилалось дыхание жизни.
— О, ты спасешь его!.. ты спасешь!—шептала,сжимаянабегурукуМелиты, Марема…
— Может быть… — отвечала ей с тихим пожатьем Мелита.
И что же случилось?
Прежде чем быстрые ноги Мелиты и Маремы достигли жилища вдовы Ефросины,— ужасный припадок оставил Пруденция: он спокойно вздохнул, сел средипола,на котором лежал, улыбнулся счастливойулыбкойи,протянуввпередруки,воскликнул:
— Боги! хвала вамвовеки…СердцеМелитыисполнилосьжалости…Мелита встала… Мелитаспешит,чтобыкапнутьросинкойучастьянамоесгоревшее сердце… Вот она, вот! Откройте скорее завесу!
И как голос Пруденция звучалуверенностьюисилой,тожеланьеегототчас же исполнили, а когда завеса была распахнута, тогда все увидали переднею раскрасневшуюся от быстрой ходьбы прекрасную Мелиту, а за неюнеменеекрасивую в своем роде Марему.
— Вместо одной облегчительницы—ктебеспешатдве,—прошепталисторонние женщины, стоявшие возле Пруденция.
Он же теперь похож был больше всего на ребенка, у котороготолькочтоунялись жестокие муки, от воспоминания о которых ему в одно время и сладко ибольно.
Пруденций сидел и смотрелвлицапришедшихиповторял,какдитя,улыбаясь:
— Вот и она… Мелита… Марема!
XIV
Вдова Ефросина была несказанно рада, что Мелита пришлакнейисамавоочию могла убедиться, как тяжко страдает Пруденций икакоблегчениеегомук прямо зависит от Мелиты, и Мелита все этовидела,неспориласнею.Доказательства были слишком очевидны, и Мелите сделалосьясно,чтоейнеоставалось никакой возможности жить в своем доме в одном и томжеселении,где был дом вдовы Ефросины. Здесь она будет постоянно встречать Пруденция, иэто станет усиливатьегомучительнуюстрасть,которойонаотвечатьнежелает. Каждый человек вэтомселениинепременностанетукорятьеезажестокость и будетговоритьоееглупомупрямстве,таккакзаботуосохранении в себе ничем неплененногодухавовсевременалюдижелалисчитать за «упрямство». А притомдобезумиядостигшаястрастьПруденциязаставляла бояться, как бы он в один из подобных порывов не посягнул на своюжизнь, и тогда горю осиротелой вдовы Ефросины небудетпредела,адобройМелите не снесть вида всех этих бедствий, в которых все непременно станут еесчитать виноватой. Еще оставалосьейразвеодно:тайнопокинутьдомиселение и скрыться навеки… Мелита на это была готова,онабыустроиласьжить с единомысленною ей подругою детства,христианкойЭрминией,новедьПруденций мог ее всюду преследовать и везде нарушал бы ее покой ипродолжалбы губить свою жизнь. Надо было отыскать иной, более удобный для всехвыходиз этого положения, и Мелита решилась непременно выдуматьчто-нибудьболееудовлетворительное и, обдумав, привести свое решение вдействие,какиебыоно ни представляло трудности.
В таком настроении она предстала пред влюбленными глазами исступленногоПруденция, и когда удостоверилась, что он успокоился иможетеепонимать,она подала ему руку и спокойно сказала:
— Не предавайся отчаянию, добрый Пруденций. Ты не будешь вечно томитьсятак, как до сих пор томился. С этой поры я не будутебяизбегатьистанудумать, как сделать тебя счастливым, а тебя умоляю:имейкомне:веруинемножко терпенья. Я тоже сильно взволнована, и дух мой нуждается в отдыхе ипокое. Дай мне побыть в тишине с самою собою только три дня, а начетвертыйдень приходи перед вечером на берег моря, где стоит. нашалодка,итамяскажу тебе, какое придет мне решение, и оно будет твердо настолько,чтотыможешь на него положиться. Пока же, на тр.и дня,явимнеприязнь—будьпокоен.
— О, не три дня, а три года я готовждатьтвоегослова,—ответил,оживившись, Пруденций. — Лишь бы ты меня не отвергла…лишьбымнебылочего ожидать.
— Ну, три года — слишком долгое время.Черезтригодатысамменяможешь отвергнуть, так как я тебя старше… Нет, ты три дня подожди,иэтобудет довольно.
— Я отвергну тебя! О боги! о, разразите меня, справедливыебоги,еслиэто возможно, чтобы в сердце моем кто-нибудь заменил образ Мелиты!..
— Не клянися, Пруденций, ничем и не зови во свидетели богов, оприроде
которых тебе ничего не известно. Пусть лучше время само покажет нам,каковымы и чего мы достойны.
— Согласен, согласен! — воскликнул Пруденций. — Целая вечностьдокажеттебе, что ты для меня всегодороженасветеичтонетничего,чтояпредпочел бы тебе на минуту.
— Ну, жди же!
И она дружески простилась с ним и с матерью, вдовой Ефросиной, и ушла ксебе в дом свой с Маремой, оставив вдову и Пруденция успокоенными и готовымиожидать через три дня ее решения.
Решения этого стали ждать с любопытством и все прочие людивселенье,потому что всем было любопытно: не хитрит ли Мелита, притворяясь, будтоонане желает взять себе мужемнесравненнойкрасотыюношу,которыйстрастновлюблен в нее и моложе ее на три года.
— Что-то измыслит Мелита? Каков ее ум и в чем ее хитрость?
Три дня пролетели для всех в любопытном ожидании: в эти три дняМелитабыла безвыходно дома, а Пруденций поправился от своих жестокихприпадковина четвертый день перед вечером вышел на берег моря и увидал, что здесьегоожидают Мелита с Маремой.
XV
Когда они свиделись, Мелита сказала Пруденцию:
— Все идет хорошо: мы теперь быстро приблизимсякцелиосуществлениянаших желаний.
— Я не помню себя от счастия, что желания наши согласны!—воскликнулвесь озарившийся счастьем Пруденций.
— Я сказала не так, — отвечала Мелита, —новсеравно:то,чтотыпочитаешь за высшее счастье, все будет зависеть от тебя самого…
— Значит, оно все равно что достигнуто. Нет еще — раньше, чем ты будешьмоим мужем, ты должен исполнить три мои просьбы.
— Я готов исполнить их бесконечное множество.
— Нет, всего только три. Прежде всего я не хочубытьздесьпредметомвниманья для всех, ни теперь, когда ты станешьвыполнятьмоипросьбы,нипосле, когда может случиться, чтоядолжнабудувыполнитьтвоюволюизаплатить мой долг за твое послушание моими услугами и женскою лаской.
— О, говори только скорее, что нужно! Если ты хочешь скрыться отсюда…если желаешь уйти от всех глаз…
— Да, почти что от всех… Пусть с нами будет только Марема, но чтоб небыло даже вдовы Ефросины… Ее беспокойная нежность может испортить всечтодолжно совершиться в тишине уединения и покоя.
— Хорошо! Я обещаю тебе это за мать: она так менялюбит,чтонавсесогласится, а что касается до самой возможности скрыться от всех в никому неизвестное и недоступное место, то я владеюдляэтоготакоювозможностью,лучше которой нельзя услыхать в самой затейливой сказке.
И влюбленный Пруденций сам,безрасспросовМелиты,рассказалейоцветущем ущелье в скале, сокрытой среди других неприступных скал, где унихесть две пещеры, богатые склады запасов для жизни, ручей сладкой воды, стадокоз и хохлатые куры.
— Туда никто не может прийти, — добавил Пруденций, —кромедвухтех,которые оставили нас и живут нынче в темном царстветеней;одинтолькоязнаю небезопасный и узкий пролив, которым можно пробраться кэтойскалеиотыскатьвнейнашеущелье.Еслитыхочешьсамогонеприкосновенногоуединения…
— С тобой и Маремой! — перебила Мелита, тихо кладясвоюрукуврукуПруденция.
— О, ты меня исполняешь восторгом! Итак, если ты доверяешься мнеинебоишься, проплыть на ладье узким и бурным протоком, в котором я знаюкаждыйкамень, то стоит тебе сказать, когда тыжелаешьотплыть,и—всебудетготово.
— Прекрасно, — пусть это будет готовозавтра,каксядетсолнце.Нопрежде ты возвратись сегодня домойирасскажисвоейматери,начтомырешились. Я хочу знать, что она на все это согласна, и хочу поручить ей свойдом и хозяйство, так как Марема уедет со мнойввашеущелье,идоммойостанется пуст. Потом позови завтра утром глиномята Агава исамприходисним, и перенесите из дома в ладью мою кровать,ипостель,—искрынисуборами, и прочую утварь, и съестные запасы, которые здесь будут не нужны, атам пригодятся… Я все хочу взять и увезть, чтобыэтовсепошлотамнапользу, так как мы, может быть, проживем там очень долгое время…
Пруденцийслушалвсеэтоввеличайшемвосторгеиссовершеннымвниманьем, а при последних словах прижал страстнокгрудирукиМелитыипрошептал одним придыханьем:
— О, я уверен, что никто никогда сне умел пролить одним словомстольковосторгов, сколько ты проливаешь их в мое сердце!
Она посмотрела на него благостным взглядом, как мать на ребенка, и тихоему улыбнулась и отвечала:
— О мой невинный Пруденций! Не хвали менямного,мнетруднослушатьтвои похвалы. Будем более делать… станем спешить…небудемтерятьниминуты. Я сейчас возвращусь с Маремой домой и стануспешить,чтобуложитьвсе мои вещи, а ты иди к матери, расскажи ей, что мы решились уехатьотсюдаи там, вдалеке от людей, совершить то, что должно совершиться. Скажи от менявдове Ефросине, что дух мой полон участия к ней и к тебе и что я ничеготакеще не желала, как желаю того, чтобы увидеть всех васвтомположенье,ккоторому все вы теперь наиболее сродны.
Сказав это, Мелита встала и пошла к селению, держа одною рукою зарукуПруденция, а другою Марему, и так они дошли до того места, где тропы к домамих разделялись.
Здесь Мелита опустила руку Пруденция;ещеразсказалаему,какондолжен говорить с своей матерью, и сама удалилась к себе вместе с Маремой, идействительно обе женщины вместе всю ночь провели в том, что уложили в мешкии в укладки все, что былоценноговдомеАлкея.Всезапасыбылитожеупакованы в корзины, а из прохладных ям достали меха с вином исырыивсеэто также приготовили к отправке. К рассвету все былоготово,инастене